Чуваши — один из немногих немусульманских тюркоязычных народов. Подавляющее большинство чувашей начиная с середины XVIII в. исповедует православие. Но, как и другие народы Урало-Поволжья, чуваши неоднократно и достаточно тесно соприкасались с исламом, а некоторая часть народа подвергалась на протяжении столетий исламизации и этнической ассимиляции

Ислам в этнической истории чувашей в X-XVII вв.

Вопрос о времени проникновения ислама в Среднее Поволжье остается пока спорным. Официально считается, что ислам был воспринят волжскими булгарами в 922 г. в результате визита багдадского посольства Муктадира, но уже в XIX в. учеными неоднократно указывалось на более раннее время появления ислама в регионе. Не менее спорным является вопрос о масштабах распространения ислама в регионе. Будучи связанным напрямую с проблемой этногенеза чувашей и татар, он вызвал длительную дискуссию между татарскими и чувашскими учеными.

Первые склоняются к точке зрения о повсеместном и глубоком распространении ислама в Волжской Булгарии в X-XIII вв. и выдвигают мусульманскую религию в качестве одного из главных аргументов в пользу идеи о булгаро-татарской преемственности.

Чувашские и некоторые казанские ученые, опираясь на мнение известных историков XVIII-XX вв. В.Н. Татищева, Б.Д. Грекова, А.П. Смирнова и др., полагают, что ислам первоначально был воспринят лишь верхушкой булгарского общества, а реальное распространение религии среди населения было невелико, ограничиваясь центральными районами Волжской Булгарии, где языческая похоронная обрядность сохранялась до третьей четверти XX в.

Не входя в дискуссию по этому вопросу, можно предположить, что на периферии государства влияние ислама было менее значительным. Вероятно, следует согласиться с мнением Н.И. Ашмарина, что «при значительном раздроблении народа по областям и уделам религия болгар… не могла быть общей, и в то время как большая часть их исповедывала ислам и имела в своих селениях мечети и школы, с мюэззинами и имамами, другие из них пребывали в прежнем язычестве, сохраняя обычаи своих предков».

Скорее всего, в домонгольский период в Волжской Булгарии бытовали синкретические формы религиозности и, по словам Е.А. Халиковой, «под оболочкой мусульманской религии продолжали существовать, иногда в более или менее изменившемся толковании, многочисленные пережитки древних культов — поклонение «святым» местам, ключам, праздники жертвоприношений, совершавшихся в определенных местах».

922 г. можно рассматривать как условный рубеж начала исламизации булгар, входящий в первый, хазаро-булгарский (А.Н. Халидов), этап исламизации региона, связанный с историей соответствующих государств Восточной Европы и охватывающий период от появления первых мусульманских общин до монголо-татарского нашествия (1240).

Принятие ислама имело для булгар важное социально-политическое и культурное значение, так как приобщило к мусульманской культуре, являвшейся в то время передовой культурой Востока. Дальнейшему распространению его среди булгар способствовали оживленные экономические связи Среднего Поволжья и Прикамья с мусульманским Востоком. Среднеазиатские купцы вели не только торговую, но и миссионерскую деятельность, благодаря чему в регион проник ислам ханифитского толка.

О значительном распространении данной религии в регионе следует говорить, вероятно, с XIII в., т.е. в период после монголо-татарского нашествия.

С него отсчитывают второй, ордынский, этап в истории ислама в России. Большинство историков связывают массовую исламизацию народов края с деятельностью ханов Берке (1256-1265) и Узбека (1312-1340), а ее завершение относят уже к XV в. Этот процесс стал, по мнению чувашского исследователя Н.И. Егорова, причиной расслоения населения Булгарского улуса в конце XIII в. на две группы: мусульманскую, сложившуюся из золотоордынских пришельцев и болгарской аристократии, и местное болгарское население, придерживавшееся традиционных воззрений.

Именно со второй группой историки связывают происхождение чувашского народа. В середине XV-XVI вв. ислам выступил идеологической основой объединения ханств бывшей Золотой Орды и одновременно средством противодействия Московскому государству.

Под влиянием ислама происходила активная ассимиляция и инкорпорация финно-угорских и других народов Поволжья, Урала и Сибири в тюркскую этнокультурную среду. В первую очередь это коснулось феодальной знати, вынужденной приспосабливаться к интересам господствующей верхушки Казанского ханства. Верования же большинства населения оставались на уровне языческо-мусульманского или мусульманско-языческого синкретизма.

К XV-XVI вв. относится массовое распространение в регионе татаро-мусульманской антропонимии. Ислам оказал влияние на эволюцию религиозных представлений, культа, нравственности и социальной организации чувашей, не изменив при этом сущностных основ традиционной религии.

Большинство элементов мусульманской религии и системы неизменно воспринималось в рамках уже существующих в чувашской религии противопоставлений. Но часть чувашей, вероятно, все же прошла через этап исламизации.

Арабоязычные эпитафии с кораническими формулировками были оставлены, по мнению исследователей, мусульманизированными чувашами. Мусульманские святыни, в частности, места погребения ревностных сторонников ислама и политических деятелей (например, Валем-хузя) почитались чувашами даже после переселения их из Закамья в Чувашию. К исламу же восходит религиозная терминология чувашей (Пихампар, Кепе, Харпан, Эсрел, киреметъ, харам, пирешти и др.), празднование пятницы эрнекун и культ святых ырсем.

Третий, российский, этап в истории ислама в России начинается с середины XVI в., т.е. с присоединения Волго-Уральского региона к Русскому государству. Изменение политической ситуации после падения Казанского ханства (XVI в.) и прекращение контактов с мусульманским миром привели, по мнению венгерского ученого Д. Месароша, к тому, что «в душе народа неукоренившийся ислам слился с еще не совсем забытым язычеством».

Другой причиной ослабления мусульманского влияния в этот период стало начавшееся вскоре после покорения Казанского ханства противодействие исламизации «инородцев» со стороны Русского государства. Борьба за овладение умами нерусских народов являлась частью политического противостояния между Москвой и Казанью.

Тем не менее, исламизация народов Урало-Поволжья в XVI-XVII вв. и в последующем продолжалась. С ней некоторые историки связывают демографические спады в численности чувашей и сокращение географии этноса в XVI-XVII вв. Другие исследователи отвергают факт массовой исламизации чувашей в этот период. Эта тема требует дальнейшего изучения архивного материала.

Исламизация чувашей в XVIII в.

XVIII век стал в России переломным в отношениях между государством и исламским сообществом. До третьей четверти столетия ислам находился фактически в положении незаконной религии. В правление Екатерины II издается указ о веротерпимости (1773) и учреждается Духовное управление мусульман Европейской России и Сибири (ДУМЕРС; 1788). С этого времени ислам становится значимым вектором внутренней политики Российского государства, а исламский фактор — одним из важнейших в истории народов России.

Пожилая женщина из низовых чувашей анатри. Архивное фото

Исламизация чувашей с их последующим отатариванием в XVIII в. носила единичный и эпизодический характер и охватывала районы совместного чувашского-татарского и/или чувашско-башкирского проживания, преимущественно в Присвияжье и западной Башкирии.

В 1740-1750-х годах были зафиксированы случаи перехода в ислам в Симбирской (8 семей) и Свияжской (293 чел.) провинциях Казанской губ. Об отатаривании в 10 чувашских селениях Свияжского и Тетюшского уездов пишет историк В.Д. Димитриев.

Исламизации подверглись чуваши в составе сословной группы тептярей в Башкирии. По данным В.М. Кабузана, в 40-х годах XVIII в. чуваши составляли 2,4% от общей численности этой группы. К концу века доля чувашей выросла до 18%, что было обусловлено активной миграцией в этот период в Западное Приуралье.

Общая социальная судьба, полиэтничное татаро-башкирско-марийско-мордовское окружение способствовали консолидации группы в этнокультурном и языковом отношении. Важнейшую роль в сплочении тептярей сыграл ислам, все более широко распространявшийся среди припущенников, в том числе и чувашей. Например, в одном из донесений в Сенат в 1735 г. указывалось на поимку чуваша, «кой, обрив голову, ходил татарином», т.е. мусульманином.

Влияние ислама на чувашей усилилось в последней четверти века после принятия вышеуказанных мер. Но эти нововведения касались лишь некрещеных чувашей, в то время как новокрещенам не разрешалось возвращение в «язычество» или переход в ислам. События конца XVIII в. подготовили благодатную почву для исламизаторских процессов XIX в., но какие же внутренние причины побудили тысячи чувашей склониться к мусульманству?

Причины и предпосылки исламизации чувашей

Распространению ислама среди чувашей в Урало-Поволжье содействовал ряд факторов: территориальный (близость мусульманских, в первую очередь татарских, деревень); экономический — торгово-ремесленная специализация татар, позволявшая им часто бывать в чувашских деревнях и пропагандировать ислам; с другой стороны, чуваши нередко нанимались к татарам на заработки и воспринимали ислам; социокультурный — знание чувашами татарского языка в зонах смешанного чувашско-татарского проживания.

Не последнюю роль играло и заигрывание мусульман с местным населением с позиции «обиженной» и преследуемой религии; тем самым подчеркивалась общность судеб ислама и «язычества».

Группа чувашей в национальных костюмах. Фото И.С. Полякова 1868-1869 гг. 

Важнейшей причиной исламизации чувашей был мировоззренческий и социальный кризис, который испытывали «язычники» под влиянием распространявшихся мировых религиозно-философских систем и усложнявшейся общественно-политической жизни в стране.

Прежние нравственные устои и ритуальная практика уже не удовлетворяли приверженцев традиционной религии и вынуждали их искать иные ориентиры. «Кризис язычества» особенно стал ощутим в конце XIX в.

К примеру, некрещеные чуваши д. Кулыпарыпово Бугульминского у., подавшие в 1906 г. прошение о причислении в ислам, дали оценку «язычеству» как «не соответствующей нашему религиозному настроению» системе. В другом прошении оно было названо религией, «не имеющей никакого значения веры».

Татарские пропагандисты ислама умело использовали ситуацию неуверенности и сомнения чувашей в истинах традиционной веры, предлагая взамен как реальные выгоды от материальной поддержки, так и мистический рай за пределами бытия.

Одной из важнейших причин успехов ислама была его гибкость и способность приспосабливаться к местным условиям, податливость и терпимость, благодаря чему мусульманская религия выглядела более привлекательной для «язычников» вопреки мощному противодействию церкви и государства. С самого начала распространения в регионе ислам был ориентирован на синкретизм мировоззрения, вероучения и культа, т.е. «вбирал в себя местные обычаи и верования, сливаясь с ними, усваивал многие идеи вытесняемых им религий».

Ислам и мусульманская пропаганда в определенной степени стимулировали сохранение «язычества» среди чувашей в противостоянии с христианством, но сами «язычники» являлись потенциальными приверженцами ислама. Одновременно происходили укрепление мусульманских элементов в языческо-мусульманской структуре религии и последующая исламизация чувашей.

Переход в мусульманство означал не только изменение конфессиональной принадлежности, но и некоторых этнических характеристик: языка, одежды, обрядов и, в конечном итоге, самосознания.

Вот как описывает процесс «отатаривания» священник С. Багин:

во-первых, склонные к переходу «в татары» заимствуют татарский костюм, состригают волосы, а женщины повязывают платок по-татарски;

во-вторых, завязывают дружбу с татарами, оказывающими им материальную помощь;

в-третьих, окончательно воспринимают ислам и начинают агитировать своих односельчан к переходу в мусульманство;

вслед за этим происходит «отатаривание» большинства населения, а в деревне открывается мечеть и школа.

Окончательное «слияние» чувашей с татарами происходило, по мнению Н.В. Никольского, благодаря бракам, которые активно практиковались в смешанных чувашско-татарских селениях и районах.

Вопрос об этнической принадлежности, таким образом, оказывался в прямой и жесткой зависимости от вероисповедания. Понятия «татарин» и «магометанин» мыслились в одной категории и приравнивались друг к другу, в то время как христианская доктрина допускала существование и отличной от русских этничности.

Справедливости ради следует отметить, что к отатариванию вела не только исламизация, но и длительное соседство с татарами, как это произошло, к примеру, с группой молькеевских кряшен в Цивильском и Тетюшском уездах Казанской губ.

По данным Д.М. Исхакова, к началу XX в. здесь было ассимилировано около 4-5 тыс. чувашей, но не исключено, что отатаривание, т.е. восприятие прежде всего татарского языка и самосознания стало следствием частичной исламизации чувашей, предшествовавшей их христианизации. Отголоски мусульманских верований сохранялись у молькеевцев в виде празднования пятницы, соблюдения поста, приглашения мулл, ношении татарского костюма и т.д. Но в целом традиционная культура основывалась на элементах и комплексах, аналогичных таковым у соседних чувашей.

В лице молькеевцев, как и некоторых других групп крещеных татар (например, чистопольской или бакалинской), формировавшихся при участии чувашей, можно наблюдать процесс неполной этноконфессиональной ассимиляции, когда ислам, не успев вытеснить традиционные верования и закрепиться в религиозной жизни населения, не препятствовал последующей христианизации их, но под его воздействием происходила определенная культурно-языковая трансформация группы, или «отатаривание».

Процесс окончательной мусульманизации молькеевцев был прерван активным вмешательством церкви и государства, предотвратившим дальнейшее распространение ислама на соседние чувашские селения. В условиях взаимного двуязычия (татарско-чувашского и чувашско-татарского) в этом районе не исключался и такой вариант этноконфессионального развития.

Процесс исламизации чувашей в XIX — начале XX в. может быть разделен на этапы в соответствии с особенностями данного процесса на каждом из них.

«Отступническое»движение среди чувашей в 20-60-х гг. XIX в.

Переход чувашей в ислам в 20-60-х годах во многом был инспирирован как нарастающим влиянием на чувашей татарской культуры, так и непосредственным примером крещеных татар, массово «уклонявшихся» в ислам в этот и предшествующий период. «Отступничество» охватывало районы совместного проживания татар и чувашей: Буинский и Симбирский уезды Симбирской губ., Петровский у. Саратовской губ., Свияжский, Тетюшский, Чистопольский и Спасский уезды Казанской губ., Бугульминский, Бугурусланский у. Самарской губ., Белебеевский, Мензелинский и Стерлитамакский уезды Уфимской губ. В одной только Казанской епархии в 1866 г. насчитывалось около 9000 «отступников» из «инородцев».

Чувашка в национальном костюме

Важнейшим средством воздействия ислама являлась пропагандистская и просветительская деятельность мулл в чувашских деревнях, которая приводила к не только к совращению части населения, но и появлению лидеров и проповедников из числа новообращенных. Это известно на примере деревень Чепкас-Ильметево Буинского у., Старое Афонькино Бугульминского у., Полевое Байбахтино Цивильского у. Типичен пример перехода в ислам чувашей д. Чепкас-Ильметево.

Под влиянием и наставлению односельчан-татар грамотный чуваш Иван Васильев выучил арабский, освоил Коран и основы исламской религии и начал проповедовать ее среди чувашей, в результате чего 8 семей (15 чел.) восприняли в 1865 г. ислам. Васильев проповедовал также в соседних Симбирском и Тетюшском уездах, пока его не сослали в Сибирь.

Случаи открытого перехода в ислам отмечены в этот период также в деревнях Верхнее Никиткино Чистопольского у. (1846-1850), Богдашкино и Тимерсяны Симбирского у. (1847), Средние Алгаши того же уезда (1865-1866), Кукшум, Белая Воложка, Утеево Тетюшского у. (1860-е годы), Сунчелеево Цивильского у. (1860-е годы). В 1862-1866 гг. чуваши-мусульмане Кузнецкого (д. Сосновый Враг), Хвалынского (д. Каменный Ключ) и Петровского (деревни Абдуловка, Шняево) уездов Саратовской губ. общей численностью около 30 человек (6 семей) переселились на Кавказ, а оттуда — в Турцию.

Отатаривание стало, по мнению В.Д. Димитриева, одной из причин снижения темпов роста численности народов Поволжья (марийцев, чувашей, удмуртов, мордвы) по сравнению с татарами. Если у первых прирост с 1795 по 1859 г. составил 40-60%, то у татар — 115,8%.

Русская Православная церковь принимала меры, направленные на предотвращение исламизации чувашей и татар в Урало-Поволжье: в 1828 г. были учреждены особые миссионеры для этих регионов, а в ноябре 1849 г. был издан высочайший указ о переселении «отпавших» в старорусские селения, где местным священникам вменялось в обязанность безвозмездно совершать для них требы и объяснять основы веры.

Подобный опыт уже применялся в ходе массовой христианизаторской акции в середине XVIII в. и практиковался в отдельных районах и в первой половине XIX в. Среди мер по предупреждению отпадения в магометанство были обозначены такие приоритеты, как назначение священников со знанием местных языков, перевод религиозной литературы, миссионерство. По-прежнему запрещалось строить мечети и допускать к службе немусульман. Радикальные меры в отношении отступников выражались в аресте и ссылке «совратителей» в Сибирь.

Исламизация чувашей в 70-90-х годах XIX в.

В 70-х годах XIX в. в Казани была разработана программа противоборства исламизации чувашей и созваны съезды миссионеров антиисламской миссии. Несмотря на это, в 80-х годах в Урало-Поволжье прокатилась новая волна «отступничества», в которой приняли участие и чуваши.

В Казанской епархии отпадения повлияли на настроения неустойчивых в религиозной ориентации чувашей некоторых селений Свияжского (села Большие и Малые Меми, Киксары), Цивильского (деревни Старое Муратово, Тенеево, Полевое Байбахтино, Большое Тябердино, Суринское), Чебоксарского (деревни Семенчино, Янгильдино), Тетюшского (деревни Кущелге (Андреевка), Б. Ерыкла (Можарки) и Байбатырево) и Чистопольского (села Шама, Богоявленская Горка, деревни Татарское и Новое Сунчелеево) уездов.

Официальные христиане, но сохранявшие в быту приверженность «язычеству» и постоянно общавшиеся с соседями мусульманами — так охарактеризованы в отчетах по епархии в 80-90-х годах XIX в. чуваши этих селений. Описывая их язык и культуру в начале XX в., священник А. Пчелов отмечал, что местные чуваши «не то чуваши, не то татары», так как говорили на «исковерканном» на чувашский лад татарском языке, носили татарские одежды, а киксарцы приглашали на похороны, поминки и празднование семика муллу.

Похоже обстояли дела и в Симбирской губернии. В 1870-1880-х годах в ислам переходили в единичном порядке жители деревень Старое Шаймурзино, Средние Алгаши и Трех Изб-Шемурша Симбирского у. Старое Шаймурзино было одним из крупнейших селений чувашей-мусульман.

По данным X ревизии (1859) здесь уже проживали 83 чуваша-мусульманина в соседстве с татарами-мусульманами (1576 чел.), православными чувашами (275 чел.), «язычниками» (49 чел.) и старокрещенными, но «отпавшими» от православия татарами (24 чел.). В 1888 г. численность чувашей-мусульман составила 97 чел.

Ритуальные поминки у чувашей на кладбище

С 70-х годов мусульманские настроения распространялись и в соседнем Буинском у. (деревни Н. Дуваново, Трехбалтаево и др.). К концу XIX в. в Рунгинской вол. находились четыре чувашские деревни, жители которых праздновали пятницу, держали уразу, хоронили по-мусульманскому обряду, а в одной из них даже посещали мечеть и совершали мусульманские омовения.

Об отатаривании чувашей в этом и Симбирском у. (деревни Буинка, Сиушево, Чепкасы, Ильметево, Чакилдым, Шаймурзино) сообщал священник К. Прокопьев. Во всех селениях имелись молитвенные дома и неофициальные, т.н. «пятивременные» муллы, совершавшие пятикратные суточные моления. Нередким было совместное обучение чувашских и татарских детей.

Следы мусульманского влияния наблюдались среди буинских и симбирских чувашей не только в религиозной атрибутике и обрядовой практике (к примеру, в сбривании волос на голове или праздновании пятницы), но и в религиозных представлениях: идее предопределения и учения о мосте Сират.

«Отступничеством» были охвачены чуваши в Саратовской губ. В 1889 г. в ислам перешли 19 семей из деревень Абдуловка и Белая Гора Петровского у. В ходе расследования этого дела выяснилось, что они и их предки всегда тайно исповедовали магометанство, а с 1889 г. «совершенно отпали от православия и рождение (обрезание) и браки производятся по магометанскому обряду».

Наиболее масштабно омусульманивание проходило в Уфимской губ., начиная с 70-х годов XIX в., где этому способствовала и многочисленность «язычников», и специфика расселения среди мусульман — татар и башкир, а также активность и влияние мусульманской пропаганды. В отличие от западных губерний деятельность православных миссий здесь не получила большого распространения.

Исламизация происходила чаще всего в чувашско-татарских селениях, хотя случалась и в русском окружении, как, например, в с. Баткак Мензелинского у. Имея постоянные контакты с русскими, местные чуваши, по убеждению приходского священника Д. Григорьева, должны были обрусеть, а не отатариться.

Однако к концу XIX в. здесь все оказалось «поглощено татаризмом». «А ведь давно ли еще, — восклицал Григорьев, — каких-нибудь пятьдесят лет, как предки их не гнушались своей национальности и свято хранили все атрибуты чувашизма! А теперь… лишь воспоминания остались обо всем да две березы вековые, как последние памятники, свидетельствуют о бывшем
культе Киремети«.

Пик «отпадений» в Уфимской епархии пришелся на 1879-1882 гг. и наиболее активно происходил в Белебеевском (села Слакбаш, Новые Карамалы, Базлык-Васильевка, Бижбуляк, Базгиево и др., Мензелинском (д. Драгун-Бехметево) и Стерлитамакском (с. Мелеуз и др.) уездах. Большинство этих селений были многонациональными.

В Базгиево большую часть населения (65%) составляли чуваши-христиане, соседствовавшие с православной мордвой (21%) и чувашами-мусульманами (14%). Последние в количестве 56 человек (12 семей) восприняли ислам еще в 1882 г. В Ахманово этнический и конфессиональный состав был еще более разнообразным: православные русские (около 11%), крещеные татары (55%) и чуваши (33%), часть из которых придерживалась «язычества». Вблизи обоих сел обитали татары-мусульмане, что многократно усиливало возможности для дальнейшего отпадения в ислам.

Отношения между христианской и мусульманской частями населения Базгиево складывались непросто. Священник села в отчете за 1893 г. писал, что богачи-отступники, высватывая дочерей у беднейших крещеных татар и чувашей, совращают их семьи, держат в материальной и нравственной зависимости все население, а к христианам, православной вере и духовенству относятся враждебно. «Состояние этого прихода весьма неутешительно и совращение здешних христиан-инородцев в магометанство, конечно, будет продолжаться, несмотря на бдительную заботливость пастыря о своем приходе», — отмечалось в отчете.

Другой «мусульманский» куст чувашских селений располагался в Зириклинском приходе Белебеевского у., в который, кроме Зириклов, входили еще три чувашские деревни Седяк-Баш, Седяк-Васильевка и Елбулак. Население деревень в 1894 г. состояло из христиан, «язычников» и магометан. Однако и некоторые крещеные чуваши, находившиеся в близком родстве с «отпавшими» в ислам татарами — жителями с. Базлык, тайно исповедовали ислам, принимали у себя муллу и обучали детей татарской грамоте.

В селах Юмашево и Новосеменкино Белебеевского у. на фоне внешнего благополучия наблюдалось тайное исповедание ислама. По сообщению священника Рекеева, молодые мужчины сбривали бороды, умывались из кумганов, жертвовали деньги на мечети, а некоторые старухи соблюдали пост (уразу). Все жители в совершенстве владели татарским языком, а многие одевались по-татарски.

Не менее впечатляющей предстает картина мусульманского влияния в чувашских селениях Стерлитамакского у.

В отчете Миссионерского комитета за 1894 г. отмечалось, что «проживающие в них инородцы-чуваши окружены фанатическими магометанами и сильно поддались магометанским религиозным обрядам и верованиям. Все с большим усердием и полнейшим неразумием празднуют вместо воскресенья пятницу как магометане; будучи в гостях у магометан часто зауряд с ними после угощения молятся Богу вместе с татарами по-магометански. Вообще чуваши эти в житейских сношениях более тяготеют к магометанам и очень хорошо владеют их языком; храм же божий посещают редко…».

Молодые чуваши в традиционной одежде

«Очагом отатаривания чуваш и других инородцев» называл Н.И. Ильминский в начале 80-х годов Самарскую губ. Случаи перехода чувашей в ислам в Самарской епархии наблюдались в чувашских и чувашско-татарских селениях Бугульминского и Бугурусланского уездов, расположенных по соседству с татарскими: Ерилкино, Кульшарыпово, Новом и Старом Суркино, Старом Афонькино, Булантамаке, Алексеевке, Абдикеево и других.

В Абдикеево в 1904 г., по сообщению священника А. Скворцова, из 70 чувашских семей лишь 20 жили по-христиански, а остальные не соблюдали постов, ели мясо, а в домашнем быту употребляли татарский язык и даже татарские молитвы.

Священник с. Никольского Бугурусланского у. отмечал, что «несколько семейств, благодаря своим родственным связям с татарами соседних деревень, совсем почти омусульманились, и хотя не отказываются выполнять все требования христианства, но тайно соблюдают уразу, на байрам или на открытие уразы отправляются в Булантамак к татарам, едят мясо только татарского резания, без всякого стеснения творят намазы и учат тому детей своих, снимают святые иконы с божниц своих, когда приезжают к ним в гости татары или башкиры».

Аналогичные сообщения поступали от священнослужителей из деревень Николькино, Сарайгир (Васильевка) Бугурусланского, Нижний Нурлат и Старое Иглайкино Самарского, Ивановка и Алексеевка Бугульминского уездов.

Во второй половине 90-х годов по епархии прокатилась волна официальных переходов в ислам. В феврале 1896 г. прошение подали 79 семей (492 чел.) «язычников» из с. Старое Ганькино Бугурусланского у. В марте того же года прошение последовало от жителей с. Рысайкино того же уезда. Цепь единичных переходов последовала в начале XX в. в деревнях Сарайгир, Старое Афонькино, Алексеевка.

Последняя четверть XIX в. стала эпохой противостояния в Урало-Поволжье двух религиозных систем — христианства и ислама, воздействие которых на нерусские народы было так велико, что, по словам американского исследователя П. Верта, последние просто «увязли» между этими двумя религиями (Werth 2002: 196).

Не усвоив христианских истин, они в то же время не смогли сохранить в преобладающем татарском окружении традиционную религию и становились легкой добычей мусульманских миссионеров. В конечном итоге они утрачивали этническую идентичность.

В отношении властей к данному процессу наблюдается двойственность. С одной стороны, ислам по-прежнему воспринимался как конкурирующая религия, под влиянием которой церковь безвозвратно теряла контроль над «язычниками». Официальное признание их мусульманами давало повод к усилению исламской пропаганды и ее легитимизации.

С другой стороны, МВД рассматривало переход «язычников» в ислам как прогрессивный ход в постижении идолопоклонниками идеи единобожия (РГИА 4: Оп. 133. Д. 432. Л. 4). Различались также позиции церкви и государства в разрешении мусульманского вопроса: уступая исламу в широте распространения грамотности, доступности литературы, популярности идей, православие нуждалось в миссионерской поддержке, в то время как государство в сложившейся внешнеполитической ситуации (присоединение Средней Азии, русско-турецкая война) стремилось избежать открытой конфронтации с исламом. К тому же христианский прозелитизм уже нуждался в новых методах.

В конце XIX в. чуваши-мусульмане рассматривались в православных кругах в двух категориях: «отступников» и «магометан». К первой относились бывшие христиане, находившиеся под сильным влиянием татар, отразившемся на их культурно-языковых характеристиках.

Проживая в шести основных губерниях — Казанской, Симбирской, Самарской, Уфимской, Оренбургской и Саратовской, они различались по степени «отатаривания» в зависимости от региона. Наибольшей ассимиляции подвергались чуваши в районах совместного проживания, где от татар усваивались не только внешние формы (язык, обычаи, костюм), но и самосознание; на чувашское происхождение указывали лишь языковые (фонетические) и антропологические особенности.

В других регионах, где чуваши не находились в столь тесном и постоянном контакте с татарами, отмечались следы чувашской культуры, особенно в языке и костюме женщин. Чуваши этой категории в официальных отчетах не признавались мусульманами, чем отличались от другой группы — «чувашей-магометан», состоявшей из фактических и официально признанных еще в середине XIX в. (по ревизии 1857 г.) мусульман. И хотя в языке и культурном облике, особенно ее женской части, сохранялись элементы чувашской этнической культуры, но по самосознанию и отношению к религии они принадлежали к татаро-мусульманскому сообществу.

По переписи 1897 г. чуваши-мусульмане (определены по двум критериям: «родной язык» и «вероисповедание») проживали в следующих губерниях: Симбирской — 74 чел., Томской — 69, Казанской — 67, Саратовской — 61, Самарской — 57, Оренбургской — 2, т.е. всего 330 чел. Самые многочисленные группы обитали в Буинском (74 чел.), Кузнецком (65), Петровском (53), Свияжском (50) и Новоузенском (41 чел.) уездах и округах.

Исламизации чувашей в первые десятилетия XX в.

Наибольший масштаб исламизация чувашей в Урало-Поволжье приобрела в конце XIX — начале XX в. и особенно в 1905-1907 годы после Манифестов 17 апреля и 17 октября 1905 г., объявивших свободу вероисповедания и возвестивших о наступлении времени «рыночного религиозного плюрализма». Манифесты вызвали широкий резонанс и разноречивые толкования среди всех слоев населения России. Манифест от 17 апреля об укреплении начал веротерпимости был однозначно истолкован мусульманами как легитимизация открытого перехода крещеных татар в
ислам.

Между тем циркулярным распоряжением МВД от 18 августа 1905 г. регламентировался переход из православия в «иноверные исповедания» таким образом, что, во-первых, он разрешался лишь номинальным христианам, которые фактически исповедовали ту веру, в которую собирались переходить, во-вторых, разрешение на переход давалось только губернатором и после предварительного следствия, в ходе которого определялась истинная религиозная принадлежность просителей.

Поэтому свободами Манифестов фактически могли воспользоваться лишь чуваши-язычники, предки которых и они сами никогда не были крещены. Прошения, последовавшие от чувашей в 1905-1908 годах, принадлежат именно некрещеным чувашам, которые в своих обращениях подчеркивали «языческое» происхождение.

Молодые чуваши в традиционной одежде

Безусловным следствием появления манифестов стало усиление исламской пропаганды в 1905-1906 годах, распространявшей среди невежественной массы чувашей слух об указе, согласно которому «язычникам» придется якобы выбирать между исламом или православием, так как правительство разрешило существование только двух конфессий. И хотя мусульманские пропагандисты были фактически и не столь далеки от правды, они, тем не менее, преднамеренно вводили в заблуждение чувашей-язычников.

В апреле 1905 г. был отменен также запрет на браки мусульман с лицами иных исповеданий, существовавший с 1888 г. Разрешалось вступление в брак мусульман не только с «язычницами», фактически уже исповедовавшими ислам, но и официально придерживавшихся традиционных верований.

Данный акт стимулировал межконфессиональные и межэтнические браки между татарами-мусульманами и чувашами-язычниками в районах их совместного проживания. Безусловно, брак с татарами-мусульманами вел к отатариванию их жен, но опосредованное влияние через них распространялось на родственников и знакомых и вовлекало в этот процесс все больше чувашей.

Исламская пропаганда привела к массовому «отпадению» не только «язычников», но крещеных чувашей в Уфимской и Симбирской губерниях. Активный переход чувашей в ислам в Уфимской губ. на данном этапе наблюдался в Белебеевском (села Базгиево, Сардык, Ахманово, Липовый Ключ, Менеузбашево) и Мензелинском (д. Клементейкино) уездах. Часть прошений, поступивших в ДУМ из этих и некоторых других селений (Юмашево, Зирган) были «оставлены без последствий».

В ходе дознания выяснялось, что просители происходят из чувашей, сначала тайно, а с 1906-1907 гг. и открыто исповедовавших мусульманскую религию, но в официальных документах числившихся православными. Несмотря на отказ в официальном признании, чуваши продолжали себя считать мусульманами, носили мусульманские имена, выполняли определенные религиозные требования.

Одним из районов активной исламизации чувашей в Приуралье в начале XX в. был Стерлитамакский у., а центрами — села Зирган, Мелеуз, Тятербашево, Уралка, Карлы-Куль (Аллагуватово). «Нет ни одного села, ни одной деревни, где бы было такое большое количество отпавших чуваш от православия в ислам», — писал уездный миссионер Г. Тихонов.

В 1906-1908 гг. в ислам здесь перешли 450 чел.: в Мелеузе — 55 (4 двора), Тятербаше — 14, Уралке — 10, Аллагуватово — 7, Мраково — 200 (30 семей). Таким образом, только в Стерлитамакском у. в 1905-1908 гг. ислам официально восприняли 736 чел. «Отпадническое» движение в Уфимской епархии было остановлено только в 1915-1916 гг.

Образование хуторов и выселков в первое десятилетие XX в., поддержанное столыпинской реформой, стало оптимальным способом сохранения религиозной самостоятельности для мусульманских и «языческих» общин чувашей. Эта тактика была известна некрещеным чувашам и прежде; благодаря ей расширялась поселенческая сеть во всех районах проживания, в частности, в Закамье, Заволжье и Приуралье. Она была применена и в данном случае.

Перепись 1917 г. зафиксировала в Западной Башкирии несколько десятков чувашских выселков, часть из которых появилась вследствие религиозных разногласий жителей в материнском селении. Будучи в меньшинстве, под давлением христианской пропаганды и неприязни со стороны крещеных соплеменников «язычники» и мусульмане вынуждены были искать спокойной жизни на стороне. Так появились, например, хутор Ведерникова (ныне — д. Ибрайкино Бижбулякского р-на), Бикмухаметов хутор, д. Борисовка в Белебеевском у.

Исламизация чувашей в Самарском Заволжье продолжалась в языческо-мусульманских селениях Бугульминского (7 селений), Бугурусланского (5), Самарского (3), Ставропольского (2) уездов. В одном только Бугульминском у. в 1905 г. «отпало» 113 чел. В том же году в мусульманство перешли 36 семейств (268 чел.) в с. Артемьевка (Булантамак), которое священник о. А. Иванов назвал «царством ислама среди чуваш».

Крестьянские девочки-чувашки

Формальное соблюдение жителями христианских обязанностей не превратило их в христиан, которые выставляли иконы на видном месте в исключительных случаях, например, в ожидании священника, а затем снова убирали.

В то же время не проходило ни одного дня, чтобы чуваши не виделись и не говорили с татарами, так как Булантамак был со всех сторон окружен татарскими деревнями. Это обстоятельство и способствовало переходу чувашей в ислам. Только в течение одного 1906 г. ислам восприняли 146 человек.

Булантамакские мусульмане были воинственно настроены по отношению к христианам и чинили над ними, по словам А. Иванова, «дикую зверскую расправу»: насмехались над церковью и обижали прихожан — переломали все кресты на кладбище, а на Крещение женщины полоскали белье на речке в освященной воде.

В 1905-1908 гг. о своем желании перейти в ислам заявили жители д. Рысайкино (22 чел.) Бугурусланского у., деревень Новое Суркино (34), Старое Суркино (45), Кульшарыпово (27), Алексеевка (17 семей) Бугульминского у.

В Казанской губ. прошения о переходе в ислам поступали в 1906 г. только от чувашей д. Полевое Байбахтино (8 семей) Цивильского у., но в целом ряде селений этого, а также Чебоксарского, Тетюшского и Чистопольского уездов отмечено влияние ислама и татарской культуры, проявлявшееся в употреблении татарского языка, проведении совместных праздников, приглашении мулл для проведения некоторых обрядов и лечения детей, распространении татарских имен.

В девяти селениях губернии длительное пребывание в мусульманстве привело уже к началу XX в. к полному отатариванию чувашей: в Чистопольском у. в селах Старое и Новое Никиткино, Салдакаево (Абрыскино), Новое Узеево, Старые Челны — всего в 1910 г. 2154 чел., в Цивильском у. в селах Тугаево и Сунчелеево — всего 1938 чел., в Тетюшском у. в селах Белая Воложка и Утеево-Биково — всего 1301 чел.

По другим данным, «окончательно отатарившиеся» чуваши проживали в Тетюшском у. еще в двух селениях — Кукшуме и Сугут.

В Симбирской губ. многочисленная группа чувашей-мусульман (363 чел.) проживала в Буинском и Симбирском (деревни Старые Чукалы, Новое Дуваново, Старое Шаймурзино) уездах. В 1905 г. в ислам перешли чуваши в селах Бюрганы, Хорнвар-Шигали, Убей, Сиушево находившихся в татарском окружении.

По данным Н.В. Никольского, в начале XX в. среди чувашей ислам исповедовали 2334 чел., из которых почти 85% обитали на периферии: 702 — в Уфимской губ., 574 — в Самарской, 305 — Пензенской, 187 — в Саратовской, 78 — в Казанской и 5 — в Оренбургской губерниях.

Эти показатели более чем в 7 раз превышают данные по переписи 1897 г., а значит, рост численности чувашей-мусульман осуществлялся в первое десятилетие XX в., вероятно, после 1905 г. Всего, по данным Д.М. Исхакова, в течение второй половины XIX — первой четверти XX в. в Среднем Поволжье было ассимилировано не более 12 тыс. чувашей.

Каков же был характер религиозности чувашей-мусульман на тот период? Целый ряд фактов указывает на бытование среди них языческо-мусульманского двоеверия. Соблюдая требования мусульманской религии (уразу, посещение мечети, ношение одежды и др.) и принимая у себя мулл, они бывали на «языческих» молениях, обращались при необходимости к юмзям, а некоторые продолжали носить чувашский костюм. Другие признавались православным священникам, что могут снять татарские наряды и снова надеть чувашские сурбаны. Но от решающего шага их якобы удерживало чувство долга перед татарами, от которых они получили подарки.

По мнению чувашского религиоведа Г.Е. Кудряшова, привязанность мусульманизированных чувашей к исламу была неглубокой: «Внешне уступая новой религии, большинство их на ранней ступени оставалось на языческих или языческо-мусульманских позициях».

Однако в дальнейшем одни, более придерживаясь мусульманских догматических предписаний, изменили этническую принадлежность, но большинство, являясь номинально татарами-мусульманами, оставались на позициях языческо-мусульманской полисинкретической религии (Кудряшов 1974: 76). Эти тенденции определили судьбу чувашей-мусульман в XX в.

Таким образом, исламизация чувашей в Урало-Поволжье происходила с середины XVIII в., а наиболее интенсивно — с 60-х годов XIX в. и охватила также первые десятилетия XX в. Она происходила в контексте политико-религиозной жизни региона и страны и вылилась в несколько этапов, различавшихся по районам проживания и интенсивности омусульманивания.

Начиная с 20-х годов XX в. темпы исламизации замедлились под влиянием социально-политических факторов, прежде всего атеистической пропаганды, поставивших религиозный вопрос вне общества.

Судьба чувашей-мусульман и их потомства определялась отныне эффективностью результатов исламизации на предыдущих этапах. Различия в условиях и глубине внедрения мусульманских элементов в культуру чувашей обусловили формирование разных по степени исламизации и отатаривания групп внутри этноконфессиональной общности чувашей-мусульман.

Примечания

1 Речь идет о Танкеевском и Тетюшском могильниках (Казаков 1994: 27).

2 Споры между исследователями ведутся вокруг термина «ясачный чуваш» — именно к этой категории была отнесена в начале XVII в. значительная часть жителей Казанского и Свияжского уездов, оказавшихся впоследствии (во второй половине XVII в.) этническими татарами.

3 В Симбирской провинции — в деревнях Болтаево, Новые Челны-Сюрбеево,- Сугут, Верхний Чепкас (РГИА 2: Оп. 23. Д. 896. Л. 3).

4 К таковым им отнесены села Ачасары, Большое Русакове, Янгильдино, Исаково (Аксаково), Деушево, Атабаево, Алькеево, Старое Тябердино, Хозесаново, Кукшум (Димитриев 1993: 199-200).

5 Селения «ясачных чувашей» (Ст. Тазлар, Чувашские Тебели, Ст. Чипчиково, Черепаново, Калмыкове, Сетяково, Илметево, Темирово), зафиксированные во время I ревизии (1723), впоследствии, с конца XVIII в., отмечены в документах как селения тептярей, татар или башкир. Установлено автором на основе сравнительного анализа ревизских сказок I ревизии (РГАДА: JIJI. 107 об.-229, 293), материалов V, VII, X ревизий и статических сведений за 1902 и 1917 гг. (Асфандияров 2001).

6 Следует отметить, что такая закономерность характерна не только для чувашей. Исламизации и отатариванию подвергались также и другие народы Урало-Поволжья, проживавшие в контактной с мусульманами зоне, например, удмурты. В «татарскую веру» переходили активнее южные удмурты (Владыкин, Шепталин 2000: 166).

7 Так, пропагандировавший в Туарминском приходе Бугульминского у. Самарской губ. татарин описывал мусульманский рай «в чисто чувашском вкусе», пообещав чувашам изобилие любимых кушаний (кислого молока, творога с маслом, копченого мяса, лепешек, пива, меда и др.), многоженство и мягкие постели из пуховых перин и 12 подушек (Миссионерский съезд 1910: 262).

8 Молькеевские кряшены обитают в девяти селениях Апастовского р-на Республики Татарстан: Молькеево, Хозесаново, Старое Тябердино, Большое Тябердино, Янсуринское, Нижний Кырбаш, Баймурзино, Старая Буа, Полевая Буа (Исхаков 19936: 4—19).

9 В период активной христианизации в 1744-1762 гг. часть жителей была выселена в другие населенные пункты (Там же: 16) 114 Этнографическое обозрение № 4, 2007.

10 Здесь и далее в тексте в кавычках использованы термины, встречающиеся в миссионерской литературе XIX-XX вв. при характеристике процесса перехода народов Урало-Поволжья в ислам.

11 Приводятся данные Н.В. Никольского (Никольский 1912: 194—219).

12 Деревни Семенчино, Уты, Избахтино, Табар Чирки, Ясашное Барышево, Татарское Сунчелеево, Киязлы, Нижняя Кондрата, Чувашская Майна, Красное Болото (Нижние Савруши) (Отчет КЕИМ 1912: 1075; Отчет КЕИМ 1914: 1130).

Автор: Е. А. Ягафова ИСЛАМИЗАЦИЯ ЧУВАШЕЙ В УРАЛО-ПОВОЛЖЬЕ В XVIII — НАЧАЛЕ XX в. (в сокращении). В статье рассмотрен процесс исламизации чувашей в XVIII — начале XX в. с кратким экскурсом в историю ислама в регионе в X-XVII вв. Целью работы являлось изучение процесса формирования этноконфессиональной группы чувашей-мусульман, выявление ее ареала, а также динамики численности в разные исторические этапы. Работа написана на основе изучения архивных (РГАДА, РГИА, ГАРБ, НАРТ) и опубликованных материалов, а также немногочисленных исследований по данной теме российских и зарубежных авторов (Кудряшов 1974; Никольский 1912; Димитриев 1978; Иванов 1998; Иванов 1999; Werth 2000; Geraci 2001; Noack 2000; Frank 2001; Jersild 2000; Glazik 1959 и др.).