РАИС СУЛЕЙМАНОВ
Процесс отъезда мусульман с территории Поволжья в «горячие точки» стран зарубежного Востока по религиозно-идеологическим причинам начался с 1999 года. Именно тогда группа исламистов в количестве 17 человек из Набережных Челнов переехала на территорию Таджикистана, а оттуда — в Афганистан, где основала «джамаат Булгар», ставший вскоре военным подразделением движения «Талибан». Названо это самоорганизованное землячество выходцев из Поволжья в память о Волжской Булгарии – средневековом мусульманском государстве, принявшем ислам в 922 году от багдадского халифа и признававшего номинально духовную власть Багдадского халифата.
В скором времени туда прибыли имам набережночелнинской мечети «Тауба» Айрат Вахитов (он получил прозвище «Салман Булгарский»), Ирек Хамидуллин, Равиль Мингазов, Рустам Ахмеров, Тимур Ишмуратов и еще 13 человек. В дальнейшем поток исламистов из Татарстана и Башкортостана становился в Афганистане все более заметным. Когда в 2001 году американцы вошли в Афганистан, чтобы свергнуть режим талибов, часть татарских исламистов попала к ним в плен и была отправлена в печально знаменитую тюрьму в Гуантанамо.
Тем не менее, оккупация Афганистана не остановила попыток ваххабитов из Поволжья перебраться на его территорию, а также в соседний с ним Пакистан.
В биографиях многих террористов, ставших известными в республике в 2010-е годы, частенько значится пребывание в Афганистане и Пакистане на «джихаде» (после вторжения американцев булгарский джамаат перебазировался в район деревни Дегон, которая расположена в пакистанской провинции Вазиристан). Так, в 2006-2007 годах в составе «джамаата Булгар» были Альфред Ахмадулин и Азат Валишин, которые по приезду домой в родной Чистополь в 2011 году планировали устроить теракт, но были вовремя арестованы. «Моджахеды Татарстана» (в полицейских сводках эта банда проходит под названием «Чистопольский джамаат»), устроившие 19 июля 2012 года теракт в отношении тогдашнего муфтия Татарстана Ильдуса Файзова и убившие одного из крупнейших современных мусульмансих богословов Валиуллу Якупова, также имели за плечами опыт нахождения в Афганистане.
Начало «арабской революции» в Сирии в 2011 году, вскоре трансформировавшейся в гражданскую войну между правительством и оппозицией, а затем в «джихад» с участием международного исламистского интернационала, привело к тому, что радикал-исламисты из Поволжья переориентировались на эту страну вместо прежних Чечни и Афганистана.
Механизм прибытия был несложен. Через социальные сети в Интернете шла переписка с вербовщиком. Затем «моджахед» из Татарстана под видом обычного российского туриста приезжал в Турцию, откуда переправлялся в Сирию.
Поскольку официальная Анкара в начавшейся гражданской войне в Сирии не поддерживала официальный Дамаск, пересечь турецко-сирийскую границу не составляло труда (по крайней мере, до начала 2015 года).
Вербовкой активно занимался вышеупомянутый Айрат Вахитов — человек с уникальной в плохом смысле этого слова биографией: пройдя лагерь «Кавказ» в «Ичкерии», побывав в Афганистане в составе «джамаата Булгар», отсидев в тюрьме в Гуантанамо и вернувшись домой в Россию, затем он уехал на Ближний Восток и в 2011 году появился в Сирии на «джихаде».
Вахитов одним из первых стал активно на русском языке «пиарить» джихадистов в Сирии в 2011-2013 годах через социальные сети.
Войну против Башара Асада начали не только дезертиры, объединившиеся в Сирийскую свободную армию, но и целый международный ваххабитский интернационал, который пополнялся выходцами из разных стран, включая Россию.
О проблеме участия российских мусульман, в том числе выходцев из Поволжья, в войне в Сирии, видя, что вооруженное противостояние между правительством и оппозицией в этой стране начинает преподносится в качестве «джихада» — священной войны для мусульман, первоначально публично говорили эксперты-исламоведы.
То, что «арабские революции» на Ближнем Востоке в 2011-2012 гг. повлияют на настроения и без того идеологически неоднородной мусульманской уммы России, было вполне очевидно. Поддержку этим событиям высказывали даже официальные исламские лидеры России.
Известно публичное одобрение председателем Совета муфтиев России Равилем Гайнутдином революции в Ливии и последовавшей интервенции в нее, закончившееся гибелью ее лидера Муамара Каддафи[4].
Впрочем, попытки повторения аналогичных по характеру массовых акций гражданского неповиновения, которые наблюдались в Египте на площади Тахрир, в российских регионах с мусульманских населением не получили своего развития. Если не считать несколько уличных акций протеста: например, на митингах исламистов летом 2012 года в Казани и в феврале 2013 года в Махачкале, организованных признанной в России террористической организацией «Хизб-ут-Тахрир аль-Ислами», на которых публично звучала полная солидарность с воюющими против правительства Башара Асада в Сирии боевиками.
«Из тех ли мы мусульман, которые поддерживают режим Башара Асада? — В ответ из толпы на митинге закричали: «Нет!». — Поддерживаем ли мы мусульман, которые воюют, чтобы там установился шариат? — В ответ – крики «Да!». Демократию мы там хотим? — Кричат: «Нет!» — Только ислам! Аллаху Акбар!»[5].
Российские спецслужбы, особенно в регионах Поволжья, первоначально старались воздерживаться от открытого признания проблемы. Однако долго скрывать очевидные факты отъезда на «джихад» было невозможно.
В сентябре 2012 года начальник УФСБ по Набережным Челнам Сирень Галиакберов подтвердил факт появления в Сирии исламистов из Татарстана[6]. С 2013 года факты участия россиян стали открыто признавать в центральном аппарате ФСБ. Оценки численности россиян, уехавших в Сирию на «джихад», менялись от года к году в сторону увеличения по мере углубления и продолжения войны. Так, в 2013 году по данным ФСБ, российских участников бандформирований в этой стране находилось в совокупности 300-400 человек[7], в 2015 году уже называют цифру в 1700 человек[8]. Тогда же численность мусульман, уехавших «в халифат» с территории Приволжского федерального округа, ФСБ оценила приблизительно в 200 человек[9].
Уже в 2012-2013 гг. эксперты отмечали, что «группы поддержки боевиков, воюющих в Сирии, активно ведут свою работу в социальных сетях в Интернете, распространяя однобокую информацию, с целью вызвать солидарность у мусульманской молодежи России с ваххабитами, выступающих против официального Дамаска»[10].
Солидарность, как стало понятно далее, проявлялась не только в организации митингов в России (они накаляли обстановку, демонстрируя сам факт наличия в РФ исламских радикалов, но непосредственно к вооруженным действиям, к счастью, не привели), но и в готовности отправиться воевать в Сирию на стороне разных радикально-исламистских вооруженных группировок, все более бравших на себя роль главной ударной силы в войне против Башара Асада. Первые случаи отъезда мусульман с территории Поволжья на Ближний Восток стали фиксироваться уже в 2012 году.
Одними из первых уехавших на «джихад» в 2012 году были братья Руслан и Галим Нигматуллины, уроженцы небольшого райцентра Базарные Матаки (Татарстан).
В 2010 году оба уехали учиться в Египет в один из исламских университетов, по окончании которого отправились прямиком в Сирию. Отметим, оба в свое время были членами местной организованной преступной группировки: в среде криминала в Татарстане с конца 2000-х годов начинает распространяться и укрепляться ваххабизм. Для мусульманской молодежи Базарных Матак братья Нигматуллины стали своего рода национальными героями[11].
В 2012 году из Альметьевска (Татарстан) уехали в Сирию учащиеся местного медресе Станислав (Абдулла) Васильев вместе с женой Региной и братьями Раилем и Булатом Айвтаховыми[12]. Васильев одно время поддерживал с матерью связь по телефону, однако давал понять, что вернуться домой у него не получится: свой выбор он уже сделал.
В декабре 2013 года житель Набережных Челнов Ришат Идрисов прибыл в Сирию на «джихад». Вначале он прошел курс боевой подготовки в лагере кавказских боевиков близ населенного пункта Харитан в Сирии, потом вступил в «Джейш мухаджирин валь-Ансар – Имарат Кавказ», где участвовал в боевых действиях в рядах кавказских ваххабитов на территории, подконтрольной ИГИЛ. В 2014 году вернулся домой в Россию, был арестован и в январе 2015 года осужден на срок в 1 год лишения свободы[13].
29 июня 2014 года одна из воюющих группировок под названием «Исламское государство Ирака и Леванта» (ИГИЛ) объявила о создании «исламского халифата».
Заветная мечта, которую так долго лелеяли исламские фундаменталисты во всем мире, реализовалась. Если все остальные организации и группировки только говорили о намерении создать халифат в перспективном будущем, то ИГИЛ (запрещенная в России террористическая организация – прим.) решило не ждать этого, а сразу объявить о его появлении, пусть и на небольшой территории.
Новый «халиф» Абу Бакр аль-Багдади в скором времени стал получать «признание» во всем исламском мире: фундаменталисты в разных странах спешили принести ему «баят» (клятву) верности. Успех игиловцев (в их подчинении находится половина территории Сирии и Ирака) способствовал упрочению их влияния. При этом «халифатисты» рассчитывают расширить свою территорию. Они уже обозначили свои претензии и на Северный Кавказ. Впрочем, только ли Кавказ?
Единомышленники ИГИЛ стремятся обосновать концепцию «возвращения в халифат» и Поволжья. Объясняют они это так: в 922 году эмир Волжской Булгарии Алмуш принял ислам от багдадского халифа и духовно признал свое подданство исламскому халифату. Спустя почти 1100 лет появился новый багдадский халиф. Соответственно, Поволжью необходимо повторить свое вхождение в состав нового исламского халифата в качестве вилайета Идель-Урал[14].
Понятно, что подобные концепции кажутся совершенно нелепыми и виртуальными, но они способны наполняться реальным содержанием.
Когда в 2007 году чеченский боевик Доку Умаров провозгласил создание «Имарата Кавказ», он тоже был виртуальным проектом исламского государства в границах всего Кавказа. Но появилось немалое количество людей, разделивших эту точку зрения и присоединившихся к бандитскому подполью.
Террористы из числа «Моджахедов Татарстана» в лице их первого «амира» Раиса Мингалеева в 2012 году уже давали «баят» верности Доку Умарову. Где гарантия, что террористы в Татарстане вскоре не присягнут багдадскому «халифу» Абу Бакру? Тем более, что, по отзывам первого судимого в Казани в декабре 2014 года за участие в рядах боевиков в Сирии бывшего студента Российского исламского университета Раифа Мустафина, там сформирован целый «татарский джамаат» из выходцев с Поволжья[15].
В январе 2015 года стало известно о казни бывшего студента Российского исламского университета (Казань) Сергея (Абдуллы) Ашимова, уехавшего в Сирию, но заподозренного игиловцами в работе на российские спецслужбы, за что его и расстреляли. Его казнь была снята на видео и размещена в Интернете[16].
Нередко на «джихад» отправляются исламисты, вышедшие из российских тюрем, где они зачастую становятся убежденными ваххабитами под влиянием сокамерников-фундаменталистов.
Подобный случай произошел с жителем Альметьевска (Татарстан) Минсеитом Хамдеевым, который вернулся из колонии религиозным фанатиком, после чего в июле 2014 года вместе с другом, тоже отсидевшим с ним в одной колонии, отправился в Сирию воевать на стороне ИГИЛ. Там они вступили в «джамаат Абу Ханифы» — подразделение в составе ИГИЛ, где около трех недель проходили идеологическую, физическую и огневую подготовку. Когда же его стали готовить к отправке в зону боевых действий, Хамдеев случайно наступил на верблюжью колючку и сильно поранился, после чего его с больной ногой сначала оставили лечиться, затем поставили в наряд охраны, а потом и вовсе списали в повара. И он стал готовить еду боевикам. Что, впрочем, все равно является участием в рядах террористической организации. По возвращению домой в Россию он был арестован[17].
Имеются случаи финансирования воюющих ваххабитов в Сирии их единомышленниками из Поволжья. Так, к примеру, в 2012-2014 годах житель г. Сибай (Башкортостан) Радик Гильванов перечислил на счет боевиков ИГИЛ около 90 тыс. руб.
Суд в марте 2015 года приговорил его к четырем годам и пяти месяцам колонии общего режима. Гильванов поддерживал контакт через социальные сети с ваххабитами, воевавшими против правительства Башара Асада на территории Сирии. По их просьбе он собирал у прохожих возле городской мечети Сибая пожертвования под видом помощи мусульманам, а затем перечислял их на банковские счета, открытые на физических лиц в Турции, где деньги впоследствии обналичивались[18].
Подобные случаи сбора денег для «братьев» в виде «закята» (милостыни) фиксировались и в Набережных Челнах, где исламисты осуществляли это в городском парке[19]. Аналогичный случай спонсирования воюющих в Сирии исламистов из Поволжья был выявлен в Мордовии, где житель татарского села Белозерье Равиль Абдуллов отправлял деньги своему племяннику Абдулкариму Янгличеву, находящемуся в рядах террористической группировки «Джабхат ан-Нусра». Кстати, Янгличев — не единственный житель Мордовии, который уехал на «джихад» на Ближний Восток: в международный розыск был объявлен его земляк Абдулхай Рамазанов[20].
Исламисты, уехавшие в «халифат» с территории Поволжья, нередко начинают агитировать своих сторонников, оставшихся в России, присоединиться к ним для «джихада».
Так, 57-летний житель города Кумертау (Башкортостан) Дамир Тулиганов, находясь на территории Ирака, через Интернет сделал видеообращение, в котором рассказал, что, сам будучи предпенсионного возраста, уехал в 2015 году в «халифат», где «очень много домов, есть баракат (благословение), все нам дают: продукты, жилье, все у нас есть», а сейчас он на «джихаде» и зовет своих земляков поступить так же, как он.
Примечательно, что годом ранее Тулиганов одобрял крестоповал и разрушение памятника «Труженица тыла» в Башкирии недалеко от Кумертау, которые осуществили местные исламисты[21]. Впрочем, учитывая организуемые боевиками ИГИЛ акты вандализма в отношении античных памятников культуры и церквей, удивляться подобному не приходится.
В «халифат» отправляются не только мусульмане-мужчины, но и женщины. В июне 2015 года 32-летняя жительница Ульяновска Алсу Ахметшина отправилась в Сирию. Возможно, это бы получилось, если бы не турецкие пограничники, которые задержали ее в составе группы из 13 россиян при попытке пересечь турецко-сирийскую границу[22].
В том же июне 2015 года 23-летний житель Саратова уехал в Сирию в ряды ИГИЛ. Тревогу забила его родная сестра, хотя родственники и ранее замечали изменения в поведении молодого человека — появившуюся замкнутость, углубленное чтение исламистской литературы.
Иногда намеревающихся уехать на «джихад» удается остановить: так произошло в сентябре 2015 года в отношении двоих молодых жителей Чувашии, которые были остановлены местными силовиками, вынесшими им предостережение. При этом в поле зрения оперативников находится еще несколько человек, настроенных на такие же действия[24].
Проблема отъезда поволжских мусульман в Сирию, отношение к этой войне с точки зрения ее влияния на исповедующие ислам народы региона, появление «исламского халифата» на Ближнем Востоке становились темой обсуждения на некоторых научных конференциях и экспертных площадках. Дважды эту тему затрагивали на конференциях казанского филиала Российского института стратегических исследований (круглый стол «Влияние арабских революций на Ближнем Востоке на мусульман России и Татарстана» 13 марта 2012 года[25] и конференция «События в Сирии и их влияние на мусульман России» 4 марта 2013 года[26]), круглого стола Центра исламской культуры «Иман» г.Казани (круглый стол «Появление «исламского халифата» в Ираке и отношение к нему мусульман Татарстана» 6 августа 2014 года)[27], конференции Центра исламской культуры в Мордовии (конференция «Россия победит терроризм», 4 сентября 2015 года[28]) и ряд других.
Нужно отметить, что в 2012-2014 гг. тема участия поволжских мусульман в войне на территории Сирии поднималась преимущественно учеными-экспертами.
Официальное мусульманское духовенство регионов Приволжского федерального округа сторонилось открытого обсуждения этой темы. В основном это было вызвано влиянием местных государственных органов, которые не желали говорить о явлении как о проблеме. В некоторых республиках власти старались замалчивать этот вопрос ради поддержания позитивного имиджа своих регионов.
Такое, в частности, наблюдалось в Татарстане, где, хотя и вынуждены были признать проблему, но первоначально (и достаточно долго) предпочитали скрывать ее наличие. Считалось, что публичный разговор о мусульманах, уехавших в Сирию с территории Татарстана, как о проблеме, портит имидж республики как региона этнорелигиозного благополучия и стабильности. Поэтому и Духовное управление мусульман Татарстана не выносило никаких богословских заключений (фетв) по поводу «джихада» в Сирии.
Параллели между террористическими актами и активной митинговой деятельности исламских радикалов в Поволжье и на Ближнем Востоке, с которых начинались «арабские революции», пытался было провести тогдашний муфтий Ильдус Файзов, выступая в августе 2012 года в Госсовете (парламенте) Татарстана.
В июле того же года он сам стал жертвой террористов, чудом оставшись в живых, однако вскоре был смещен со своего поста. В апреле 2013 года его занял 28-летний выпускник турецкого медресе «Исмаил ага» Камиль Самигуллин, который вскоре вступил в ряды Всемирного совета мусульманских ученых во главе с духовным лидером «Братьев-мусульман» Юсуфом Кардави[29].
Стараясь примириться с ваххабитами Татарстана, Самигуллин воздерживался от публичных заявлений о недопустимости участия в «джихаде» в Сирии[30]. При этом сейчас в его окружении находится крупный татарский богослов Фарид Салман, известный тем, что был одним из первых, кто бил тревогу по этому поводу, когда дело еще не дошло до полномасштабной войны, но уже становилось понятно, что эхо революций на Ближнем Востоке отразится и на мусульманах Поволжья. Конечно, нынешний муфтий Татарстана осуждает терроризм и экстремизм, прикрывающиеся исламом, однако никаких фетв по проблеме «халифата» на Ближнем Востоке и «джихада» в Сирии им вынесено не было, при том, что в других российских муфтиятах богословские заключения по этим проблемам выносились и озвучивались.
Проблема ИГИЛ для Поволжья остается актуальной в общем контексте радикализации мусульманской уммы Приволжского федерального округа, которая все четче стала заметна с конца 1990-х годов. ИГИЛ лишь поднял проблему исламского фундаментализма на новый качественный уровень: пропаганда ваххабизма в течении двух десятилетий с момента распада СССР привела к появлению религиозного терроризма среди татаро-башкирского населения Поволжья.
Сегодня уже никто не отрицает, что ваххабиты в Татарстане и в Башкортостане способны взять в руки оружие, организовывать убийства, взрывы, создавать устойчивые террористические сообщества.
Уже ясно, что речь идет не об одиночках или группах от 5 до 10 человек, как было раньше, а, как минимум, о двухстах боевиках с территории Поволжья. Для организации терактов с человеческими жертвами не обязательно иметь целый батальон боевиков в регионе. Те же «Моджахеды Татарстана» численно были небольшой бандой в 10 человек, однако проблем в 2012-2013 годах они наделали достаточно.
Нужно понимать, что поволжские исламисты, возвращающиеся домой с Ближнего Востока с боевыми навыками, ни к какой мирной жизни не вернутся. Они постараются реализовать свой джихадистский опыт дома. Точно также, как их идейные предшественники, которые ездили воевать на Северный Кавказ (1990-е – начало 2000-х годов) и в Афганистан (2000-е годы), сегодняшние ваххабиты из Поволжья ездят в Сирию (2010-е годы). По оценкам экспертов, численность исламских фундаменталистов, их симпатизантов и сочувствующих только в Татарстане оценивается цифрой порядка 3 тысяч человек (всего активно верующих мусульман – около 90 тысяч человек из двухмиллионного татарского населения республики). Из этих трех тысяч порядка 120-150 человек имеют ярко выраженные джихадистские наклонности. Часть этой массы в настоящее время воюет в рядах ИГИЛ на Ближнем Востоке[31], часть возвращается обратно, что уже выявили их аресты в 2014-2015 годах.
Проблема ИГИЛ для Поволжья является новым этапом в новейшей истории исламской уммы региона.
Пока она не является столь катастрофической, поскольку, к счастью, силовики достаточно оперативно нейтрализуют эту угрозу, да и сами поволжские исламисты гибнут в Сирии, тем самым снимая опасность своего возвращения. Крайне негативное отношение к ним сохраняется и в российском обществе, что во многом вызвано действиями боевиков ИГИЛ. Публичные казни с отрезанием голов, разрушение памятников архитектуры, расцвет работорговли – все это больше работает на анти-рейтинг «халифата».
Большая часть этнических мусульман в Поволжье осуждает подобные действия и справедливо считает, что это только дискредитирует ислам в глазах окружающих. Другое дело, что разделяющие идеи радикал-исламизма, видящие в «халифате» воплощение идеального, с их точки зрения, исламского государства и миропорядка, в Поволжье все же нашлись.
Государственные органы и официальное духовенство по мере своих возможностей стараются этому противостоять. Например, сегодня не надо никому объяснять вред и негативные последствия зарубежного религиозного образования в исламских странах. С 2011 года начали проводить курсы повышения квалификации для имамов в Татарстане, а затем этот опыт распространили по всему Приволжскому федеральному округу, рассчитывая таким образом дать идеологические установки духовенству на противодействие религиозному экстремизму.
С 2013 года власти обратили внимание на проблему распространения исламского радикализма в тюрьмах.
Муфтияты стали планомерно заниматься духовным окормлением заключенных-мусульман, следить за религиозной литературой, имеющейся в колониях, сотрудники ФСИН проходят обучение на религиоведческих курсах, чтобы понимать религиозные особенности своего спецконтингента.
Подобные меры носят важный профилактический характер, однако не могут полностью исключить проблему исламского экстремизма. В такой ситуации единственными действенными мерами противостояния по-прежнему остаются только действия силовиков. Последние гораздо раньше и оперативнее чиновников реагируют на проблему религиозного радикализма. После трансформации идейного радикализма в терроризм единственно возможным путем противодействия ему зачастую остаются лишь силовые методы.
Сулейманов Раис Равкатович – эксперт Института национальной стратегии (Казань)