Из истории экономического освоении Сибири
Историк Владимир Голдин в книге «Взгляд из деревни» отмечал, что переселение крестьян в Сибирь сильно меняло их менталитет… Новая жизнь без помещиков и вне общины (единоличная), часто без чиновников и вообще надзора приводила к тому, что «поэтому не случайно при Всероссийской переписи населения в 1897 году пелымские крестьяне на вопрос о статусе отвечали – «хозяин», а не крестьянин, как на их прежней Родине, что зафиксировано в переписных листах, сохранившихся в Тобольском филиале Государственного архива Тюменской области».
При анархо-капитализме в Сибири постепенно вырабатывался новый тип русского человека. «Какой же сложился человек в Сибири в борьбе с природной стихией и различными правительственными препонами? На этот вопрос пытались ответить некоторые исследователи, но, пожалуй, более точное определение дал Н.М. Ядринцев, исследовавший сибиряков:
«Сибирь страна бывалых людей. Прежняя жизнь в лесах и пустынях Сибири, как и борьба с природой, если и отражалась с одной стороны отступлением от культуры, одичанием и огрублением, то тоже население приобрело известную крепость, выработало сметку. Находчивость и стремление к самопомощи. Жизнь среди природы воспитала решимость, отвагу, неустрашимость в деле и в силу опыта долю самоуверенности. Предприимчивость. Наклонность к простору и воле. Это общество по преимуществу индивидуалистическое; таким его воспитала бродячая жизнь и разрозненность в лесах и степях, нажива и утрата прежних социальных связей в новой стране. Сибирь по происхождению есть продукт самостоятельного народного стремления и творчества; результат порыва русского народа к эмиграции, к переселениям, и стремление создать новую жизнь в новой стране без гнёта».
Принято считать, что толчком к коллективизации в конце 1920-х послужило утаивание хлеба крестьянами. Но историк Владимир Голдин в своей книге «Взгляд из деревни» об экономическом освоении Сибири пишет, что в его регионе ситуация была сложнее. Крестьяне за время НЭПа стали жить зажиточнее, и потому поднялись на ступень-две в хозяйствовании – начали скармливать зерно скоту и птице, т.е. развивать более прибыльное животноводство.
Но сталинцам животноводство было не нужно – не было рынка сбыта на Западе, а было нужно только зерно. Голдин приводит статистику:
«На Урале и в Сибири никакого просчёта в смысле переоценки сельскохозяйственной мощи области не было. Большинство округов сняло хороший урожай. Но деревня стала сдавать не хлеб, а второстепенные культуры и ещё более – продукты животноводства и пушнину. Перекрыт план: например, Тюмень – мясные заготовки на 115%, свинина на 206%. В Шумихинском районе Челябинского округа заготовлено мяса в 2,5 раза больше прошлогоднего. Ишимском округе в отдельных районах на 200-400%. При разговоре крестьяне прямо заявляли, что им выгоднее продать без хлопот одну свинью, чем ехать ссыпать два воза зерна».
Животноводство, особенно мясное, было выгодно вдвойне – оно ещё и прибавило свободного времени крестьянам. И те в Сибири устремились в дополнительные промыслы, особенно – в добычу пушнины: «В Красноярском округе увлеклись заготовкой белки. А в каких-то местах – совсем экзотичных животных.
Тихон Холодный докладывал в Центр о побочных промыслах: «Хочется отметить роль водяных крыс. В Омском округе заготовлено крысиных шкур на 3 млн руб. В Тюмени, где за одну крысу платили 25-30 копеек, крестьяне целыми сёлами выезжали в поле и выпахивали крысу. Это была настоящая крысиная лихорадка. Человек с лошадью зарабатывал в день 40-50 рублей. Многие выпахивали крыс, выгребали зерновые запасы у грызунов, получая нередко дополнительно пудов – 30».
