На сегодняшний день старомосковский говор остался разве что в учебниках по русской лингвистике. Но именно московское произношение во многом легло в основу окончательной формы современного русского языка и его произношения. При этом сложилось оно довольно поздно, ненадолго опередив оформление современного литературного стандарта
Ещё в XVI веке московский говор был гораздо ближе к северорусским диалектам, сохраняя, в частности, знаменитое оканье, присутствовавшее в речи Ивана Грозного и старого московского дворянства (в частности, Хованских, Мстиславских и Одоевских, что характерно, первые два рода были Гедиминовичами).
Тем не менее, покорение как и северных, так и южных великорусских земель, привело к соответствующим потокам иммиграции и соответствующему смешению диалектов, создав в значительной степени смешанный по происхождению говор к концу XVII века.
Так, его характерной особенностью стало характерное для белорусских и южновеликорусских диалектов аканье, однако произношение буквы /г/ осталось северным ([g], в то время как в белорусских и некоторых южновеликорусских диалектах оно преобразовалось в [ɣ], похожую на французскую »R», а в малорусских и некоторых южновеликорусских — в придыхательную [ɦ]).
Оформившись к XVII-XVIII столетиям, московский говор, как разговорный язык столицы и одновременно над-диалектный (не северный и не южный, но сочетающий элементы обоих наречий) стандарт стал постепенно распространяться на территорию прилегающих городов и селений, по всей видимости оказав влияние на формирование среднерусских акающих говоров (и особенно их »Отдела А», охватывающего преимущественно само Подмосковье), постепенно становясь общерусским вариантом прочтения письменного языка, по крайней мере — в повседневной речи.
В речи высокой же при этом произношение вплоть до XIX века оставалось довольно архаичным — как писал Ломоносов: »сие произношение больше употребительно в обыкновенных разговорах, а в чтении книг и в предложении речей изустных к точному выговору букв склоняется». Это проявлялось, в частности, в более точном выговоре букв и произношении »Г» на »украинский» манер, встречавшееся (эпизодически) позже и у Пушкина.
Обсуждалось даже введение отдельной буквы Ґ (то есть в современном украинском она появилась не из ниоткуда), однако к XIX веку что повседневное, что литературное произношение русского языка уже в целом утвердились по московскому стандарту, а потому надобности в этом уже более не было, и буква это пополнила разве что украинский алфавит, а также отдельные варианты алфавитов русинского, белорусского, цыганского и урумского (языка одной из общин греков Крыма).
Несмотря на то, что произношение общерусского литературного языка в итоге сформировалось прежде всего на именно московском стандарте, были в нём и другие особенности, в итоге не вошедшие в литературный язык, но сохранявшиеся в речи москвичей до десятилетий, последовавших за окончанием Второй Мировой войны, когда они почти полностью исчезли на фоне массовой иммиграции из самых разных диалектных зон.
Так, нормой было произношение мягкого (вместо твёрдого в литературном) согласного там, где за ним следовал другой мягкий (например, [с’т’]епь, [з’д’]есь, и[з’н’]еможение, пе[н’с’]ия, о зо[н’т’]е), где произношение является старомосковским и по сей день, но также и в остальных случаях: [д’в’]ерь, е[с’л’]и, [з’]верь, ко[р’]ни, [с’]вет, [с’]мирный); кластеры согласных «зж», «жд», «жж» произносились с долгим мягким звуком [ʑ] (/ж̅’/, жь), например в словах »попозже», »подъезжаю» (где автор этих строк произносит этот звук и сегодня), а также »дрожжи» и »дожди» (где моё произношение уже соответствует общерусскому).
Помимо этого, в старомосковском говоре присутствовало своего рода »ыканье»: вместо звука /a/ в первом предударном слоге после /ш/, /ж/ и /ц/ произносилось [ɨ], то есть, »Шыляпин» вместо »Шаляпин», »шымпанское» вместо »шампанское» и »жыра» вместо »жара». Отчасти это произношение, кстати говоря, осталось в отдельных словах и до сих пор — так, например, слова »двадцати», »жасмин», »ржаной», а также производные слова от глагола »жалеть», такие как »жалеть», »к сожалению», »пожалей», а также такие формы слова »лошадь» как »лошадей», »лошадям», »на лошадях» произносятся по старомосковскому стандарту и в общерусской речи.
Другими особенностями старомосковского говора были, в частности, произношение окончания прилагательных -гий, -кий, -хий, таких как »долгий», »широкий», »тихий», так, как если бы было написано -гой, -кой, -хой, то есть как [əj] (русскəй, литовскəй), что проскакивало и позже в советском кино; а также произношение мягкого /rʲ/ (рь), в ряде слов после ударного [e] и перед губными и заднеязычными согласными звуками, например: пе[р’]вый, се[р’]п, сте[р’]ва; ве[р’]х, четве[р’]г, це[р’]ковь.
Присутствовало и знаменитое прочтение »чн» и »чт» как »шн» и »шт» соответственно — отчасти сохранившееся в например слове »что», однако по большей части утраченное в литературном языке как можно заметить на примере слов »булочная», »молочный» и »солнечный» (впрочем, в ряде книжных и других слов, »чн» произносилась как в литературном и в самом старомосковском говоре — например, в словах »беспорочный», »дачный», »вечный», »мрачный»).
Во второй половине XIX века у московской нормы появился конкурент – петербургское произношение, которое постепенно усиливало свои притязания на роль общелитературного образца. Петербургское произношение не стало орфоэпической нормой, оно не было признано сценой, именно московской норме следовали артисты петербургских императорских театров. Некоторые особенности петербургского произношения оказали впоследствии существенное влияние на развитие системы русского литературного произношения.
Однако и московское произношение, сохранив свои главные черты (например, аканье), во многих случаях утратило былую роль произносительного канона. Изменения в русском литературном произношении после революции 1917 года в первую очередь были обусловлены влиянием орфографической нормы.
Петербургское произношение — совокупность особенностей артикуляции звуков речи, свойственная жителям Петербурга и образовавшая вариант произносительной нормы русского литературного языка. Петербургское произношение складывалось на базе московского говора в первую очередь под воздействием окружающих Петербург севернорусских говоров. Некоторая часть признаков данного произношения может быть объяснена влиянием орфографии.
В 19 в. произносительные нормы литературного языка уже полностью определяются живой московской речью. Эти нормы характеризуются аканьем, произношением е после мягких согласных перед твердыми на месте под ударением, произношением г взрывного и рядом других черт. К концу 19 в. в московском произношении стали образцовыми некоторые черты, время существования которых названо «старомосковским произношением»: произношение слов с р мягким, например, пе[р’]вый, четве[р’]г, ве[р’]х. Произношение возвратного суффикса -сь, -ся в глаголах прошедшего времени и в повелительном наклонении как с твердое (вопреки орфографии) и др.
С конца 19 в. московское произношение пережило многие изменения, сохранив, однако, все основные особенности.
