Этнолог Валерий Александрович Тишков:
С момента конституирования современной Российской Федерации элита и наука были заняты поиском идеи нации, сохранением исторической преемственности и утверждением новой российской идентичности в условиях этнического и религиозного многообразия. Прошло три десятилетия, но образ страны и идентичность народа еще не сложились в полной мере.
Это примечательное «отставание» отметил в одном из своих выступлений председатель Конституционного Суда РФ В. Д. Зорькин: «Поскольку новая страна, став правопреемницей прежней, настолько радикально изменила государственный, экономический и социальный строй, что она не сумела в полной мере унаследовать и устойчиво воспроизвести прежнюю российскую симфоническую идентичность». И все же в стране произошел прорыв от советско-ностальгической идентичности к российскому самосознанию и патриотизму, поворот от межэтнических напряженностей и региональной разобщенности к общероссийской солидарности и гражданскому согласию.
Путь нового нациестроительства далеко не пройден, он переживает паузы и даже моменты попятного движения. Но это не должно обескураживать сторонников российского национального проекта. В такой большой и сложной по составу населения стране, как Россия, всегда будут сохраняться социально-политические разногласия и риски, внутренние и внешние угрозы. Также будет продолжаться вековечный диалог между разными полюсами общественно-политической мысли, начиная с давних споров «западников» и «славянофилов», а сегодня – между «консерваторами» и «либералами», между националистами разных мастей и сторонниками гражданского равенства и межкультурного диалога. Но при этом крайне желателен тот минимум общественного консенсуса и признанного научного знания, на котором должно основываться общественное правление.
Учет научных взглядов распространяется и на оценки современного состояния общества, на проектирование его будущего. Здесь недопустимы спекулятивные крайности на основе псевдонаучной философской схоластики, мифопоэтических и теологических конструкций.
В общественном дискурсе и в политической повестке могут и даже желательны мечтания, призывы и лозунги, волевые действия и эмоциональный настрой, но «большие проекты», к которым относятся нациестроительство, формирование образа страны и ее народа, на основе поверхностной публицистики и жесткого идеологического предписания осуществить невозможно.
Сначала выскажем несогласие с оппонентами и некоторыми высокопоставленными позициями. Речь идет о проявлениях антинационального догматизма, которые исходят во многом от околоцерковных публицистов, а также от либерально-демократического спектра светских экспертов, как ни странно выглядит такое соединение позиций. Так, один из ведущих идеологов Всемирного Русского Народного Собора выступает противником концепции полиэтничной гражданской нации, выдавая ее за чуждый либерально-западный проект и выступая тем самым против действующей Стратегии государственной национальной политики Российской Федерации:
«Российская нация» имеет смысл только как синоним русской – но тогда, признаться, неясно, зачем без необходимости умножать термины. Да и мнение нации о себе самой кое-чего стоит. Ведь национальная принадлежность определяется не только «треугольником» идентичности, но и внутренним ощущением общности. Оно, это ощущение, не зависит от мнений ученого сообщества… Способны ли русские, состоявшись как нация, еще и выполнить свою миссию – сохранить для мира ценности, лежавшие в основе единой христианской цивилизации? Если они не станут жертвами безответственного «национально-гражданского конструирования» – думаю, да» (Щипков А.В. Вопросы идеологии. М.: Абрис, 2018).
Надо отметить, что Патриарх Кирилл, ставший недавно лауреатом Премии Президента РФ за вклад в укрепление единства российской нации, ставит вопрос несколько в ином ключе: является ли Россия особой, уникальной, самостоятельной цивилизацией, равновеликой Западу, Индии или Китаю?
«На наш взгляд, – сказал он, – ответ может быть только утвердительным. Едва ли у кого-то из людей, серьезно интересующихся философией истории, это может вызывать сомнения… Поэтому на вопрос, является ли Россия самостоятельной цивилизацией в семье крупнейших цивилизаций планеты, мы обязаны дать утвердительный ответ. Да, Россия – это страна-цивилизация, со своим собственным набором ценностей, своими закономерностями общественного развития, своей моделью социума и государства, своей системой исторических и духовных координат» (Слово Святейшего Патриарха Русской православной церкви Кирилла на XVII пленарном собрании Всемирного Русского Народного Собора).
Ссылки-сравнения на Индию и Китай, с которыми может и должна равняться Россия- цивилизация, побудили нас разобрать опыт национального развития этих похожих на Россию по своим величию и сложности наций-государств. Но продолжим изложение существующих позиций. Нашим союзником здесь выступают ведущие российские правоведы.
Еще раз процитируем В.Д. Зорькина: «Создавая конституцию, наполняя ее определенным содержанием, пытаясь соотнести внутреннюю специфику страны с глобальным контекстом, мы все время исходим из ключевого понятия «нация». Недопустима даже мысль о демонтаже этого понятия (выделено нами. – В. Т.)… Но суверенитет в его классическом понимании предполагает обязательное наличие нации и национального государства… Оказывается, что для организации здоровой структуры глобального мира пока ничего лучшего не придумано, кроме национальной идентичности, построенной на классическом единстве культуры, истории и образа жизни. Как не придуманы и какие-либо иные правовые конструкции, кроме национальной конституции, способные обеспечить надежное существование государства. Убежден, что построенную на Вестфальских принципах мировую систему суверенных государств, объединенных ООН, рано сдавать в архив».
Речь идет об очень важной вещи – понимании страны и нас самих в мире. Речь идет о таком большом проекте, как страна и нация. Ключевым ресурсом этого проекта являются не только материальные ресурсы в виде географических пространств и природных запасов, сильной экономики и оборонной системы, но и адекватное понимание и эффективное управление обществом. Последнее возможно только на основе качественной и ответственной науки и политики. К сожалению, в России в последние годы разговор на тему нации-цивилизации пошел в разные стороны, что было бы не так плохо, если бы за этим не следовала политическая стратегия высокого уровня.
Напомним еще одну уязвимую, на наш взгляд, позицию российского историка А. И. Миллера: «На самом деле идея, что нация– это норма и что nation-state – это норма, серьезными политологами уже давно оставлена. Есть масса различных форм государственных образований, которые в той или иной степени мимикрировали под национальное государство просто потому, что до недавнего времени Запад абсолютно доминировал в международных отношениях. Действительно, приходилось верить в, казалось бы, незыблемое, что демократия, нация и благосостояние – это такой пакет, причем благосостояние идет за демократией как ее результат. Но от этого мало что осталось сегодня».
Точно так же Миллер считает, что «миф все включающей нации, каковая якобы существует в западных странах, уже умер. Миф о том, что nation-state – обязательно самая успешная форма, тоже умер, и что это непременно ведущая к демократии форма». Россия – «это просто не национальное государство, – пишет Миллер. – Это государство, в котором существует целый ряд политически мобилизованных групп, которые считают себя нациями. Если это случилось, то уже «фарш невозможно провернуть назад» (Миллер А. И. Нация или могущество мифа // Полит.ру. 2020. 6 июля. См. также: Миллер А.И. Нация, или могущество мифа. СПб., 2016).
Следует отметить, что трактовка существования этнических общностей в составе государств как непреодолимого препятствия к нациестроительству на полиэтничной, гражданской основе является несостоятельной. Национальное государство мыслится такими экспертами только как моноэтничное государство, но даже в варианте «державы-цивилизации» многообразие, по их мнению, должно обрести форму выбора в пользу доминирующей этничности. Вот как это понимает российский политолог Д. В. Тренин, отказывающий России в статусе гражданской, политической нации: «Ядром российской цивилизации-державы являются русские люди, с их языком, культурой и религией, но этнический момент в рамках единой цивилизации не является определяющим. Напротив, русское сообщество является открытым, свободно и на равных принимающим в свой состав не только отдельных представителей других этносов, но и сами эти этносы целиком. Русскими могут быть и являются и татары, и якуты, и чеченцы, и многочисленные этнические группы Дагестана» ( Тренин Д. В. Кто мы, где мы, за что мы – и почему // Россия в глобальной политике. 2022. Т. 20. № 3. С. 35.).
Комментарии здесь излишни ввиду абсурдности самого тезиса. Как раз именно татары, чеченцы и якуты в силу разных факторов, в том числе по причине доминирующей религиозной принадлежности среди первых двух и по причине фенотипической отличительности среди третьих, меньше всего склонны к смене этнической принадлежности в пользу русской национальности, оставаясь при этом убежденными россиянами.
В связи с подобными заявлениями коллег по экспертному цеху должен напомнить, что существует убедительная критика публикаций с сомнительными формулами, что чем выше степень этнической и языковой гетерогенности того или иного общества (государства), тем оно менее национальное, более бедное и медленнее развивается в сравнении с этнически гомогенными сообществами. Наука и мировая практика доказали, что этническое многообразие и культурная сложность – это ресурсы и даже условия успешного и мирного развития как общества, так и отдельного человека.
В современном мире существуют два отличающихся концепта нации, бытования этого термина и политического использования: гражданской/политической нации и этнической/культурной нации. Элементы того и другого могут пронизывать друг друга, трансформироваться из одной формы в другую, но, тем не менее, это разные, хотя и сосуществующие концепты. Между ними есть в зависимости от конкретных форм проявления соперничество и даже, казалось бы, порою непреодолимый конфликт. Именно по этой причине нами еще в начале 1990-х гг. была предложена трактовка нации как политически и эмоционально нагруженной категории самообозначения, за исключительное обладание которой борются две формы социальных коалиций людей: сообщества по суверенному государству (согражданства) и сообщества по культурной схожести (этнические общности). Такое понимание отражено ныне во всех энциклопедия и учебниках, включая Большую российскую энциклопедию.
Фактов существования наций внутри наций более чем достаточно, причем это далеко не обязательно вариант борьбы подчиненной нации против господствующей нации за свое самоопределение, понимаемое как выход из общего социополитического пространства, за «свою государственность». Такие «политически мобилизованные группы», а точнее, этнические общности или регионально-культурные сообщества существуют далеко не только в России, но и во многих государствах, где есть свои «внутренние нации».
Таких «политически мобилизованных групп», которые считают себя нациями, имеются десятки в других странах: от Франции (Корсика и Бретань), Испании (Каталония и Страна Басков) до Индии и Австралии. Как правило, в них государство и общество разрабатывают и утверждают концепцию общей нации, несмотря на наличие довольно ярых противников. Как эти ситуации разрешаются, регулируются, управляются без «мясорубки и фарша», специалистам известно: пусть и не везде успешно и бесконфликтно, но в целом это делается в рамках общего государства-нации. Именно поэтому представляется реальной и жизненной формула для России как «нация наций», которую следует поддержать и утверждать среди россиян.
Итак, есть два фундаментальных противопоставления, по которым необходимы разъяснения. Первое: Россия – это нация или цивилизация? Наш ответ однозначный: Россия – и нация, и цивилизация, как те самые Китай и Индия. Второе: как называть нацию в России: русская или российская? Ответ однозначный: есть русская нация и есть российская нация, как две разных и не исключающих друг друга формы идентичности (или самосознания), и я, как и сто миллионов моих сограждан, считаю себя и русским, и россиянином.
В связи с фундаментальным несогласием с могильщиками нации и национальных государств, наша позиция заключается в том, что на нынешнем горизонте эволюции человеческих сообществ нет более значимой и все- охватной социальной коалиции людей, чем национальные государства. Именно nation- states обеспечивают экзистенциальные потребности и права современного человека: от территориально-ресурсного и организационно-хозяйственного жизнеобеспечения до устройства и поддержания социальных институтов, правовых норм общежития, воспитания и просвещения населения через поддерживаемые государством системы.
Государства обеспечивают гражданскую солидарность, предотвращают конфликты и насилие, защищают от внешних угроз и глобальных вызовов. Более того, в условиях таких глобальных кризисов, как пандемия коронавируса, а тем более – обострение геополитического соперничества государств за более справедливый мировой порядок, рассуждения о кризисе и сходе с арены наций-государств выглядят абсурдными.
О возвращении национальных государств на мировую арену на фоне кризисов межгосударственных и блоковых образований, об отстаивании ими своих национальных интересов и суверенитета, о роли общественных мотиваций и мобилизации на основе идеи нации как основе легитимности и успешности государств пишет известный политолог А. Ливен: «Величайший источник и залог силы государства – не экономика и не размер вооруженных сил, а легитимность в глазах населения и всеобщее признание морального и юридического права государства на власть, на исполнение его законов и установлений, на способность призвать народ к жертвам, будь это налоги или, если понадобится, воинская повинность. Не имея легитимности, государство обречено на слабость и крах; или же ему придется прибегать к жестокости и устанавливать правление на основе страха» (Ливен А. Прогрессивный национализм. Почему национальная мотивация нужна для развития реформ // Россия в глобальной политике. 2020. № 5).
В основе легитимности государств лежат разные факторы и обстоятельства. Важен сам факт их длительного существования и преемственности т. н. исторической государственности, «создающие впечатление, будто данное государство есть неотъемлемая часть естественного порядка вещей». Важны также успешность самого правления, которое население признает и поддерживает. Здесь особо значимо то, как институты и правители справляются с задачами сохранения порядка и внутренней безопасности, а также с внешними угрозами.
Уже после Второй мировой войны определенную легитимность государствам придавала демократия как власть большинства и законно избранных правителей. «Но, как обнаружили для себя многие демократические и полудемократические государства в прошлом столетии, одна лишь демократия не может бесконечно сохранять государство, если в обществе есть глубокий раскол и власти не добиваются жизненно важных для населения целей. Для легитимности государства необходим более основательный источник легитимности, коренящийся в общем чувстве национальной принадлежности (выделено нами. – В. Т.)», – пишет А. Ливен.
Мы также неоднократно высказывали мысль, что государство делают легитимным и жизнеспособным не просто территория с охраняемыми границами, не только столица с госучреждениями, конституция и символика, но прежде всего население. Оно должно обладать общеразделяемым чувством национального самосознания, когда каждое живущее в этом государстве поколение проходит через своего рода повседневный референдум на приверженность и сопричастность к данному государству как к своему Отечеству. Можно все это назвать страновым или гражданским национализмом, можно назвать патриотизмом, а можно назвать национальным самосознанием (идентичностью). Различия здесь несущественные.
Чтобы избежать упрощенных обвинений в адрес российского национального проекта под тем предлогом, что концепт гражданской нации для России никак не подходит, рассмотрим опыт нациестроительства в других крупных государствах мира. Интеллектуальные изоляционизм и высокомерие здесь не в помощь. Полезнее сравнения с опытом больших стран, история и культура которых позволяют применять в отношении их термин «цивилизация».
Возьмем два примера: Индию и Китай. Уже накануне провозглашения независимости Индии Д. Неру размышлял об идее нации: «Трудно дать определение понятия «нация». Возможно, что основная характерная черта национального сознания заключается в чувстве принадлежности к одному целому и противопоставление этого целого остальному человечеству… Позиция Конгресса была так тесно связана с делом освобождения Индии как единой нации, что все остальное отступало на задний план, а это вело к непрерывным конфликтам и трениям с английскими властями. В лице Конгресса индийский национализм противостоял английскому империализму» (Неру Д. Открытие Индии. М., 1989. Кн. первая. С. 181–182).
Огромное значение имело принятие в 1949 г. Конституции Индии. Ее преамбула гласит: «Мы, народ Индии, торжественно решили учредить Индию как Суверенную Социалистическую Светскую Демократическую Республику и обеспечить всем ее гражданам: справедливость, социальную, экономическую и политическую; свободу мысли, выражения мнений, убеждений, вероисповедания, культов; равенство положения и возможностей, а также содействовать распространению среди всех них братства, обеспечивающего достоинство личности и единство и целостность Нации».
Говоря о нациестроительстве в Индии, невозможно обойти фактор раскола этого общества по этнорелигиозному признаку, своего рода конфликт между доминирующим большинством и остальным населением страны. Этот конфликт двух подходов в пони- мании сущности нации и государственности чем-то схож с российской ситуацией, а потому особо ценен для сравнительного анализа. В Индии идея нации на основе гражданского общеиндийского национализма столкнулась с растущим в последние десятилетия этнорелигиозным индусским национализмом. Если индийский национализм Ганди и Неру стоял за единство политической нации независимо от религиозной и этнической принадлежности, то индусский национализм требует привилегий индусам как «государствообразующему народу» под лозунгом «Индия для индусов».
Последний использует религиозный фактор, отождествляя «истинных индийцев» с приверженцами индуизма, которые якобы подвергаются дискриминации в своем государстве, хотя и составляют его историческую основу и демографически больше других групп населения (мусульман, христиан, буддистов, сингхов и т. д.). По разным оценкам, индусы составляют 80%, а мусульмане – 16% населения страны, что похоже на российскую ситуацию. Интересно развивается ситуация в Индии в последние годы, когда у власти находится лидер БДП Н. Моди.
Несмотря на внутренние конфликты, сепаратистские регионы, религиозный фанатизм части населения, все же существующий в Индии демократический строй не позволяет индусскому фундаментализму стать доминирующей силой в обществе и похоронить идею гражданской нации. Здесь подходы обрели несколько иные формы, больше ориентированные на технологический прогресс, культурное развитие и просвещение нации, преодоление бедности и социальных расколов. На современном этапе нациестроительства на первом плане задачи выхода страны на передовые позиции в мире в области науки и технологий, а вслед за этим – общее развитие и улучшение условий жизни индийского народа.
Таким образом, при всех величии и загадочности Индии как страны и как цивилизации, с 1947 г. существует суверенное государство под этим названием и в его нынешней пространственной и политической конфигурации. Что держит эту субконтинентальную нацию с огромными проблемами, противоречиями, сохраняющимся разнообразием и выдающимися достижениями вместе как единое и целостное образование в системе современных государств? И вот что пишет по этому поводу известный индийский публицист С. Кхилнани: «Не требуется много усилий по части исторической аргументации, чтобы по- казать фиктивную, спиритуалистскую природу всех наций. И все же нет другой современной идеи, которой удалось бы собрать и сделать сильными даже очень разные чувства идентификационной связи с, казалось бы, чуждым аппаратом государства… Религия, язык, культура, экономическая связанность: все это помогает укреплять чувство принадлежности.
Но в конечном итоге идентификация по государству и лояльность к государству должны поддерживаться и укрепляться через постоянное воспроизводство согласия (выделено нами. – В. Т.)».
Для России эти выводы имеют огромное значение в силу схожести крупнейших стран мира своей богатой и разнообразной историей и культурой и с не всегда должным уровнем экспертного обеспечения принятия решений. Президент В. В. Путин однажды высказал сожаление, что по вопросам большой стратегии «после смерти Махатмы Ганди и поговорить не с кем».
Это было более чем адресное сожаление, ибо именно М. Ганди, а после него Д. Неру и И. Ганди, положили в основу строительства государственности в полиэтничной и полной конфликтов стране объединяющую идею индийской нации, и данная «идея Индии» именно как форма самосознания (идентичности), а не как формируемая культурно-гомогенная целостность, сохраняет эту страну много десятилетий и способствует ее динамичному развитию.
Несколько слов о Китае. Программным для начального этапа нациестроительства в этой древней стране стал труд Сунь Ятсена «Три народных принципа», которые означали: национализм, народовластие и народное благоденствие. Принцип национализма подразумевал освобождение Китая от господства империалистических держав. Чтобы достигнуть этой цели, Сунь Ятсен считал необходимым развивать именно гражданский национализм (в противоположность этноцентризму и сепаратизму) и объединить различные народности Китая, прежде всего пять основных народностей: ханьцев, монголов, тибетцев, маньчжуров и мусульман (в частности, уйгуров).
Единство пяти народностей символизировал пятицветный флаг Китайской республики, которая существовала в 1911–1928 гг., а сегодня это пять звезд (одна большая в окружении четырех поменьше). Сформулированная Сунь Ятсеном идея государства-нации Китая не только заключала в себе конфуцианскую традицию единой семьи и общей судьбы, но и привносила в традиционный ценностный арсенал категории и понятия западного модерна (сам Сунь Ятсен был протестантом по вероисповеданию).
Основой проекта формирования единой китайской нации стала задача консолидация хань как доминирующего большинства. Вместе с этим не менее важной была задача объединения обширной этнической периферии страны вокруг основного населения.
Эта этническая периферия была совсем не маленькой, и ее формализация была осуществлена через установление официального перечня 55 этнических групп меньшинств (некоторые насчитывают десятки миллионов человек), которые получили название миндзу (народности). Для обозначения же всех китайцев как национальной общности стало использоваться понятие «чжунхуа миньцзу», или «нация Китая», а точнее было бы перевести «нация народностей», ибо ханьское большинство также считается одним из миндзу, делая тем самым общее число «народов Китая» равным 56.
С 1990-х гг. национальная политика страны направлена на создание «полиэтнического национализма», «национализма всей китайской нации». Изначально в рамках национальной идеи присутствует точка зрения о культурной самодостаточности и сосредоточенности Китая не просто как нации, но цивилизации, хотя в самом Китае это понятие не используется. По заветам Конфуция Китай продолжает считать себя Поднебесной или Срединной империей. Посредством своей самопрезентации китайская нация утверждает мысль о национальном превосходстве и одновременно о преодолении исторической травмы, когда Китай был полуколонией западных государств.
Свои акценты в трактовке культурного наследия и специфики Китая Си Цзиньпин обозначил в четырех тезисах.
Во-первых, у каждой страны и у каждой нации разные исторические традиции, культурное наследие, базовая национальная специфика, поэтому путь развития обязательно обладает собственными особенностями.
Во-вторых, китайская культура вобрала в себя глубокие духовные поиски китайской нации – это неустанное по- рождение жизни китайской нации, развитие ее добросердечия.
В-третьих, китайская традиционная культура является выдающимся преимуществом китайской нации, самой основательной «мягкой силой».
В-четвертых, социализм с китайской спецификой укоренен в плодородной почве китайской культуры, отражает желания китайского народа, соответствует требованиям Китая и эпохи прогресса, обладает глубокими историческими истоками и реальной основой.
Таким образом, традиционная китайская культура более не является антитезой современного пути страны – напротив, она выступает источником его исторической легитимности. Китай все более укрепляется в ощущении собственной полноценности и готов внести идейный и практический вклад в развитие мировой цивилизации, заплутавшей в последние десятилетия в дебрях неолиберализма, постмодернизма, монетаризма и т. п. Так что Китай – это nation-state, а китайская нация – самая многочисленная и мощная в современном мире.
Этот пример «работы с идеей нации» и нациестроительства заслуживает внимания в работе над идеей России. Зачастую цивилизационный подход к объяснению России как цивилизации, выделяющий ее неповторимую уникальность, прямо или косвенно противопоставляют российскому национальному проекту, т. е. трактовке страны как государства-нации с полиэтничным и многоконфессиональным российским народом.
Выход из этой коллизии предлагается нами в признании и научной разработке двух категорий, которые не исключают друг друга: а) историософской и культурологической категории «цивилизация» с обоснованием ее более определенных признаков и б) социально-политической, нормативно-правовой категории «нация» как согражданства с общей исторической памятью, культурой, ценностями и самосознанием.
При этом подходе не отрицается использование категории «нация» и в отношении этнических общностей, учитывая советский опыт трактовки национального сугубо в этническом смысле и результаты конструирования многих «социалистических наций» на основе этнического многообразия населения Российской империи. Таким образом, мы имеем в итоге две максимы: Россия – это и нация, и цивилизация, а российский народ – это нация наций. Данный подход подтверждается нами сравнительным материалом двух схожих с Россией полиэтничных национальных государств, признаваемых как отдельные цивилизации, – Индии и Китая.
Важным направлением в обновленных подходах к пониманию России стало изучение проблемы российской идентичности как чувства сопричастности с Россией на коллективном и на личностном уровнях. Российская идентичность утвердилась как доминирующая среди других форм коллективной идентичности в последние два десятилетия и особенно после воссоединения Крыма с Россией. Однако заявления «прежде всего я – россиянин, гражданин России» не исключают наличие и демонстрацию идентичности по принадлежности к этнической общности (этнонации) или конфессии. Поэтому следует признать и поддерживать двойную или еще более сложную идентификацию наших граждан по стране, своей национальности и религии, краю-региону рождения и проживания.
Приоритетность чувства принадлежности к гражданской нации и самообозначение «мы – россияне» будет возрастать в ситуации кризисов типа коронавирусной пандемии и геополитических вызовов, ибо только государство имеет ресурсы и легитимное право обеспечивать безопасность и развитие, сохранение мира и согласия, ограждать от бедствий и при необходимости вводить меры дисциплинирования населения. Никакие этнос, бизнес-корпорация и т. д. таких возможностей и прав не имеют.
В заключение – о ценностно-ориентированном подходе в изучении и трактовке прошлого и современности. Его востребованность вызвана кризисом либеральных ценностей, общим консервативным поворотом в политике и идеологии, в т. ч. в России. Потребность в сохранении и защите традиционных духовно-нравственных ценностей остро обозначилась в нашей стране в результате отторжения многих ценностных и культурных установок, которые активно внедрялись под влиянием Запада. Патриотизм и другие составляющие российской идентичности оказались особо важными в ситуации СВО и сильнейшего внешнего давления на нашу страну и ее народ.
В ценностном подходе важны изучение и понимание таких явлений жизни, как семья, род и отечество, лояльность и служение, солидарность и жертвенность, насилие и миролюбие, любовь и дружба. Общеразделяемые ценности больше, чем просто культурная схожесть, делают народ единым. Однако при этом следует иметь в виду, что одержимость прошлой нормой может противоречить развитию, условием которого являются перемены и инновации.
В мировоззренческой картине современных россиян мы наблюдаем большое разнообразие и ценностные перемены, зависящие от многого, в т. ч. от политических и медийных воздействий. Феномен индоктринации населения в пользу проводимого властями курса, его ценностная мобилизация возможны, если они отвечают исторической памяти и массовым повседневным озабоченностям. Как показывают материалы социологических исследований, такой консенсус, поддержка курса и солидарность народа имеют место в России.
На наш взгляд, следует изучать в историческом и современном контекстах и всячески поддерживать первичную ценность страновой идентификации в наборе личностных и коллективных ориентаций. Тем более, что на уровне общероссийских замеров российская идентичность обладает приоритетностью над этнической, религиозной и местно-региональной. Эта тенденция в ценностной эволюции россиян проявляется и в их ответах в переписном вопросе о национальной принадлежности.
Нельзя исключать, что в исторической перспективе порожденные советским опытом огосударствление и территориализация этнической идентичности будут терять свою ценность и уступать первенство страновой принадлежности, переходя из сферы государственной озабоченности и правовых норм в сферу индивидуального выбора и самоопределения. По крайней мере, большинство стран мира живут по такой формуле. Собственно говоря, на уровне массового настроения и выбора этот процесс уже идет в России, приводя в состояние замешательства чиновников и т. н. этнических предпринимателей – тех, кто сделал свои русскость, татарскость, башкирскость, еврейскость и т. п. подобием профессионального занятия или жизненным предназначением.
Если говорить о главном итоге последних двух десятилетий, то можно сделать следующее заключение. Общими усилиями политиков и ученых выработан единственно возможный вариант существования и развития нашей страны как полиэтничного и поликонфессионального государства на базе российского национального проекта и его основной формулы «Единство и многообразие». А вместе с этим понятие «национальная политика», которая до этого понималась только как этническая политика, наполняется новым, более адекватным содержанием как политика национального строительства и обеспечения национальных интересов российского народа как полиэтничной гражданской нации.
Современное понимание национальной политики выходит за пределы этнонациональных проблем и включает в себя проект развития России как государства-нации на основе признания и утверждения единства российской нации. Современная национальная политика – это политика обеспечения общенациональных интересов российского народа, среди которых главными являются благополучие, безопасность и развитие страны на основе равноправного и солидарного взаимодействия и сотрудничества россиян независимо от их этнической принадлежности и религиозных убеждений.
Стратегия государственной национальной политики и ее научное обеспечение, помимо обозначенной цели и механизмов, имеют важную миссию – воспитание ответственного гражданина, знающего и уважающего историю своего Отечества, готового защищать его от разных угроз. Последнее составляет саму суть патриотизма. В этой связи напомним высказывание В. В. Путина на встрече с доверенными лицами, членами ОНФ и политологами 29 февраля 2012 г.: «Нам вместе нужно найти нечто такое, что станет объединительным фактором для всей многонациональной, но единой российской нации. И я не вижу ничего другого, кроме патриотизма».
В научной литературе и публицистике можно встретить противопоставление патриотизма и национализма, когда последнее трактуется в его сугубо этнической форме. Так, например, академик Д. С. Лихачев в традиции советского обществознания разделял эти два понятия. По его словам, патриотизм – «это даже не чувство, это важнейшая сторона личной и общественной культуры духа, когда человек и весь народ поднимаются над самими собой и ставят себе сверхличные цели». В этих словах внимание привлекает мысль, что в определенных условиях человек и народ как бы «поднимаются над самим собой» во имя поставленных «сверхличных целей». Нынешнее глобальное противостояние и сопровождающие его риски являются именно таким моментом.
Источник: В. А. Тишков (г. Москва) Научные основы и мировой контекст российской модели национального строительства. Статья подготовлена на основе доклада академика В. А. Тишкова на заседании Совета по межнациональным отношениям и связям с религиозными организациями при Совете Федерации Федерального Собрания РФ 30 ноября 2023 г. — Этнополитическая ситуация в Российской Федерации в 2023 году. Ежегодный доклад Сети этнологического мониторинга и раннего предупреждения конфликтов. Пермь, 2024.
