Ювелир Алексей Помельников покорил меня породой — все в нем было изысканным и благородным. Особенно подкупило поведение — я чувствовала себя рядом с ним настоящим произведением искусства. В конце беседы, проходившей в местной художественной галерее «Сангат», он улыбнулся так, что глаза стали особенно лучистыми, и сказал: «Приезжайте в Петербург, я подарю что-нибудь необыкновенное, под стать вам…» Ну никуда я конечно не поехала. Вернее, даже часто бывая в Северной столице, ни разу не воспользовалась приглашением известного ювелира. И даже интервью с ним, по-моему, не отправила — какие-то свои дела и проблемы не позволили продлиться знакомству. Но впечатление осталось фактически на всю жизнь: отпечатком личности уникального и очень красивого человека…
***
«СЧАСТЛИВЫМ НАСИЛЬНО СДЕЛАТЬ НЕЛЬЗЯ, А КУЛЬТУРНЫМ МОЖНО»
«Вот теперь вы действительно похожи на ювелира!» — сказала я, когда Алексей Помельников, собравшись выйти покурить, облачился в чью-то огромную дубленку. Положенного «по чину» размаха в облике творческого человека гостю из Санкт-Петербурга явно не хватало. Хотя, по большому счёту, художник, работающий с благородными материалами, наверно и должен был быть таким — спокойным, внимательным, изысканно одетым, тонко организованным мастером-аристократом, каким предстал перед нами единственный в своём роде ювелир, приехавший в Уфу на открытие выставки своей фирмы в галерее «Сангат». Грех было не воспользоваться случаем и не поговорить с ним «о том, о сём»…
— Алексей Леонидович, художников в России пруд пруди, а ювелиров -наперечёт. С чем это связано?
— С тем, наверное, что ювелирного искусства у нас в стране долгие годы как бы и не было. За работу с драгоценными материалами привлекали к уголовной ответственности по той же статье, что и за незаконные операции с наркотиками и оружием.
Народ наш вообще был плохо осведомлён о том, что делается в данной области в мире. А там ушли далеко — в самой возможности заниматься ювелирным ремеслом. Ведь оно нуждается в хорошей материальной поддержке. Высокохудожественные украшения нельзя сделать из воздуха. Золото же никто мастеру на тарелочке не принесёт.
На недавней выставке крупнейшей торговой фирмы «De Beers» в Москве, например, демонстрировать предлагалось лишь изделия с бриллиантами, которые надо было ещё иметь, причём в достаточном количестве.
-Считается, что ювелиры народ богатый…
— Но я ведь не на хоромы себе зарабатываю. Деньги в производство вкладываю, чтобы развивать его, создавать коллекцию. Средства для неё потребовались немалые, а продана она вряд ли будет — цены слишком высокие. С другой стороны — даже просто показывать её нам выгодно. То, что сегодня вы видите в Уфе, это художественное достояние, лицо нашей фирмы.
— Она называется «Артес» и означает…
— Фамилию матери. Дед мой был немцем. В годы войны его, студента Московской военно-политической академии, сослали под Новосибирск. Там оказались так же высланные ещё за какие-то забастовки на Путиловском заводе предки отца. В результате все потом очутились в Петербурге, где я и родился. Перед тем, как открыть фирму, навестил родственников в Германии…
— И при расхожем мнении, что жить нужно ТАМ, не рискнули остаться?
— Меня потрясли успехи немецкой родни — то, как они хорошо устроены в жизни. Осторожно заикнулся даже — не помогут ли в моем начинании? Страшновато было одному затевать такое дело. Но искусство родственников не интересовало. Тогда я решил: всего добьюсь сам! Обидно стало, что голыми, нищими туда приезжаем. Прошло несколько лет и теперь уже я сам, пожалуй, могу помочь своей богатой родне.
— Такая решительность, как у вас, наверное, тоже талант…
— Знаю одно: пока я есть, я свое дело могу делать так, как надо. Меня уже жизнь научила: если чего-то захотел, то обязательно добьюсь. Я ведь и ювелиром-то как стал? По семейной традиции поступал в университет на филологический факультет. Но хотелось выбрать дело, которое целиком зависело бы только от меня. Однажды увидел, как работает ювелир. И понял: все, больше ничего искать не надо. В этом можно реализоваться от начала и до конца.
Занимался с утра до ночи. Еле-еле упросил взять учеником в ювелирную мастерскую при одном заводе. Там с наставницей повезло — она ещё старой школы была, у воспитанников Фаберже училась. Такие основы дала, что мне сейчас многие мастера свои работы показывать боятся — опять скажу «криво да косо». Потом выставки пошли, стал общаться с интересными художниками.
Заказы появились уникальные. Через Художественный фонд работал над восстановлением Янтарной комнаты, вручную делал копию ордена Победы для музея. Лёгкие заработки меня не прельщали. Очень интересовался ювелирным искусством во всех его проявлениях. Изучал литературу, осваивал различные техники. Без ложной скромности скажу — добился многого. Десять лет отдал только творчеству.
Потом в Мухинском училище преподавал — прошел по огромному конкурсу. Там не только я учеников, но и они меня многому научили. Народ на отделение художественной обработки металла приходил взрослый — в основном уже сложившиеся мастера. А вскоре индивидуальную деятельность в стране разрешили. Я был полностью готов к этому. К тому времени знал гораздо больше, чем мог реализовать сам.
— Везде подчёркивается, что вы работаете в традициях Фаберже. Свою роль сыграла известность мастера, его имя?
— Чужое имя, к сожалению, никому не поможет. А вот то, что у Фаберже была высочайшая техника, уникальная способность работать с различными материалами, понимать их, выявлять лучшие качества — на это стоит ориентироваться, ведь в этом он был действительно непревзойдённым. Исключение составляли разве что французские ювелиры. Существовала целая плеяда сильнейших мастеров. Их изделия — просто фантастика.
— Где-то читала, что вы дружны с правнучкой Фаберже.
— Татьяна Фёдоровна Фаберже бывает с нами практически на всех ярмарках. Беседует, обсуждает работы, откровенно говорит, если что-то ей не нравится. Это очень строгий и бескомпромиссный судья. Живет она в Швейцарии, занимается компьютерами. В Россию стала приезжать, когда начали создаваться фирмы, связанные с традиционным творчеством её знаменитого прадеда.
В тяжелые годы право на использование товарного знака семейству Фаберже, к сожалению, пришлось продать. Что касается нашей фирмы, то нас устраивает собственное клеймо.
— И что за ним…
— Мы не замыкаемся на каком-то одном направлении. Возрождаем когда-то существовавшие технологии. Пробуем все.
Пришел однажды специалист по художественному оружию. Как было не взять его? Подкрепили ещё художниками и исполнителями. Дело пошло. В Америке нашлись покупатели. А тут раз — и запретили работать с холодным оружием. Производство пришлось остановить.
Развиваем филигрань с расписной эмалью. Попался очень даровитый художник — он двадцать лет занимался этим. Дали ему ещё несколько мастеров.
— «Господин ювелир» — это образ жизни?
— Прежде всего — головная боль. В моей фирме работает около восьмидесяти человек. И в большинстве своем это люди творческие, со сложной душевной организацией. Стараюсь руководить гибко: чтобы и мастеров не обидеть, и экономические интересы соблюсти, и высокие художественные результаты получить.
Добиться, чтобы все были довольны, очень непросто. Но фирма уже заняла прочную позицию, а это хороший двигатель прогресса. Юридически мы можем работать как завод — во всех направлениях, с любыми материалами. Стремимся, чтобы мастера у нас были хорошо подготовленными. Занятия устраиваем для них в Эрмитаже, экскурсии разные организовываем, литературой снабжаем.
Азами овладеть — это все равно, что нотную грамоту выучить. Потом твори, что хочешь. Так мне французский язык в третьем классе в голову вбивали. Я не хотел, сопротивлялся, а уже взрослым поехал в Париж и… заговорил. В подкорке где-то сидело. Прошёлся там по магазинам знаменитых ювелирных фирм — прикинулся новым русским, смотрел коллекции и ничего особенного не нашел.
За границей, к сожалению, в нашем деле я вижу в основном хорошо отлаженную индустрию. Ручной работы практически нет. А если и есть, то она настолько недоступна, что с какой-то парой десятков тысяч долларов в кармане и увидеть-то её нельзя.
Встречал очень интересные изделия в Испании, в Италии. В основном это был модерн. В свое время у себя мы его как-то перешагнули, вот и тянет видимо в эту брешь. Данный стиль очень хорошо существует рядом с пластикой лица и тела. Обидно было бы пройти мимо его возможностей.
— На вашей выставке «Драгоценный Петербург» искусствоведы отмечают хорошую классическую базу, которая способна породить и фантазийное искусство.
— Я должен был освободиться для этой работы от различных бытовых забот, абстрагироваться от того, чем обычно занята голова делового человека. Поиск продолжается. Есть уже кое-какие оригинальные задумки. Но все новое, считаю, должно зиждиться на наших традиционных приемах.
— К некоторым вашим экспонатам просто страшно подойти — так они великолепны. А уж носить — неужели кто-то осмеливается?
— То, что спрос есть, мы чувствуем. Женщины все чаще надевают красивые вечерние туалеты. Им нужны такие украшения, которые подчёркивали бы индивидуальность.
— Но ваши изделия определяют и весь стиль жизни. А публика не умеет порой даже просто одеваться.
— Предстоит большая работа. Лет через пять, думаю, индустрия по созданию облика нуждающихся в этом людей будет сформирована. В Петербурге уже сейчас многие художники, модельеры, стилисты работают в комплексе — и шьют, и стригут, и если требуется, даже ноги вытягивают. Главное, нам всем необходимо в этом участвовать: люди должны захотеть быть красивыми, а мастера — ответить на это желание своими умениями.
— Вы как-то сказали, что не рвётесь особо за границу, хотите осваивать свой, российский рынок.
— Конечно, если изделия наши купят в Америке, мы не откажемся и будем даже очень довольны. Но всегда следует помнить: прежде всего мы нужны самим себе и именно свою жизнь должны сделать интереснее, богаче, насыщеннее. На западе люди в основном сытые, все у них расписано, всё есть. У нас же ещё можно жить с азартом.
— Вашей фирме доверено изготовить призы для лучших теноров мира -Лучано Паваротти, Пласидо Доминго и Хосе Каррераса, выступление которых вскоре состоится в Москве. Ваши работы демонстрировались в Лувре, в «Метрополитен-музее» в Нью-Йорке, в английском музее «Альберта и Виктории». И вдруг — Уфа. Неправдоподобно.
— Откровенно говоря, у меня давно была мысль проехать по городам России, посмотреть, как живут люди, как одеваются, чем дышат, чего хотят. Директор уфимской галереи «Сангат» Алла Булянская очень вовремя нашла меня и предложила устроить выставку. Осталось только согласиться. О чем ничуть не жалею.
Насколько я знаю, только в минувшем году в вашей галерее прошло несколько превосходных выставок. А сколько народу их посмотрело! Ведь если счастливым человека насильно сделать нельзя, то культурным можно. Вот, по-моему, главный эффект от существования подобных галерей в таких городах, как Уфа.
— Интересно, что дарят ювелиры женщинам в памятные для них дни?
— Поскольку моя жена является генеральным директором нашей фирмы, то украшениями удивить её невозможно. Поэтому обычно дарю духи. Ну а всем нашим чудесным женщинам обещаю: мы сделаем вашу жизнь прекрасной!
Беседовала Галина Карпусь
