Вера Брауде — женщина-чекист

142353656457547-204x300 Вера Брауде - женщина-чекист МАРИЙ ЭЛ ТАТАРСТАН Фигуры и лица

Вера Брауде — женщина-чекист

Вера Петровна Брауде (Булич) родилась в апреле 1890 года в Казани. Отец ее — Петр Константинович Булич был из дворян, из семьи известных научных работников (дядя ее отца, Николай Никитич Булич, профессор русской словесности, с 1882 по 1885 г. являлся ректором Казанского университета), по образованию инженер-химик, работал в губернской земской управе. Мать — Александра Николаевна, урожденная Чаадаева, потомок философа П. Я. Чаадаева.

До восьмилетнего возраста Вера жила в деревне, где у матери с сестрами было имение, полученное по наследству. Когда отец перевелся на работу в губернскую земскую управу, вся семья переехала за ним, и Веру отдали учиться в Казанскую женскую Мариинскую гимназию. Как свидетельствуют ее воспоминания, «привыкшая жить в деревне», она «с трудом подчинялась гимназической дисциплине, не дружила с подругами-гимназистками, держалась особняком». Из 3-го класса Веру исключили за систематическое нарушение дисциплины.

Родители, решив, что дочери требуется не только образование, но и серьезное воспитание, отдали Веру в Родионовский институт благородных девиц. Там она училась около года.

Весной 1904 года ее исключили из 4-го класса без права поступления в казенные учебные заведения с мотивировкой «за антирелигиозное и антиправительственное направление».

Родители были атеистами. Антирелигиозные настроения отразились и на дочери, и в институте Вера отказалась изучать закон Божий ходить в церковь, как это требовалось.

Для продолжения образования Вера поступила в открывшуюся в Казани частную Котовскую гимназию. Здесь се пригласили в ученический нелегальный марксистский кружок, которым руководил член Казанской РСДРП(б) Вельский. Помимо изучения политэкономии, члены кружка выполняли различные партийные поручения. Что касается Веры, то она печатала на гектографе прокламации, нелегальный ученический журнал, занималась разовой организационной работой.

В первый раз ее арестовали в октябре 1905 года на демонстрации против запрета митингов в университете и ввода в университет полицейских и казаков.

Поскольку арестованной было всего 15 лет, ее с городовым отправили домой, и сдали под расписку отцу. Дома возникла конфликтная ситуация. Родители заявили дочери, что она не должна заниматься политикой до окончания гимназии. Вера с этим не согласилась, «взяла смену белья и принадлежности гектографа и ушла от родителей жить в коммуну» в которой жили учащиеся марксистского кружка. Вера зарабатывала как ученица в типографии. В апреле-мае ее снова арестовали на демонстрации. Она обвинялась в хранении и распространении нелегальной литературы, и в связи с этим была исключена из гимназии.

Веру отправили под надзор ее дяди Александра Константиновича Булича, земского начальника Чистопольского уезда. Познакомившись с членами боевой дружины местной организации РСДРП, Вера вместе с ними сожгла имение своего дяди (в архиве жандармского управления ошибочно указывается, что она сожгла имение своего отца). Ей пришлось бежать из Чистопольского уезда в Уфу.

С 1905 по конец 1908 года она была большевичкой и работала в организациях Казани, Уфы, Ярославля и Парижа. За активную работу в этих организациях неоднократно подвергалась репрессиям, просидела более двух лет в тюрьмах, высылалась на два года за границу и на три года в Архангельскую губернию.

Будучи членом боевой дружины при Уфимском комитете РСДРП(б), в конце 1908 года В. Булич принимала участие в подготовке покушения на командующего Казанским военным округом генерала Сандецкого. Покушение не состоялось, члены организации были арестованы.

В ноябре 1909 года Вера Булич вышла замуж за большевика С. М. Брауде. Из дворянского сословия к тому времени она была исключена как привлекавшаяся по политическим делам, поэтому с 1911 года принадлежала к сословию мещан Самары.

В 1911-1915 годах В. Брауде участвовала в революционном нелегальном студенческом движении в Казани и Петрограде.

При разгроме 28 апреля 1915 года группы казанских студентов, пытавшихся организовать кружок партии эсеров с целью протеста против войны, Вера Брауде была по телеграфному требованию подвергнута в Петрограде обыску и аресту.

«За активную пораженческую работу против войны», участие в группе казанских и самарских большевиков (Белова, С. М. Брауде, Мяги и др.) она была выслана на три года в с. Манзурки Иркутской губернии, где входила в группу противников войны во главе с В. М. Молотовым.

В феврале 1917 года у В. П. Брауде в Казани родилась дочь. Получив проходное свидетельство для отбытия к месту ссылки, она должна была вернуться в Манзурки. Но произошла февральская революция, и в начале марта В. П. Брауде подпала под амнистию.

До февраля 1917 года в Казани были отдельные эсеры, но активной работы они не вели. Зато среди революционного студенчества были сильны эсеровские настроения. Среди студентов-эсеров заметно выделялись интернационалисты К. Ю. Шнуровский, В. И. Жилинский, Н. П. Пономарев и др. Во многом от них исходила инициатива организации Казанского комитета ПСР. В комитет вошли старые члены партии со стажем и молодые эсеры.

Сразу же возникли разногласия между ветеранами партии, занявшими умеренные позиции, и революционными студентами, главным образом по вопросам войны и мира. В итоге разногласия вылились в конфликт. Комитет на общем собрании был переизбран. Решающую роль при этом сыграла поддержка Шнуровского и его единомышленников со стороны прибывших из ссылки эсеров И. А. Майорова, В. П. Брауде и других, примкнувших к левой группе.

Члены старого комитета отказались подчиниться решению общего собрания, заявив, что оно неправомочно, покинули его, объявили о создании своего комитета. Так, в Казанской организации эсеров началось размежевание на правых и левых, задолго до появления левоэсеровской фракции внутри ПСР.

С апреля 1917 года В. П. Брауде стала секретарем «младшего» комитета, фактически — Казанской организации эсеров-интернационалистов и максималистов.

В своей автобиографии, написанной осенью 1918 года при вступлении в РКП(б), она объясняла свой политический шаг тем, что придерживалась более левых позиций, «с 1909 года увлекалась максимализмом по вопросу о терроре», выступала за немедленную социализацию фабрик и заводов, а также считала, что «в целях борьбы с оборончеством и соглашательством», политически выгодным является отколоть от оборонцев левых интернационалистов и приблизить их к социалистической революции.

Читайте также:  Татары Урало-Поволжья

В начале мая 1917 года в Казани начал работу Казанский губернский Совет крестьянских депутатов. «Младший» комитет направил большую часть своих усилий на агитацию среди крестьянских депутатов, организовав левоэсеровскую группу в Совете. 11 мая председателем губернского Совета крестьянских депутатов был избран А. Л. Колегаев, стоявший на левоэсеровских позициях.

Благодаря ему, Совет сразу обрел статус одной из самых революционных организаций губернии. Сам А. Л. Колегаев, оценивая свою деятельность в Казани, писал в 1922 году: «Вся наша работа прошла под знаком «захвата» земель, выселения помещиков. Власть в губернии была в наших руках. Нам предъявили кучу обвинений, но трогать нас не смели. Октябрьский переворот довел до конца дело, которое мы делали в губернии на свой страх и риск».

С момента появления «младшего комитета» большевики внимательно присматривались к левым эсерам. Связь с большевистской организацией осуществлялась через секретаря «младшего» комитета В. П. Брауде. В этом, как она писала, ее поддерживал В. А. Тихомирнов, один из руководителей Казанского комитета РСДРП(б).

Очевидно, несколько преувеличивая свое влияние среди левых эсеров, она сообщала осенью 1918 года такие подробности: «Положение мое и влияние в организации левых с[оциал]-р[еволюционеров] интернационалистов было таково, что я могла провести на заседаниях комитета любую резолюцию, и политическое и организационное руководство организации принадлежало мне…. Над казанской организацией до октябрьской революции не было никакого руководящего органа, не было ЦК и мы сами определяли свою тактическую и теоретическую линию поведения. Поэтому ни одного вопроса расхождения с местной организацией большевиков по вопросам тактики у нас не было…»

В конце 1917 года по решению Президиума Казанского Совета рабочих и солдатских депутатов В. П. Брауде была направлена на работу в следственную комиссию губревтрибунала, в отдел по борьбе с контрреволюцией. С этого момента ее дальнейшая деятельность была связана с ВЧК.

Будучи сторонницей Брестского мира, после левоэсеровского восстания в начале июля 1918 года В. П. Брауде вышла из партии левых эсеров. Она писала: «Как председатель ревизионной комиссии Каз[анского] Совета раб[очих] и красногвард[ейских] депутатов голосовала за роспуск находившегося под влиянием левых с[оциал] р[еволюционеров] Каз[анского] губ[ернского] Совета крестьянских депутатов и существующего в Казани отделения от Совета рабочих и красногвард[ейцев] депутатов и как зам[еститель] пред[седателя] Каз[анского] губчека участвовала в разоружении этих крестьянских советов и казанских левых эсеров».

В сентябре 1918 года В. П. Брауде вступила в ВКП(б). В гражданскую войну она продолжила работу в ЧК Восточного фронта.

«В дальнейшей работе как зам. Пред[седателя] губчека в Казани, Челябинске, Омске, Новосибирске и Томске я беспощадно боролась с с[оциал]-[революционе]рами всех видов, участвуя в их арестах и расстрелах. В Сибири член Сибревкома известный правый Фрумкин, вопреки Новосибирскому губкому ВКП(б) даже пытался снять меня с работы пред[седателя] Чека в Новосибирске за расстрелы с[оциал]-[революционе]ров, которых он считал «незаменимыми специалистами».

За ликвидацию белогвардейских и эсеровских организаций в Сибири В. П. Брауде была награждена оружием и золотыми часами, а в 1934 году получила знак «почетного чекиста».

Но это не спасло ее от репрессий. В 1938 году, когда пошла новая волна террора против социалистов, ей было предъявлено обвинение в том, что «является кадровой эсеркой; по заданию ЦК левых эсеров пробралась в органы ВЧК и в ВКП(б); информировала о работе НКВД».

Сама В. П. Брауде отмечала, что осудили ее за «несогласие с некоторыми, так называемыми, «активными» методами следствия». В письме В. М. Молотову из Акмолинского лагеря с просьбой разобраться в ее деле она подробно изложила свое понимание методов ведения следствия.

В. П. Брауде писала: «Я сама всегда считала, что с врагами все средства хороши, и по моим распоряжениям на Восточном фронте применялись активные методы следствия: конвейер и методы физического воздействия, но при руководстве Дзержинского и Менжинского методы эти применялись только в отношении тех врагов, к[онтр] революционная] деятельность которых, была установлена другими методами следствия и участь которых, в смысле применения к ним высшей меры наказания, уже была предрешена…

Применялись эти меры только к действительным врагам, которые после этого расстреливались, а не освобождались и не возвращались в общие камеры, где они могли бы демонстрировать перед др[угими] арестованными методы физического воздействия, к ним применявшиеся. Благодаря массовому применению этих мер не по серьезным делам, зачастую как единственный метод следствия, и по личному усмотрению следователя, … методы эти оказались скомпрометированными, расшифрованными».

Участие женщины в репрессиях воспринималось, мягко говоря, неоднозначно.

Эсеры в эмиграции писали о В. П. Брауде: «Человеческого в ней не осталось ровно ничего. Это машина, делающая свое дело холодно и бездушно, ровно и спокойно… И временами приходилось недоумевать, что это — особая разновидность женщины-садистки, или просто совершенно обездушенная человекомашина».

Очевидно, ближе к истине мнение Е. Кусковой, относительно другой чекистки Конкордии Громовой: «Это чекист по убеждению, не за плату, не из-за выгоды…». Его задача — прямое истребление контрреволюционного «материала». Тут не может быть жалости, пощады… Я живо представляю себе «идейное» удовлетворение таких Конкордий, когда перед ними лежит труп «врага рабочих»… Здесь нет даже страсти, опьянения жестокостью. Нет. Та же подпольная задача, которую всегда исполняла точно и четко».

Читайте также:  Марийские предсказатели и гадатели

Так Е. Кускова увидела прямую преемственность между «типичной русской аскеткой без потребностей, с одним устремлением, железной волей» и Конкордией в Чека. Сама В. П. Брауде вспоминала: «У меня не было разрыва между политической и личной жизнью. Все, знавшие меня лично, считали меня узкой фанатичкой, возможно, я таковой и была, так как никогда не руководствовалась личными, материальными или карьеристскими соображениями, издавна отдавая себя целиком работе».

В. П. Брауде была реабилитирована в 1956 году, восстановлена в партии, а также в звании майора госбезопасности. Она умерла 17 ноября 1961 года в Москве.

Будучи на пенсии, В. П. Брауде написала воспоминания, которые передала в ЦГА ИПД РТ. Заключительная часть ее воспоминаний публикуется впервые.

 

ВОСПОМИНАНИЯ ВЕРЫ ПЕТРОВНЫ БРАУДЕ

Моя жизнь и работа после февральской революции в Казани, Сибири и Москве

С марта 1917 г. по сентябрь 1917 г.

я работала секретарем комитета левых с[оциал]-р[еволюционеров] интернационалистов и максималистов (при председателе Колегаеве1) г. Казани.

В сентябре 1917 г.

состоялась губернская конференция левых с[оциал] революционеров], на которую попали (главным образом от уездов) несколько человек правых с[оциал] революционеров]. Был избран губернский комитет, в который я уже не вошла, и секретарем губ[ернского] комитета стал Зубарев.

В ноябре 1917 г. партия левых с[оциал] р[еволюционеров] была организована во Всероссийском масштабе (до этого организации левых с[оциал] р[еволюционеров] были только в Кронштадте, Казани и Саратове). Правые с[оциал] р[еволюционеры], вошедшие в сентябре 1917 г. в Казанскую организацию левых с[оциал] р[еволюционеров], из нее вышли и вернулись обратно в Казанскую организацию правых с[оциал] революционеров].

Я с сентября 1917 г. работала в рабочей секции Казанского Совета рабочих и солдатских депутатов. В сентябре 1917 г. я участвовала в солдатском гарнизонном митинге в окрестностях Казани. Этот митинг принял составленную т. Олькеницким2, бывшим в то время секретарем губкома РСДРП большевиков в Казани, и мною резолюцию от имени казанских большевиков и левых с[оциал] революционеров] о немедленном захвате Советами власти.

В октябре 1917 г.

я от рабочей секции Казанского Совета рабочих и солдатских депутатов с совещательным голосом уехала в Петроград на 2-й съезд Советов.

Вернувшись в конце октября из Ленинграда3, уже после перехода в Казани власти к Совету, я была избрана председателем ревизионной комиссии Казанского Совета рабочих и солдатских депутатов и была на этой работе до сентября 1938 г. Кроме того Президиумом Казанского Совета рабочих и солдатских депутатов я была направлена на работу в следственную комиссию губернского] рев[олюционного] трибунала, где председателем был тов. Израилович4.

Я работала там в отделе по борьбе с контрреволюцией, который возглавлял т. Олькеницкий, бывший одновременно и секретарем губкома Казанской организации большевиков. В январе 1918 г. по приказу ВЧК этот отдел стал самостоятельным, я работала заместителем тов. Олькеницкого, а потом заместителем у тов. Кина5, когда после убийства Олькеницкого председателем Казанской чрезвычайной комиссии по совместительству стал комендант Казани т. Кин.

Когда в конце июля 1918 г.

тов. Лацисом 6 была организована Чека Чехословацкого фронта и Казанская губчека была ликвидирована, я продолжала работать на секретной работе у тов. Лациса, знавшего меня лично по совместному пребыванию в 1916 г. в Иркутской ссылке.

В июле 1918 г.

я через газеты вышла из партии левых эсеров и по заданию органов ВЧК работала по разложению партии левых с[оциал]-р[еволюционеров].

Во время взятия Казани чехами и учредиловцами в августе 1918 г. я работала по назначению тов. Лациса в бюро пропусков в армии Восточного фронта на жел[езно]до-р[ожной] станции Свияжск.

После освобождения Казани от чехов и учредиловцев в сентябре 1918 г. я продолжала работать на секретной работа в Чека Восточного фронта и, кроме того, работала заместителем] пред[седателя] следственной комиссии Казанского губернского] рев[олюционного] трибунала до отъезда из Казани в мае 1919 г.

Июнь и июль 1919 г.

я работала в Разведупре и Особом отделе 5[-ой] армии на Восточном фронте (Уфа-Челябинск) и в августе 1919 г. Сиб[ирским] бюро ВКП(б) (при секретаре Сиббюро т. Гончаровой) была назначена членом комиссии и заместителем] председателя] Челябинской губчека, а с продвижением Красной Армии в Сибирь — заместителем] пред[седателем] Омской и Сибирской Чека, председателем Ново-Николаевской (Новосибирской) Чека и зам. пред[седателем] Томской губчека.

За ликвидацию белогвардейских и эсеровских организаций в Сибири я награждена оружием и золотыми часами.

В августе 1920 г.

я приехала в Москву в ВЧК с докладом о ликвидированных в Сибири белогвардейской организации (Габриловича) и эсеровских организаций.
ЦК ВКП(б) я была направлена на работу в ВЧК в личное распоряжение тов. Дзержинского, которым была назначена в сентябре 1920 г. пом[ощником] начальника] отделения Секретного отдела ВЧК по борьбе с правыми эсерами.

На этой работе я была до октября 1924 г.

За это время, летом 1921 г., как представитель Секретного отдела ВЧК, я участвовала в ликвидации Савинковских организаций в Западном крае, а в 1922 г. работала по подготовке процесса ЦК правых эсеров, слушавшегося в Верхсуде СССР в августе 1922 г.

С октября 1924 г. по ноябрь 1925 г.

я работала освобожденным партследователем Московской Контрольной Комиссии при МК ВКП(б).

Читайте также:  Татары в Белоруссии

С ноября 1925 г. по конец апреля 1938 г.

я вновь работала на различной секретной, оперативной и следственной работе в ОГПУ НКВД.

В ноябре 1934 г. я была награждена значком «почетного чекиста».

22 апреля 1938 года

при руководстве Ежова я была арестована НКВД за несогласие с некоторыми так называемыми «активными» методами следствия. Особым Совещанием НКВД 29 мая 1939 г. при руководстве Берия я была приговорена к 8 годам концлагеря «за разглашение государственной тайны, как социально опасный элемент». Так точно гласил приговор Особого Совещания НКВД по моему делу. Государственная тайна — это были так называемые «активные» методы следствия, практиковавшиеся при Ежове и Берия.

Отбыв [в] лагерь в Казахстане, я с августа 1946 г.

находилась в ссылке в г. Малоярославце Калужской обл[асти]. Как инвалид 2 группы, я нигде не работала. До смерти мужа С. М. Брауде, работавшего адвокатом в Москве и умершего от рака в июле 1949 г., я жила на средства мужа, а после его смерти, как его иждивенка на пенсию в 370 руб.

В январе 1953 г.

я была вновь арестована в Малоярославце УНКВД по Московской области. Я привлекалась по делу работников НКВД, обвинявшихся в еврейском национализме, и по делу одного товарища, обвинявшегося в антисоветской агитации и в троцкизме. С этим товарищем я была связана по работе в НКВД с 1930 года. 27 ноября 1953 г. после 10-месячного тюремного заключения мы вместе с этим товарищем были оправданы Трибуналом Московского военного округа «за отсутствием состава преступления» и были освобождены.

Я продолжала жить в Малоярославце, но так как моя судимость 1939 г. Особого Совещания НКВД по мартовской амнистии 1953 года была с меня снята, я в марте 1954 года переехала в Москву.

13 июня 1956 г.

Военной Коллегией Верховного суда СССР судимость моя Особ[ым] Совещанием] НКВД 1939 г. была с меня снята уже не по амнистии, а за отсутствием состава преступления.

В августе 1956 г.

я была Московским комитетом КПСС восстановлена в партии со старым стажем с сентября 1918 г.

Постановлением Совета Министров СССР от 31 октября [19]56 г. я получила звание персонального пенсионера союзного значения и с 1 октября 1956 г. мне была назначена пожизненная персональная пенсия 900 р. в месяц.

Постановлением Комитета Госбезопасности при Совете Министров СССР 23 ноября 1956 г. я была восстановлена в звании майора госбезопасности и 23 июня 1957 г. мне была назначена пенсия в размере 2080 руб. В связи с получением этой пенсии я от персональной пенсии Совета Министров в размере }900 руб. отказалась.

О себе дополнительно могу сообщить следующее:

Родилась в Казани в апреле 1890 г. Происхожу из семьи казанских дворян — научных работников. С ноября 1909 г. стала женою большевика Брауде Самуила Максимовича. Я окончила 5 классов гимназии в Казани, краткосрочные курсы сельскохозяйственные в Ленинграде (в объеме техникума). Училась на Высших сельскохозяйственных курсах в Ленинграде, которые вследствие ареста не окончила.

В настоящее время инвалид, не работаю, живу на пенсию.

ЦГА ИПДРТ. Ф.30. Оп.З. Д. 118/2. Л.65-69.

 

ПРИМЕЧАНИЯ:

Андрей Лукич Колегаев (1887-1937)

— член партии эсеров с 1906 г. После февральской революции — поверенный Московско-Казанского общества железной дороги (Казань), член губернской земской управы. С мая возглавил Казанский комитет партии эсеров; руководил работой 1-го губернского крестьянского съезда, избран председателем Казанского губернского Совета крестьянских депутатов. Участник Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде.

На учредительном съезде партии левых эсеров был избран в ЦК, с 25 ноября 1917 по 24 марта 1918 г. — нарком земледелия. Один из авторов законопроекта о социализации земли. Осудил левоэсеровский мятеж. Один из организаторов Партии революционного коммунизма.

Гирш Шмулевич Олькеницкий (1893-1918)

— с декабря 1917 года секретарь комитета РСДРП(б), одновременно был председателем Революционно-следственной комиссии, выполнявшей до июля 1918 г. функции губернской ЧК.

В. П. Брауде ошиблась, так как с 1914 г. г. Санкт-Петербург назывался Петроградом, и лишь с 1924 г. получил название Ленинград.

Абрам Ильич Израйлович (1883-1938)

— член ВКП(б) с 1918 г., в 1917-1920 гг. член Казанской революционно-следственной комиссии и губкома РКП(б), заведующий губздравотделом, председатель Казанского губисполкома. В 1920-1937 гг. — уполномоченный ЦК РКП(б) заместитель заведующего орготделом ЦК РКП(б), начальник управления наркомата финансов РСФСР, заместитель начальника управления ВСНХ и наркомата тяжелой индустрии СССР, начальник управления наркомата тяжелой промышленности СССР.

Павел Андреевич Кин (1882-1943)

— член РСДРП (с 1903 г.), участвовал в революционном движении на Урале. После февральской революции работал на Украине, в 1918 г. — комендант Харькова, председатель Харьковского Совета рабочих депутатов. Был переведен в Казань на должность военного коменданта в связи с тяжелым положением на Волге. После убийства Г. Ш. Олькеницкого (23 июня 1918 г.) — председатель Казанской ЧК.

Мартын Иванович Лацис (Ян Фридрихович Судрабс) (1888-1938)

— член партии социал-демократов Латышского края (СДЛК) (с 1905 г.). После февральской революции — один из руководителей Выборгского райкома РСДРП и организаторов Красной гвардии. Участник Октябрьского вооруженного восстания. С 15 ноября 1917 г. — член коллегии НКВД, начальник отдела местного управления. С 20 мая 1918 г. — член коллегии ВЧК, май-июль 1918 г. — начальник отдела ВЧК по борьбе с контрреволюцией, июль-ноябрь — председатель ЧК и Военного Трибунала, член РВС Восточного фронта.

Публикацию подготовила Анна Сыченкова

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

10 − девять =

Next Post

Метро в Челябинске достроить не удается

Вт Май 28 , 2019
Метро в Челябинске достроить не удается — в тоннелях предлагают разместить IT-центр Пока власти Челябинска думают, где найти десятки миллиардов на достройку хотя бы первой […]
Метро в Челябинске достроить не удается