“Уральский ГУЛАГ” на “Кислой поляне”
— так называется книга, которая вышла в 2013 году в «Фобосе». Её автор – жительница Стерлитамака Тамара Фёдорова, которая, много лет проработав экономистом, к пенсии нашла себя в краеведении. Свою книгу, над которой Тамара Васильевна работала в течение шести лет, основываясь на архивных документах, рассказывающих о трагической судьбе совхоза № 2, она посвятила памяти своих земляков, многие из которых пострадали в годы репрессий.
– Название деревни Асиялан, так наш совхоз стал именоваться много позднее, с башкирского переводится как «кислая поляна», – рассказывает Фёдорова. – Это место расположено в межгорье Южного Урала, недалеко от деревни Уразбаево. До начала тридцатых годов прошлого века там пасли скот пастухи. А затем живописный таёжный пейзаж стал местом ссылки для так называемого чуждого элемента – туда свозили на лесоповал раскулаченных и разоблачённых «врагов народа» не только со всей Башкирии, но и из других городов СССР.
Тайга была источником древесины, в которой нуждалась страна. Ссыльные и заключённые сплавляли лес по Селеуку до Стерлитамака. Территорию лесоповала окружала колючая проволока, за порядком следила вооружённая охрана с овчарками. Осуждённые, прибывшие по этапу, рыли себе землянки, а позже начали строить бараки.
Тамара Васильевна провела в совхозе № 2 (12) своё детство. Совхоз, относившийся сначала к ОГПУ, а потом к НКВД, считался пригородным хозяйством Уфимского торга, снабжавшего органы безопасности и моторостроительный завод продуктами (на заводе работали заключённые, которых тоже надо было кормить).
– Я всегда интересовалась историей, краеведением, – признаётся Фёдорова. – Сначала стала по крупицам воссоздавать историю своей семьи, восстанавливать фронтовой путь отца, воевавшего под Сталинградом. Перелопатила массу краеведческих материалов по Гафурийскому району, откуда были родом мои предки. И однажды поняла, что собираю материал для книги о целой деревне.
«Уральский ГУЛАГ» на «Кислой поляне» – документальная история 65 семей, большая часть которых в тридцатые-сороковые годы подверглась репрессиям.
Я попросила Тамару Васильевну немного рассказать о некоторых из них.
– Среди краеведческих материалов по Гафурийскому району мне попалась фамилия капитана Семёна Филипповича Кублицкого, – начала она свой рассказ, – который ещё два века назад участвовал в подавлении башкирского восстания в Табынске. А в 1934 году из Ленинграда вместе с мужем Владимиром Волоцким в Асиялан была выслана Елизавета Волоцкая, урождённая Кублицкая. Оба супруга пострадали за своё дворянское происхождение, а Елизавета Петровна к тому же была дочерью генерал-лейтенанта Академии Генерального штаба Петра Сафроновича Кублицкого.
Генеральская дочка стала работать в совхозе бухгалтером, а её муж был назначен директором совхоза № 12, позже переименованного в совхоз № 2. Владимир Михайлович до ссылки учился в Вологодском молочном институте, поэтому он развил бурную деятельность по созданию в совхозе молочного и сырного производства, организовал строительство конюшни, коровника, овчарни, кузницы, мельницы, плотины для пруда.
Но вместо благодарности деятельного директора приговорили к расстрелу: по чьему-то доносу его обвинили в том, что он распорядился укладывать в плотину снопы необмолоченной ржи. Волоцкий был расстрелян, а его жена получила второй срок – 5 лет строгого режима в Соликамских лагерях. И меня всё мучает вопрос: не была ли Елизавета Петровна праправнучкой того самого капитана Кублицкого, который сажал мятежников на кол?
Тамара Васильевна Фёдорова была лично знакома с одной из старейших жительниц Асиялана Марией Артемьевной Железновой, отец которой, Артемий Иванович, был из числа зирганских середняков, угодивших под молох репрессий. Он был женат на Агафье Петровне Тарасовой, отец которой владел постоялым двором в Стерлитамаке.
Семья Железновых была сослана под Белорецк на лесозаготовки, где все, от мала до велика, работали по пояс в снегу. Чтобы уберечь детей от гибели, родители отправили дочерей десяти и восьми лет пешком в Помряскино, к бабушке. Но бдительные органы силой вернули дошедших до бабушки ребятишек в Ново-Аптиково, а потом всю семью перевели в совхоз № 2.
У Железновых было шестеро детей, их единственный сын Никита погиб на фронте. Родителей Марии Артемьевны реабилитировали. А сама она умерла два года назад.
Книгу о своих родных местах Фёдорова выпускала на свои средства. Ей помогали и другие жители нашего города и соседнего Ишимбая, чьи предки пострадали в результате репрессий на «Кислой поляне», среди них Ф.Р. Фахреев, С.Н. Греков, Е.М. Запромётов.
Так, дед Фарваша Ризаевича Фахреева был муллой и оказался сосланным в Асиялан за свои религиозные убеждения. В 1931 году в деревню на пять лет вместе со своим многочисленным семейством был сослан Баян Фахруллин, имевший хороший дом и крепкое хозяйство в Иштеряково.
Глава семьи, его жена, мать и восемь душ ребятишек ютились в землянке, бедствовали. Чтобы спасти свою двухмесячную внучку от холода и сырости, бабушка, ложась спать на земляной пол, клала ребёнка себе на грудь.
Таких историй в книге – множество. В ней собрано пятьсот фотографий, а также архивные и биографические сведения о двух сотнях человек. Кроме Владимира Волоцкого к высшей мере наказания были приговорены главы ещё нескольких семей – Гариф Садыков (его сын погиб в Германии, сражаясь с фашистами), Николай Титов, Григорий Малинин, Максим Тутаев. Павла Ракитина сослали на Соловки, Никиту Левашова – в Нарымский край…
– Наш совхоз был местом по-своему уникальным, – горько улыбается Тамара Васильевна. – Об уровне образованности части ссыльных и заключённых говорит даже тот факт, что в 1941 году в нашей глухой горной деревушке работали ясли-сад. А ещё у нас делали очень хороший голландский сыр.
Мы его, конечно, не ели, питались одной пахтой и картошкой. Но иной раз угощали нас, ребятишек, то ложкой горячего творога, то сырными обрезками. Поверьте, ничего вкуснее я с той поры не пробовала!
Кстати, хозяйство, созданное Волоцким, спустя годы пришло в запустение. Его передавали от ведомства к ведомству, пока к 1960 году оно не оказалось полностью разорено. Местные жители остались без работы.
В середине 70-х в деревне закрыли школу-восьмилетку и медпункт. Люди стали покидать обжитые уже места. Многие из них осели в Стерлитамаке и Ишимбае.
– Раньше у нас насчитывалось 150 дворов, а сейчас в деревне постоянно живут не более двух десятков человек, – вздыхает моя собеседница. – Остальные – дачники.
Фёдорова очень хотела открыть в деревне музей памяти репрессированных, участников войны и тружеников тыла. Но идея так и осталась нереализованной.
Тамара Васильевна не сдаётся: она продолжает собирать материалы и по Асиялану, и по Рословке, где располагался совхоз
№ 3 (11), терпеливо выстраивая живой мостик между поколениями и эпохами.
– Я очень надеюсь, что на эту публикацию откликнутся потомки Жигаловых, Моториных, Жидяевых, Гришановых, Вяхиревых, Халимовых, Садыковых, Шевелёвых, Ломоносовых, Казанцевых, Платоновых, Хлёсткиных, Шушпановых, Беловых, Беспаловых, Резяповых, Шариповых, Слободчиковых, Барановских, Шурыгиных, Лебедьковых, Деденко, Германовых, Кононовых, Аверьяновых, Летуновых, Банниковых, Осиповых, Бакаевых, Денисовых, Немковых, Мирошкиных, Кохталь, Янченко, Падалко.
Я уверена, что главная история Асиялана ещё впереди. Имена несправедливо осуждённых и репрессированных не должны быть забыты. Мой телефон 8-987-141-73-70.
Источник: Стерлитамакский рабочий