Умер Юлиан Сосфенович Шевчук

Умер Юлиан Сосфенович Шевчук

Сергей Синенко

Умер  Юлиан Сосфенович Шевчук, бывший сосед по даче в поселке «Лесное», что за Булгаково (остановка «Сары-Саз» или «33-й километр»). До сих пор, когда говоришь «шевчуковская дача», «шевчуковский участок», люди понимают. Не скажу, что все, но многие Юлиана Сосфеновича помнят.

Хороший был человек, но очень непростой — взглядом цеплял, сканировал весьма тщательно (понятно, человек из «конторы»). Говорил с легким южнорусским акцентом, но  густо, забористо. Умел «сказать словцо». Любил пошутить, мог посмеяться и над собой тоже, т.е. не злой смех — других унизить, чтобы самому подняться, а добродушный. Но… самого высокого уровня, мощный был кадр в этом смысле. Если, к примеру, Юлиан Сосфенович тихим, нежным голосом начинал спрашивать о куске толи, который выполз сбоку на крыше, жди неожиданный и яркий словесный выкрутас. Это я в нем ценил, потому что в целом говорить люди не очень умеют…

Человек он был компанейский, но немногословный. И не сказать, что распахнутый, а о-очень внимательный к людям. Был у него такой прищур…

Больше всего общался с ним даже не я, а мой сын, которого он называл «молодой хозяин». Запомнилось: кто-то принес Юлиану Сосфеновичу с полведра карасей. Он не стал их жарить. а запустил в бочку, привязал к палке леску, крючок и позвал моего сына. Вместе они рыбачили, а Юлиан Сосфенович говорил: «смотри, один раз попались, а ведь все равно, дурачки, тот же крючок хватают!»

Юлиан Сосфенович  в жару обычно набирал холодную воду в тазик и опускал в него ноги. С этим тазиком садился или под березой, или на завалинке на теневой стороне дома. Моего сына приучил к тому же. И вот картина: опустив ноги в тазик, они о чем-то оживленно беседуют, сын, размахивая руками, рассказывает, Юлиан Сосфенович внимательно слушает и вставляет комментарии. В общем, на «шевчуковском участке» сын годами пасся, клещами приходилось его из-за чужого стола вытаскивать, возвращался с торчащим пузом. Насчет доброты Шевчука… Правильно, добрый, но доброта не сюсюкающая («добрячок»), а та непоказная, которая вообще свойственна его поколению, потому что шла от точного понимания того, как жить, как поступать.

Фания Акрамовна Шевчук любила вспоминать свою работу радисткой на Севере, всегда представлялась Фаиной, так что, услышав ее настоящее имя, я сильно удивился.

Думаю, это от работы в Сибири, где любой Миниггалей мгновенно становится Мишей, и не обязательно потому, что так проще, а потому, что ощущение общности там важнее всякого рода обособленности, т.е., как в армии. Когда появилась песня «Фаина-Фаина» группы «На-на» Фаина Акрамовна многозначительно ее напевала. И она и ее муж запомнились как люди в доску советские, которым жизнь и работа на Севере дали знание жизни, которое потом не вытравишь.

Фронтовик, Юлиан Сосфенович о войне не говорил ни разу, совсем ничего. По поводу работы в КГБ тоже не распространялся, но как-то зашел разговор: «Как же, все-таки КГБ, а тут ДДТ, нет ли у Юлиана Сосфеновича неприятностей по работе?» (тогда он еще работал в минторговли республики, занимался закупками продовольствия, как я понимаю, и для уфимских подземных складов). Фаина Акрамовна пояснила, что в «конторе» он работал не по политической части, а перекрывал каналы, которыми ворованное золото с Колымы уходило на материк. Юлиан Сосфенович сыном своим, конечно, гордился, но особенно этого не показывал. Так одно с другим, ДДТ и КГБ, и сочетается в наших людях, это нормально, это нутряное, природное (ИКОНА И ТОПОР), а по-научному — полифония, многоголосье личности.

Очень важное решение, как я понимаю,  Юлиан Сосфенович принял, когда направил «по старым связям» сына на Колыму («посмотреть на людей, разобраться в самом в себе» — что-то такое по смыслу, точно не помню).

После весенней сессии Юрий ушел в академический отпуск и уехал на год в северные края, где когда-то встретились его родители. Жизнь и работа грузчиком на Колыме, где он  познакомился, в том числе, и с политическими ссыльными, многое определили. Как вспоминал Юлиан Сосфенович, худеньким мальчиком он уехал, а вернулся накаченным и заматеревшим мужиком. Думаю, на сибирских ценностях и вырос Юрий Шевчук, без Севера и Сибири его не было бы вообще. Имею ввиду, прежде всего, способность идти против течения, когда всё остальное плывет и колышется…

Неплохо, сейчас думаю, что ДДТ в конце конце концов выдавили из города, остались бы тут, не вышло бы ничего, абсолютно ничего, Уфа в этом смысле вата…

Та дачная жизнь, о которой сейчас вспомнил, прошла давно. Любимую березу Юлиана Сосфеновича (стояла со стороны участка Радика), новые хозяева дачи срубили. Потом сам собою, без надлежащего ухода, вымер «гареевский виноград». Сейчас у дома третий хозяин, этим летом избу, рубленую когда-то Юлианом Сосфеновичем, обшили металлическим сайдингом, на месте крыльца сделали веранду, а там, где поднималась виноградная лоза, теперь стальная дверь с глазочком. (Вспомнил — где-то еще лежат выцветшие акварели Фаины Акрамовны, она любила рисовать цветы).

Из ближних шевчуковских соседей остались «пчеловоды» и Радик. Тычина уехал в Новороссийск. Умер от рака Юра (лучший сруб в начале улицы), умер его сосед Даутов. Сначала вступила в какую-то секту, а потом умерла Татьяна Яковлевна (на ее одичавшем участке «гареевский» виноград почему-то не засох, растет). В общем, уходит целое поколение тех, на ком, собственно, и стояла страна. Такое общее впечатление: перед тобой пустое поле, по которому гуляет ветер и перекатывается всякий мусор. Общество потерянных целей… Вот интересно, как там карасики, опять будут тот же крючок хватать?!