Как золото России оказалось в Казани?

Вопрос о царском золоте давно привлекал внимание историков. Иногда его называли «зо­лотом революции». Однако суть вопроса — в ре­альной судьбе основного богатства страны, ко­торое хранилось в особых кладовых Казанского отделения Государственного банка.

Конечно, при этом читателя заинтересуй три основных вопроса: каким образом это золо­то оказалось в Казани, сколько его было и уцелело ли оно? Публикуемые документы дают представление о том, каким образом и когда начало стекаться в Казань все золото России.

Ответы на другие вопросы лишены определен­ности: точных данных о количестве и сохран­ности драгоценностей на сегодняшний день не обнаружено. Многие неясности порождены событиями октября 1917 года и последую­щими  процессами.

Происходила смена власти. Формировалось новое государство, которое претендовало на все богатст­ва страны, включая и ее золотой запас. Однако никто и никогда добровольно не уступал ни власть, ни богатства. За них шла отчаянная борьба. Поэтому и исто­рия с золотым запасом России является одновременно отражением этой борьбы.

Нельзя сказать, что Советское прави­тельство совсем не интересовалось количеством золота, в свое время хранившимся в Казани.  Оно было вынуждено этим заинтересоваться, поскольку здесь находились также и драгоценности иностранных банков, которые точно знали о своем золотом запасе.

5 декабря 1929 года правление Госбанка СССР обрати­лось с совершенно секретным письмом к управляющему Казанской конторой Гос­банка. В нем говорилось: «В связи с ис­ком, предъявленным французским бан­ком в Нью-Йорке, НКФин СССР в про­шлом году запросил НКФин Татреспублики о разных сведениях, относящихся к передвижению золотого запаса во время вой­ны. 

В своих письмах от 23/IV-28 г. за № 05/061 и от 26/IV-28 г. за № 05/006 НКФин Татреспублики сообщает, что им в архивах найдены документы, относящиеся к этому во­просу, в частности он сообщает, что 19 июня 1915 года Казанским отделением Госбанка была получена из Ленинграда партия слитков, при­надлежавших частным русским банкам (Русско-Азиатскому, Петроградскому международному коммерческому банку).

В том же 1915 году часть этих слитков была отправлена обратно в Ленинград, остальная часть осталась в Казани и была в 1918 году во время интервенции по распоряжению чехословацких военных властей эвакуирована в Самару, а затем дальше на Восток».

Далее говорилось о том, что по ходу про­цесса в Нью-Йорке возникла необходимость в документах, свидетельствующих о передвижении золота, о его количестве, о людях, связанных с этим передвижением и т.д.

Письмо дает представление о начальной ис­тории накопления золота в особых кладовых Казанского отделения Госбанка и о маршруте его передвижения. Причем речь идет не только о золоте, но и о других драгоценных металлах и ценных бумагах.

Представляют интерес также формы и ме­тоды подсчета драгоценностей, способы их до­кументирования. Последнее имело особое значе­ние, ибо любое выяснение отношений между заинтересованными сторонами шло только на основе документов. Естественно, Казанское от­деление Госбанка СССР, на имя которого были сделаны запросы, вынуждено было обратиться в архивы города.

В письме в Совнарком респуб­лики говорилось: «По предписанию Правления Госбанка необходимо здесь, на месте срочно ус­тановить ряд фактов, выясняющих обстановку вывоза золота в 1915-1918 годах. Это обстоя­тельство потребовало архивный материал. Центроархив находится в данный момент в таком хаотическом состоянии, что получить какую бы то ни было справку нет возможности.

Ввиду срочности дела и связи этого дела с «заграницей», причем, неполучение немедленно необходимых документов может причинить на­шему Союзу громадные потери, Казанская кон­тора Госбанка просит дать надлежащее распо­ряжение Центроархиву о выдаче необходимых материалов в срочном порядке».

Здесь необходимо определенное уточнение, имеющее отношение к состоянию Центрального архива республики. Действительно, архивы рес­публики в этот период переживали определен­ную перестройку, что несомненно, отразилось на ходе сбора необходимой информации о пере­движении золота в 1915-1918 годах. Однако как видно из публикуемых данных, во-первых, с самого начала имелась определенная путаница в подсчете и оформлении поступавшего золота в Казань, во-вторых, вывоз золота в Самару был беспорядочным, осуществлялся без должной охраны и тем более — четкой документации.

Золото грузилось из банка в трамвайные ваго­ны и автомобили, а из них — на пароходы. Часть его могла исчезнуть уже в пути до реч­ного порта.

Видимо, также можно говорить и о вывозе золота из Самарского речного вокзала до местного банка. Что касается его дальней­шего передвижения на Восток, то об этом, кроме легенд, ничего не известно. Несомненно, основные потери относятся к данному периоду. И, наконец, необходимо иметь в виду созна­тельное запутывание документации ответствен­ными работниками, прежде всего, Казанского и Самарского отделений Государственного банка. Не приходится сомневаться в том, что были люди, значительно обогатившиеся на казанском золоте.

Несмотря на сложности мировой войны, до революции соответствующая секретность и пра­вила перевозки в основном соблюдались. Хотя и тогда возникали определенные недоразумения, но они представляли исключение и не оказыва­ли существенного влияния на деятельность Го­сударственного банка.

Работавший в те годы сначала курьером, счетчиком и помощником завхоза Казанского отделения Госбанка П.П.Оринин писал, что прибытие золота 1915-1916 годах «было под большим секретом», отссылкой на эту суматоху определенная часть драгоценностей могла быть попросту присвоена ответственными работниками.

С этой точки зрения представляют интерес публикуемые свидетельские показания Марьина и Лепешинского, сопровождавших золото из Казани в Самару, а оттуда — в Омск.

Ценность публикуемых документов заключа­ется в том, что они переводят вопрос о нашу­мевшем золотом запасе России периода мировой войны и революции из области легенд на почву реальной действительности.

Золотой запас, в его возвращенном в особые кладовые Казанского отделения Госбанка объе­ме, вывезен в Москву в августе-сентябре 1921 года. Всего было отправлено 6 508 ящиков. А в республике в это время свирепствовал голод. Даже небольшой части золота хватило бы, что­бы спасти от голодной смерти десятки тысяч людей. Между тем «золотая» кладовая опустела.

Куда оно прибывало «под усиленным конвоем военных частей» так же было неизвестно. К тому же военные сами же и выгружали золото. Оно было в ящиках, монеты — в вещевых мешках. Ящики укладывались в кладовой № 44, часть слитков и монеты размещались в кладовой № 2.

По свидетельству Оринина, при отправке же в Самару золото грузилось служа­щими и грузчиками на автомобили и в вагоны. Таким образом была нарушена секретность, созданы все условия для кражи уже в Казани. О такой же возможности свидетельствуют показания работавшего счетчиком и охранником С.Миронова.

В первый день отгрузки золота, 10 августа 1918 года, вагоны были обстреляны и потому возвращены назад в банк. Обстрел, как явствует из показания управляющего Ка­занским отделением Госбанка П.А.Марьина, производился частями Красной Армии, пытав­шимися не допустить вывоза золота. Тем не менее груз был перегружен из вагонов в авто­мобили и отправлен другой дорогой.

По прибы­тии рабочие перегрузили его на пароход. От самарской пристани до местного банка дорога также была непростой. Не менее сложным был путь золота в Омск. Суматохой в этих городах, связанной с систематической сменой властей, мог воспользоваться кто угодно. Наконец, со ссылкой на эту суматоху определенная часть драгоценностей могла быть попросту присвоена ответственными работниками.

С этой точки зрения представляют интерес публикуемые свидетельские показания Марьина и Лепешинского, сопровождавших золото из Казани в Самару, а оттуда — в Омск.

Ценность публикуемых документов заключа­ется в том, что они переводят вопрос о нашу­мевшем золотом запасе России периода мировой войны и революции из области легенд на почву реальной действительности.

Золотой запас, в его возвращенном в особые кладовые Казанского отделения Госбанка объе­ме, вывезен в Москву в августе-сентябре 1921 года. Всего было отправлено 6508 ящиков. А в республике в это время свирепствовал голод. Даже небольшой части золота хватило бы, что­бы спасти от голодной смерти десятки тысяч людей. Между тем «золотая» кладовая опустела.

Конечно, могут быть обнаружены и новые источники по проблеме золота России в целом. Однако, как представляется, суть сведений, со­держащихся в публикуемых ниже документах, останется неизменной. Эти документы очень информативны и, несомненно, войдут в широ­кий научный оборот. 

Докладная записка управляющему Казанской областной конторой Государственного банка от бывшего сотрудника Вячеслава Ивановича Лепешинского об эвакуации золотого запаса

1929 г.

На поставленные мне Вами в устной форме вопросы:

1. При каких обстоятельствах происходила эвакуация из Казани золото­го запаса при захвате Казани чешско-белыми войсками.
2. Какое участие в этой эвакуации принимала чешско-белое командова­ние.
3. Как происходила сдача золота в Самарскую контору Госбанка.
4. Как происходила дальнейшая эвакуация золота в Омск? Даю сле­дующие показания:

1. Обстоятельства эвакуации золотого запаса из Казани.

По взятии Казани белыми я оставался на службе в Госбанке и продол­жал исполнение обязанностей пом[ощника] бухгалтера и в то же время -контролера внутренней охраны кладовой, организованной из служащих Госбанка, демобилизованных из армии, и из лиц, приглашенных со сторо­ны по рекомендации служащих банка.

Нормальных операций в банке не было. Происходили только выдачи по требованию военных властей, и в первые же дни по взятии города была от­правлена в Самарскую контору Госбанка крупная партия бумажных денег. Сумму и командированного не помню. Приблизительно через неделю управляющий отделением т.Марьин сказал мне, что получил приказание готовиться к эвакуации и объявил, что, если эвакуация начнется, то я буду сопровождать 1-й эшелон. Я просил освободить меня от командировки, ссылаясь на необходимость по семейным обстоятельствам в такое тревож­ное время оставаться в Казани. Т.Марьин обещал подыскать другого кан­дидата.

Еще через несколько дней я был вызван в Госбанк вечером к управ­ляющему. В банке застал и других прибывших по вывозу служащих. В ка­бинете управляющего я увидел трех военных: военного министра Комуча Лебедева, начальника речной флотилии белых мичмана Ершова и началь­ника его штаба — старшего лейтенанта Фомина. Т.Марьин, отдавши прика­зания получить документы для сопровождения эшелона ценностей в Сама­ру, который будет отправлен в этот же вечер. Я позволил себе напомнить управляющему его обещание не посылать меня, он в категорической форме повторил приказание.

Слыша наш разговор, Лебедев спросил у управляющего, тот ли этот за­пасный офицер, о котором он говорил, и, получив подтверждение, спросил мою фамилию и, вырвав из блокнота листок, написал на нем приблизи­тельно следующее: «Чиновнику Госбанка и офицеру запаса Лепешинскому. Приказываю Вам немедленно принять эшелон золота для сопровождения в Самарский Госбанк. Настоящее распоряжение отдается в порядке военного приказа. Военный министр Комуча Лебедев — (дата)».

Я подписался и просил разрешения съездить домой за вещами. Лебедев отказал и приказал получить дорожные вещи через посыльного. Когда я получил накладные, прочие документы и командировочные деньги, пред­ставители командования осматривали кладовые, наблюдали за начавшейся погрузкой золота в трамвайные вагоны и установили охрану их из при­бывшей какой-то части.

Когда погрузка золота была в разгаре, они увезли меня на пристань и приказали осмотреть и приготовить трюм парохода по погрузке золота. Названия парохода я не помню. Тип пассажирский. На нем помещался штаб речной флотилии белых. Золото на пароходе должен был мне сдать счетчик Госбанка т.Миронов, который следовал с вагонами трамвая и должен был ехать дальше в Самару.

Осмотрев трюм и убедив­шись, что все люки надежно закрыты, я долго ждал прибытия трамвайньх вагонов, наконец тов.Миронов прибыл с тремя или 4 вагонами и рассказал, что эшелон по выходе из черты города попал под обстрел, часть вагонов повернула обратно, охрана разбежалась и оставшиеся на путях вагоны с большой задержкой подошли к пристани. Разгрузку вагонов, если не изме­няет память, производила команда парохода.

Сверка количества принятых на борт мешков с накладной показала, что прибыла лишь часть золота. Я просил командование доставить меня в банк, чтобы получить в накладной исправления. Под охраной на автомобиле я был доставлен в банк, где кон­чалась обратная разгрузка золота из возвратившихся вагонов, по сверке принятого мною золота и возвращенного в накладной было сделано ис­правление, и я был доставлен на пароход.

С рассветом пароход отошел на несколько верст вниз и приткнулся у левого берега. Часов около 10 утра поднялся к пристани и, не подходя к ним, принял на борт с правого катера один или два тюка с бумажными деньгами, доставленными из Госбанка. После этого пароход вновь спустился к месту пристаней стоянки.

С наступлением темноты пароход с поту­шенными огнями ушел вниз по Волге и, миновав Симбирск, прибыл ночью в Самару. Какая воинская часть несла караул у золота в пути — не знаю. Один часовой ходил по среднему настилу трюма между мешков с золотом, сложенных рядами по обе стороны трюма; второй часовой стоял на палубе у открытого трапа в трюм, трюм был освещен.

В Самаре прибывший караул был смещен караулом от чешской части. Утром, по прибытии в Самару я явился в контору Госбанка и представил документы на прибывшие ценности. Бумажные деньги были приняты не­медленно; золото отказались принять ввиду того, что в кладовой конторы шел ремонт.

Беспокоясь за сохранность золота на пароходе, я обратился к содействию мичмана Ершова, прося его похлопотать перед Госбанком о скорейшем принятии золота. Однако о содействии Ершова, несмотря на то, что он был сыном управляющего Самарской конторы Госбанка, результатов не имело и золото пролежало в трюме парохода долго.

Не помню точно сколько, но за это время прибыли из Казани второй и третий эшелоны с ценностями. Второй в пароходе, а третий в какой-то барже, имевшей над­палубные каюты. Второй эшелон сопровождал кассир Казанского отделе­ния Белов и еще какой-то служащий Госбанка, как будто из Минского от­деления Госбанка, которое было эвакуировано в Казань во время империа­листической войны.

2. Участие чешского белого командования в эвакуации золотого
   запаса.

С первых же дней взятия Казани командованием белых было обращено исключительное внимание на Госбанк, где хранился золотой запас. Внут­ренняя охрана осталась прежняя из служащих Госбанка, наружную охрану несли чешские части.

Банк часто посещал прибывший с белыми казачий офицер, как говори­ли, бывший управляющий Симбирским отделением Госбанка. Он властно себя вел в Госбанке и мне думается, что военное командование через него передавало банку свои инструкции и требования. Однако утверждать этого я не могу, так как такие требования могли направляться только по адми­нистрации.

Как я указал в ответе на первый вопрос, тов.Марьин, когда предупреждал меня о возможной командировке в Самару, что командова­ние намерено эвакуировать золото из Казани. Таким образом, его форму­лировка указывала на давление командования.

Вывоз первого эшелона произошел под прямым давлением, контролем и даже при непосредственном участии командования в технике и деталях операции.

Был ли вручен управляющему письменный приказ об эвакуации, не знаю, но я был свидетелем следующего:

а). Лебедевым мне лично дано письменное распоряжение, и от него же я получил запрещение уйти домой за вещами,

б). Представители командования распорядились погрузкой зо­лота и его охраной,

в). Командованием был для эвакуации золота предос­тавлен пароход, на котором находился штаб.

Не помню, ехал ли с этим па­роходом Лебедев, но мичман Ершов и старший лейтенант Фомин с этим же пароходом следовали до Самары. Все это дает мне основание констатиро­вать, что военное командование наметило и непосредственно провело эва­куацию первого эшелона. В самом банке в Казани представители командо­вания держали себя как власть имущие, и как на деталь, я могу указать на то, что в вечера эвакуацию эшелона пришлось перевести в подвальное помещение двух укрывшихся в банке комиссаров Госбанка, т.к. мы боя­лись, что командование их обнаружит в дежурной комнате и разрушит наши планы по их спасению. Банк, я повторяю, был в полном распоряже­нии военного командования.

3. Обстоятельства разгрузки золота в Самаре.

Как указано выше, золото долгое время ждало разгрузки. Принято оно было штатом Самарской конторы Госбанка. При отгрузке в автомобили проверялось количество мешков, их ценность и сохранность на них печа­тей.

Золото было сдано без нехватки, о чем было сделано посвидетельствование (в какой форме не помню. Где этот документ не знаю).

4. Дальнейшая эвакуация золота в Омск.

Во время ожидания разгрузки золота я поступил в распоряжение офи­церов и по сдаче золота был немедленно мобилизован, т.к. в Самаре была уже объявлена мобилизация всех офицеров. Однако при помощи прибыв­шего в Самару по вызову конторы управляющего Казанским отделением тов.Марьина мне удалось от мобилизации избавиться с откомандированием в его распоряжение (в виду его болезненного состояния).

Так как Казань в это время была вновь занята советскими войсками, тов.Марьин и я были прикомандированы к штату Самарской конторы, с которым были эвакуированы в Сибирь. Эвакуация в Сибирь золота проис­ходила силами штата конторы. Непосредственного участия в этой операции я не принимал. Однако знаю, что в составе этого эшелона, в котором ехал, были и вагоны груженые ценностями. Караул несла военная часть.

По прибытии в Уфу эшелон подвергся перегруппировке. Был еще пополнен и теплушками и, кажется, вагонами с ценностями и последовал в Омск.

По прибытии в Омск, я некоторое время вместе с другими жил в эшело­не, а затем, найдя себе квартиру, ушел из эшелона и свидетелем разгрузки не был. Видел в городе, как по улицам следовали подводы с ящиками и мешками, конвоируемые казачьими патрулями, это, очевидно, разгружали золотые и серебряные эшелоны. Золото и другие ценности хранились в Ом­ске, в здании отделения Госбанка. Дальнейшая судьба золотого запаса мне не известна.

Воспоминания старшего кассира Казанской областной конторы Госбанка Г. Ахмадуллина об эвакуации золота в Казань и из Казани

15 декабря 1929 г.

Привоз золота в Казань начался во время империалистической войны с 1915 года. До 1918 года наличие золотого запаса хранилось в кладовых банка в слитках и монетах.

С половины апреля 1918 года Советской властью было сделано распоря­жение: как из Москвы, так и из других городов золотую и серебряную мо­нету сосредоточить в кладовых Казанского государственного банка. Для этой цели в спешном порядке при помещении Госбанка приспосабливались новые кладовые.

Золото в Казань прибывало в вагонах по жел[езной] дороге, упакован­ное в ящиках с пломбами и нумерацией, вес каждого ящика приблизи­тельно был около 3-х пудов.

Выгрузка и перевозка золота с вокзала до помещения банка происходи­ла следующим порядком: по распоряжению администрации для приемки из вагонов ящиков командировались старшие сотрудники, которые от со­провождавших лиц принимали счетом количество ящиков, а приемщики выгружали на автомобили, где тоже были уполномоченные сотрудники, и при накладной перевозили в кладовые банка.

Перевозка золота происходила по определенному маршруту — от вокзала по Посадской ул[ице], через Б. и М. Проломную ул[ицы]. На всех этих улицах был поставлен усиленный военный караул и частное движение по этим улицам было воспрещено. Здание и двор Госбанка было оцеплено во­енным караулом, так что частному лицу доступа не было.

Для выгрузки из вагонов и переноски ящиков в кладовые, каждый раз посменно назначались роты воинских частей.

Роль сотрудников банка в этой операции сводилась к тому: по распоря­жению администрации банка, часть старших сотрудников была команди­рована на вокзал для приема количества ящиков из вагонов; часть сотруд­ников курсировала на автомобилях, принимая ящики из вагонов и сдавая

их приемщикам в кладовую. Сопровождение автомобилей все время было под вооруженной охраной.

Часть других сотрудников была расставлена в местах около прохода в кладовые для наблюдения и подсчета выгруженных ящиков.

По окончании полной приемки составлялись акты и золото приходова­лось по книгам банка.

Когда закончилась эвакуация золота в Казань, из Москвы была коман­дирована комиссия, которой было поручено подготовить весь золотой запас к вывозу из Казани. Руководители этой комиссии были: Наконечный и другие лица. Так как привоз и отвоз золота носил секретный характер, то мы сотрудники банка исполняли все распоряжения в каждом отдельном случае по приказам администрации.

Не помню точно числа, в июле месяце 1918 года было сделано распоря­жение администрации, чтобы все сотрудники банка под строгой ответст­венностью явились к 9 часам вечера в помещение банка, цель явки будет объявлена особо.

Когда все сотрудники явились к определенному часу, в это время про­исходило в кабинете управляющего совещание, где присутствовали тов.Введенский, Сеген, Ладзин, управляющий Марьин и кто-то из москов­ских представителей, точно не помню, но, кажется, Измайлов и другие.

Результат этого совещания сотрудникам не был объявлен, но слухи сре­ди сотрудников носились, что нас призвали для эвакуации золота, так как на пристанях Волги были заготовлены баржи.

До 12 часов ночи сотрудники банка никаких распоряжений не получа­ли. Что было постановлено совещанием указанных мною лиц сотрудникам не было известно.

В начале первого часа последовало распоряжение нагрузить два автомо­биля ящиками с золотом, что было и сделано, в качестве сопровождающих были назначены сотрудники банка Мошковцев и Лихачев, которые этой же ночью отправились по Сибирскому тракту.

На другой день операции в банке не производились, так как носились слухи, что чехословаки наступают на Казань, и действительно, слышна была стрельба, и по городу проходили красные части.

В ночь Казань была взята чехословаками. По вступлении чехословаков в Казань, кажется на второй день, были собраны сотрудники банка, которым было объявлено, что они под ответственностью военного времени обязаны исполнять все приказания, исходящие от военного штаба.

На второй или третий день нас собрали вечером в банк и объявили, что часть золотого запаса будет эвакуирована в г.Самару, и действительно, в эту ночь часть золота была отправлена на пароходе в Самару. А уже в по­следующие дни началась эвакуация золота. Были мобилизованы все трам­ваи. Первые дни вывоз золота происходил только ночью, последнее время -круглые сутки. Золото грузилось в баржи на волжских пристанях, для по­спешной работы были мобилизованы волжские грузчики.

Накануне отступления чехословаков из Казани […]* банка была взята вся наличность кассы кредитных билетов около пяти миллионов рублей.

Вывозом золота руководил адъютант Степанова, фамилию коего не пом­ню.

Подробности всех распоряжений по эвакуации золота может дать б[ывший] управляющий банком Марьин П.И. и контролер Доброхо­тов Д.А.

Национальный архив РТ. Ф.Р-1282. Оп.9. Д.7. Л.14-16об.