Смоленский собор (Троицкая церковь) — Уфа от А до Я

0-0105-1 Смоленский собор (Троицкая церковь) - Уфа от А до Я История и краеведение Православие

Размеры здания в плане составляли примерно 19 на 15 м, высота – до 20 м. Строительство велось зодчими новгородско-псковской школы. Немного отстояла от храма четырехъярусная тридцатиметровая колокольня. В течение полутора столетий после постройки он оставался единственным каменным храмом во всем Уфимском крае

Смоленский собор (Троицкая церковь— Уфа от А до Я

Троицкая церковь, или Смоленский собор, находилась на месте нынешнего Монумента Дружбы. Центром кремля являлась сначала деревянная Казанско-Богородская церковь, но она простояла недолго, ее уничтожил пожар. В начале XVII в. на ее месте стали возводить каменный храм.

Полутораметровые стены выкладывали из большемерного кирпича, причем кирпичи изготовляли на месте (в наше время Смоленский собор, а впоследствии при раскопках недалеко от собора обнаружили следы печей для их обжига). После возведения кирпичной коробки церковные стены покрыли белой грунтовкой, а затем окрасили «червленой», или, иначе, багровой краской, близкой по цвету черепичной кровле.

На сохранившемся антиминсе (освященном плате, возложение которого на церковный престол предшествует таинству освящения новых церквей и других церковных таинств) значилось, что собор освятили в 1616 г.

Собор и колокольня строились в духе оборонительных сооружений того времени – толстые стены были укрытием от неприятельских стрел, убежищем даже в том случае, если бы вся крепость оказалась захвачена. Храм относился к «кубическому» типу с пятью главами в виде луковичек на тонких шейках. Алтарь, как принято в старых храмах, состоял из трех частей: в средней находился престол, в левой – жертвенник, в правой – ризница.

Стены были расписаны фресками, пол выложен каменными плитами, под сводами напротив иконостаса устроены хоры, для улучшения акустики в стены под сводами вмурованы голосники – глиняные горшки, обращенные отверстиями наружу, служившие резонаторами (их обнаружили, когда собор в советское время стали ломать).

В XIX в. церковь была перестроена настолько, что старинной осталась лишь средняя ее часть. Отдельно стоящую двухъярусную колокольню высотой 26 м, с нижним ярусом в 9,4 м пристроили в XVIII в.

Ценным является архитектурный анализ, проведенный в 1940-е гг. уфимскими архитекторами Н. Лермонтовым и М. Сахаутдиновой, которые пришли к выводу, что архитектура храма характерна для стиля московского строительства XVI в.

Как рассказывает «Летопись Троицкой церкви», храм был назван «Смоленским» при следующих обстоятельствах. Переселенные из Смоленска в Уфу шляхтичи, видя со всех сторон угрожающие действия иноверцев, пожелали иметь у себя для заступничества копию с чудотворного образа Смоленской Божьей Матери.

Посланная с позволения царя Алексея Михайловича депутация перенесла на руках из Смоленска в Уфу эту икону, которая и была поставлена в уфимском соборе, отчего тот назван был Смоленским.

Со Смоленским собором и связано одно из преданий времен Крестьянской войны 1773–1775 гг., когда повстанческие войска подошли к городским стенам и подвергли Уфу продолжительной осаде. Предание имеет конкретных действующих лиц, оно гласит, что во время осады ежедневно, при чтении стихов шестипсалмия «Слава в вышних Богу и на земле мир», под сводами храма раздавался без видимой причины «гул колокольный».

Это было тем более удивительно, что самой колокольни Смоленского собора к этому времени не существовало – во время большого пожара 1759 г. она обгорела и была разобрана. Странные звуки, как гласит предание, вынуждали священника не раз прерывать службу, а прихожане в страхе выбегали из храма.

О происходящем письменно доложили в Москву – Святейшему Синоду. Последовал приказ находившемуся в Уфе архитектору Казонову обследовать церковь. Тот ее изучил и распорядился церковную главу разобрать и сложить заново.

Приказ исполнили, однако странный гул не прекращался. Среди горожан поползли слухи, что звуки эти предвещают гибель города, что нужно бежать из Уфы. Тогда городская администрация решилась на следующий шаг.

Воевода Борисов и комендант Мясоедов, совершив вокруг города крестный ход с хоругвями, поклялись перед Казанской и Смоленской иконами, что умрут, но Уфы не сдадут. С этого дня, по легенде, странный гул прекратился.

После восстания в каземате, находившемся под колокольней Смоленского собора, содержались бунтовщики – яицкий казак И. Н. Зарубин-Чика, которому Пугачевым было присвоено имя графа Чернышева, пугачевский полковник казак-уфимец Василий Губанов и их соратники (отсюда – название церкви «пугачевской»).

В том же каземате Смоленского собора, где сидели Зарубин и Губанов, находились в период следствия Салават Юлаев с отцом.

В ноябре 1774 г. на северо-востоке губернии (нынешний Салаватский район Республики Башкортостан) Салават был схвачен. Он и его отец Юлай Азналин были доставлены в Уфу, заключены в каземат кремля. Следствие по их делу, допросы, очные ставки продолжались больше семи месяцев. Салавата и Юлая возили под охраной в Казань, Москву, Оренбург, затем снова в Уфу.

Губернской канцелярией Салавату и Юлаю было «учинено наказание» по 175 ударов кнутом, вырваны ноздри и поставлены на лбу железными клеймами знаки «З», «Б», «И» (злодей, бунтовщик, изменник). Затем отец и сын были отправлены на вечную каторгу в крепость Рогервик (ныне эстонский город Палдиски).

В послереволюционное время церковь пытались уничтожить неоднократно; сначала в 1926 г. во время земляных работ по укреплению спуска к Оренбургской переправе, но тогда горожане, обратившись в высокие инстанции, смогли храм отстоять.

Именно после этого историки и краеведы города предложили городским властям создать подробный указатель памятников уфимской старины для того, чтобы установить над ними обязательную защиту и охрану. Согласие на это формально было получено, но дело застопорилось.

С 1930 г. здание использовалось как кинотеатр, затем как склад. В 1940 г. постановлением Совета народных комиссаров БАССР собор был признан историческим памятником, подлежащим обязательной реставрации и сохранению для потомков, однако в 1956 г., несмотря на многочисленные протесты уфимцев, и в нарушение всех предыдущих решений городских властей, памятник архитектуры был разрушен, могилы видных и именитых горожан, которых столетиями хоронили у стен этой церкви, разорены.

Читайте также:  Климат города Уфы - Уфа от А до Я

К тому времени здание являлось самым древним из сохранившихся памятников истории и культуры Уфы. Чтобы его уничтожить, Уфимский горсовет заключил договор с Управлением «Уралвзрывпром».

Разрушить церковь удалось не сразу. Взрывные работы велись в течение трех дней, израсходована была почти тонна тротила. Этого хватило только на то, чтобы расколоть стены на крупные куски.Затем еще три месяца их дробили кирками заключенные уфимского СИЗО. Осколки развозили самосвалами в разные части города как щебень для городских мостовых.

Эта варварская акция вызвала широкий общественный резонанс. 23 августа 1956 г. в «Литературной газете» появилась статья «В защиту памятников культуры» за подписями тринадцати выдающихся деятелей культуры, среди которых были писатели К. Федин и И. Эренбург, академики И. Грабарь, И. Петровский, М. Тихомиров.

Кстати, одним из главных аргументов в защиту церкви было как раз то, что она являлась «пугачевской», была связана с событиями Крестьянской войны.

Старожилы вспоминают, что, когда ломали церковь и дома вокруг, городские руководители клятвенно уверяли в том, что на холме будет построена большая многоэтажная гостиница, а на берегу мраморный речной вокзал с колоннами, рестораном и бильярдом, к которому будут причаливать белые пароходы с туристами.

Заросший травой берег действительно укатали в асфальт, торговые лабазы и гипсового Чапаева на набережной снесли. Стоявшую недалеко от моста мельницу-«крупянку» (или, как называли ее старики по имени первого владельца, мельницу Петунина), сломали чугунными болванками на тросах. Убрали и небольшую постройку спасательной станции с изящной смотровой башней, переоборудовали Оренбургскую пристань, однако речной вокзал в городе так и не построили.

Через год, в 1957 г., когда торжественно отмечалось 400-летие добровольного присоединения Башкирии к Русскому государству, чуть южнее места, где стояла Троицкая церковь, состоялась закладка монумента Дружбы. Основанием для сооружения гранитной башни послужила и часть фундамента взорванного собора.

В качестве дополнения

приведу исторические данные, а также три малоизвестных предания о Смоленском соборе из «ОПИСАНИЯ УФЫ» Михаила Сомова, опубликованного в «Оренбургских губернских ведомостях» в 1864.

 

Михаил Сомов

ОПИСАНИЕ УФЫ. 1864 год 

Прежний торговый рынок и древняя Троицкая церковь.

Место это занято было прежде старым торговым рынком и посадскою улицей, и тут же находилась древняя деревянная Троицкая церковь с двумя приделами (Божией Матери Псковской и Св. Чудотворца Николая), прекрасно украшенная снаружи и внутри, но в 1797 году сгоревшая от молнии, ударившей в самую главу церкви; в это же время двумя другими ударами пробило в соборе среднюю главу и свод церковный и опалило весь иконостас в холодной церкви, а у Воздвиженской загорелась колокольна[37].

У самого берега реки Белой, несколько пониже моста, с незапамятных времён существовала деревянная часовня, причина постройки которой неизвестна; но так как ещё в недавнее время открываемы были там могилы и попадались человеческие кости, то надобно предполагать, что часовня эта устроена была на городском приходском Троицком кладбище.

Старый собор.

Довольно крутым подъёмом соединяется с описанной местностью другое более возвышенное пространство, на котором красуется церковь Св. Троицы, древнейший в настоящее время из храмов Уфы. Неправильная, небольшая площадь около храма занята была в старину кремлём, внутри которого церковь эта и находилась.

Троицкая церковь, небольшая и низкая, построенная в стиле древних русских церквей, состоит из двух неравных между собою частей, соединённых между собою, из которых, передняя, более возвышенная и украшенная пятью главами, и есть собственно сохранившаяся часть древнего собора; остальная же – новейшей постройки.

Внутренность церкви, не смотря на сделанные в разные времена поправки и переделки, сохраняет ещё и теперь отпечаток древности. Первое отделение храма, имеющее низкие своды, заключает в себе два придела: правый – во имя Св. и Чуд. Николая, левый – во имя Смоленской Божией Матери; передняя же главная часть храма во имя Св. Троицы, очень мала, но выше первой; свод имеет шатрообразный.

В иконостасе, отличающемся простотою украшений, по правую сторону плоских дверей, находится большая древняя икона Смоленской Божией Матери[38], принесённая в Уфу шляхтой Смоленской, при самом основании города; царские врата, тоже довольно древние, вырезаны, как утверждают, из цельной дубовой доски, работы, впрочем, довольно простой.

Кроме этого из древних вещей здесь сохраняются ещё бронзовое паникадило и серебряные лампады перед нижним ярусом икон в иконостасе. На противоположной стене от иконостаса устроены хоры, ход на которые идёт из алтаря левого придел. Колокольна, принадлежащая к церкви, довольно красива и стоит отдельно.

Об основании этого храма и дальнейшей его судьбе сохранилось несколько сведений, нелишённых интереса и с которыми не будет излишним познакомить читателя.

Первая церковь в городе.

Ранее старого собора, при самом основании города, существовала на месте его, в кремле, первая церковь в Уфе, во имя Казанской Божией Матери; церковь эта в 1576 году от грозы сгорела, а с нею вместе одна башня кремля, часть палисада и воеводская канцелярия[39].

Сооружение Смоленского собора.

По прибытии в Уфу Смоленской шляхты, вместо церкви Казанской Божией Матери, начал воздвигаться ныне существующий старый каменный собор во имя Смоленской Божией Матери, который и освящён был в 1579 году.

Почему эта, единственная в то время в Уфе церковь, названа была с самого начала соборною, – неизвестно. А что её действительно так называли, так это видно, как говорит Г. Ребелинский, из грамоты царя Феодора Иоанновича, где сказано, что для братии Уфимского собора отводится за рекой Белой, вместо жалованья, часть лугов на тысячу копен[40].

Читайте также:  Самара 100 лет назад

Спустя почти сто лет после его построения, в 1679 году, пристроен был к нему с правой стороны, усердием дворян Артемьевых[41], другой тёплый собор, низкий и тёмный, во имя Св. Апостол Петра и Павла. В последствии именно в 1685 году к этому последнему, тоже с правой стороны, пристроен придел Св. Чудот. Николая на деньги, пожертвованные сотником Курятниковым.

В 1759 году, во время пожара от грозы, который, как сказано выше, истребил кремль, в обоих соборах сгорели крыши и иконостасы, исключая иконы Смоленской Божией Матери и царских дверей. После пожара во всех трёх приделах устроены были новые иконостасы и крыши.

Все иконы в холодном соборе писаны были художником Захарьевым, человеком жизни строгой и воздержанной, от трудов которого существует ещё и до сего времени местная икона Спасителя, по правую сторону царских дверей.

В записках покойного Ребелинского сказано, что Захарьев, по тогдашнему благочестивому обычаю, пред началом трудов, постился четыре недели, чтобы исполнить с благоговением и успехом предначинаемую работу. На эту икону наследниками протоиерея Фрагранского в 1815 году сделана была серебряная позолоченная риза[42]; а на местный образ Смоленской Божией Матери устроена подобная же дворянином и заводчиком Иваном Евдокимовичем Демидовым.

Ранее же этих украшений для икон нижнего яруса пожертвованы были в 1775 г. упомянутые выше серебряные лампады купцом Иваном Игнатьевичем Дюковым, прославившимся своим мужеством и распорядительностию во время Пугачёвского бунта.

Иконостас, повреждённый снова пожаром 1816 года, ещё раз был возобновлён и позолочен купчихой Маврой Жульбиной, которая устроила также серебряную позолоченную ризу на икону Казанской Божией Матери. Бывший соборный колокол в 133 пуда слишком, перенесённый после в новый собор, перелит был в 1785 г. из старого разбитого в пожаре колокола, с присоединением к нему пожертвованной меди.

Переливка его происходила здесь в Уфе в нарочно для того устроенном заводе, находившемся на том месте, в овраге, чрез который теперь сделана, из Казанской улицы в Кладбищенскую, земляная дамба, ближайшая к Троицкой церкви.

Соборная колокольна, построенная одновременно с собором и от времени пошатнувшаяся, в 1772 году, по распоряжению бывшего тогда протоиерея Якова Неверова, сломана по самый нижний ярус, заключавший в себе кладовую, замечательную тем, что после освобождения города от осады, содержались в ней пред казнию главные бунтовщики Чика и Губанов.

Со времени сломки колокольни до возведения настоящей, колокола висели на столбах; ныне же существующая колокольна сооружена в 1799 году. В нынешнее положение собор приведён в 1824 году, в год посещения Уфы Императором Александром I.

В то время отломан был старый тёплый собор Петра и Павла с приделом Св. Николая Чудотворца и трапеза холодного собора; вместо же этого устроена настоящая тёплая с двумя приделами: с правой стороны – Св. Апос. Петра и Павла, а с левой – Св. Чудотв. Николая; крыша в соборе, вместо прежней деревянной, сделана железная. Всю эту перестройку взялся совершить Чухломский 2 гильдии купец Юдин за 25 т. р., с прибавлением к этому собственного капитала до 5 т. рублей.

(Оренбургские губернские ведомости. Часть неофициальная. 1864. 4 апреля)

 

По сооружении в Уфе нового кафедрального собора, описанный нами, древний утратил своё прежнее значение и в 1842 году обращён в приходскую церковь. При этой перемене в нём остались все местные иконы и с тем вместе древняя Смоленская икона, древнее бронзовое паникадило и серебряные лампады; прочие же церковные утвари, а также и Чудотворный образ Казанской Божией Матери и большой колокол перенесены были в новопостроенный собор. Потом, по распоряжению Епископа Иоанникия старый собор переименован был в церковь св. Троицы, вместо Смоленской, а левый придел обращён во имя Смоленской Божией Матери[43].

Три предания о древнем соборе.

С древним тёплым собором связаны три предания, рассказанные в записках покойного Ребелинского и нелишённые интереса, как характеризующие некоторым образом, суеверные понятия прежнего времени.

В 1739 году в Ноябре месяце, при воеводе Феодоре Ивановиче Новикове, в тёплом Петропавловском соборе случилось вот какое событие. По древнему обыкновению тела усопших не оставляли в домах, как это делается ныне, а выносили на ночь в церковь, в которой они и оставались до дня погребения. Таким образом тело одной женщины внесено было во время вечерни в тёплую соборную церковь.

По окончании вечерни священник с причтом ушёл домой и собор остался под надзором сторожа, который истопил печки, по обыкновению, лёг спать за одну из них, находившуюся близ входных дверей. Так как в церкви было жарко, то он спал не крепко и вдруг услышал шорох и лёгкий стук. Привыкши спать с мёртвыми, сторож не испугался, и предположил, что шум этот производят мыши; но всё-таки, желая в этом удостовериться, он встал, зажёг свечку, осмотрел церковь и, не найдя ничего подозрительного, опять лёг на своё место.

Однакож нарушенный сон к нему не возвращался и чрез несколько времени он опять услышал шорох и стук; опять встаёт, зажигает свечку и снова осматривает церковь. Не найдя по прежнему ничего, но твёрдо убедясь, что слышанный им шум происходит от шагов человека, сторож принял это за проделки мертвеца и, смелый от природы, решился подстеречь; почему за печку уже не ложился, а отворив у неё заслонку, в самом устье её прилепил к карнизу зажжённую свечку, и притворив неплотно заслонкой печь и закрыв собою проходящий оттуда свет, стал ждать, что будет дальше.

Времени прошло немного, как шорох и стук опять послышался. Сторож тотчас отворяет заслонку и свет от свечки прямо падает на стоящий в церкви гроб и на стоящего при нём человека. Сторож, нисколько не испугавшись, бросается прямо на него и, смяв под себя, решается в таком положении ожидать прихода священника или кого нибудь из причетников к заутрени. Будучи уверен, что смятый им человек, есть мертвец, потому что в борьбе с ним был им искусан в плечи и грудь; он размышлял, что если эту борьбу оставить и дать знать об этом происшествии звоном в колокол, то мертвец в это время успеет улечься в гроб и таким образом, лишив его доказательства, подвергнет за ложную тревогу наказанию.

Читайте также:  Блохина печатня и библиотека - Уфа от А до Я

Вот почему и принял он вышеозначенное решение. В таком положении сторожем проведена была вся ночь до самого прихода священника к заутрени.

Священник, подойдя к дверям и видя, что они ещё заперты, постучал в дверь и получил от сторожа отзыв: я слышу, батюшка, – Вставай же скорее, сказал священник, а я пойду отблаговещу за тебя. – Кончив благовест, он возвращается и, нашед дверь ещё запертой, стучится вторично и опять получает ответ: слышу, батюшка, да нельзя встать. Да почему? – спрашивает священник. – Да потому же, что нельзя встать. – Перекличка эта продолжалась до рассвета.

Многие из богомольцев собрались же на паперть; стеклось потом много и любопытных; но дверь церковная не отворялась. От сторожа все уже слышат один и тот же ответ. Доложили наконец об этом воеводе, жившему против собора, по прибытии которого вопросы снова повторились сторожу и снова получили прежний ответ.

Тогда приняли следующую меру: в дверь церковную, которая была деревянная, продолбить отверстие против внутреннего засова, чтобы можно было отодвинуть этот засов. Так и сделали. Дверь отперли; вошли в храм и что же увидали: – покойника в гробе, сторожа, искусанного во многих местах до крови и лежащего на здоровой и крепкой старухе, которая и взята была в Воеводскую канцелярию.

На допросе она показала, что уже не в первый раз закрадывается в церковь в то время, когда в ней находятся покойники; входила же она в церковь во время вечерни и пряталась за сундуки и киоты, и в заутреню выходила, не возбуждая ни в ком подозрения.

Причина, влекущая к этому, была, как она сама объяснила, надобность в зубах мёртвого человека, которые, выбивая или выдёргивая, она употребляла по преданию на излечение разных болезней и особенно лихорадок.

По исследовании всего этого, наряжен был суд и, по определению его, преступница получила должное наказание.

В 1771 году в Марте месяце, в том же тёплом соборе стал слышаться в сводах его колокольный звон (или гул, подобный звону), который начинался от холодного собора и проходя по своду к приделу св. Николая Чудотворца, там оканчивался, потом снова начинался. Он слышался более всего во время заутрени и особенно в чтение шестопсалмия и так громко, что заглушал чтение, которое и приостанавливалось на этот раз.

Чем ближе приходило время к лету, тем чаще звон возобновлялся и громче слышался. Свидетелем этого явления был целый город. Наконец тогдашний протопоп собора Неверов донёс об этом своему Епархиальному начальству в город Вятку. Бывший тогда Вятский епископ Лаврентий уведомил об этом с своей стороны Оренбургского Военного Губернатора Рейнсдорфа, по распоряжению которого был прислан из Оренбурга в Уфу, для освидетельствования соборного свода архитектор.

Архитектор нашёл, что звон в своде происходит от креста слабо утверждённого в главе, выходящей из свода, и что крест, будучи колеблем ветром, производит звук, подобный колокольному звону, который и разносится по своду.

В следствие этого крест был снят, глава разобрана до самого свода и тогда нашли, что связи под крестом положены были крестообразно и что крест, упираясь в них нижним своим концом, от колебания ветра, производил описываемый звон.

Об этом открытии тогдашним воеводою Борисовым и протоиереем Неверовым донесено было начальству. Глава же по прежнему была сложена и тот же крест утверждён в главе, только с предосторожностью, чтобы никак не касался связей. Однакож, не смотря на эти предосторожности, звон и после этого слышался неоднократно и продолжался до самого Октября месяца 1772 г., т. е. до начатия осады города единомышленниками Пугачёва; в это же бедственное время прекратился; почему современники и сочли звон предзнаменованием Пугачёвского бунта.

В 1797 году, во время сформирования в городе, по Высочайшему повелению, Уфимского мушкетёрского полка, при протоиерее Василье Михайловиче Фрагранском и городничем Надворном Советнике Павлове, некоторые из граждан, офицеров и солдат означенного полка начали разглашать, что им несколько раз, в ночное время в тёплом соборе виделся огонь, который казался не похожим на обыкновенный, происходящий от свечей, а как будто от постоянной молнии.

Рассказы об этом сделались почти общими и опять понудили начальство города к донесению; однакож обстоятельство это на сей раз разрешилось тем, что предварительно поручено было на рассмотрение людям опытным и благоразумным.

Последние, исследовав, что в старину в тёплом соборе погребено было множество тел умерших знатных лиц и что, сверх того, собор этот пристроен был к холодному чрез сто лет после его построения, на месте, занятом прежде кладбищем, нашли, что представлявшийся свет был ничто иное, как фосфорическое испарение, происходящее от мёртвых тел. Этим удовольствовались и толки прекратились; свет же в соборе впоследствии исчез.

В нескольких шагах от старого собора находится второе, такое же древнее здание города. Это – так называемые ныне казачьи конюшни – не большое ветхое, каменное, построенное из плитняка здание, служившее в старину денежной кладовой.

(Оренбургские губернские ведомости. Часть неофициальная. 1864. 11 апреля)

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

9 + восемнадцать =

Next Post

Мечети, муллы и медресе Чекмагушевского края

Чт Фев 21 , 2013
Сельские муллы. Архивное фото Одна из распространенных ошибок в понимании жизни и быта мусульман заключается в механическом перенесении понятий и терминов, принятых в европейской культуре, […]