Путешествие по Уфимскому краю

5246363626 Путешествие по Уфимскому краю Провинция

Зимний пейзаж. Фото Максима Пяткина, Уфа

Публикую статью  Федора Ивановича Эрдмана, профессора-востоковеда (с 1818 по 1845 гг. преподавал в Казанском университете) «Замечания во время путешествия по берегам Камы и в Оренбургской губернию».  В публикуемую часть вошло описание окончания путешествия Эрдмана, выехавшего из Казани 24 апреля 1825 г., когда он из Елабуги переезжает в Мензелинский уезд и следует до Уфы.

Замечания во время путешествия по берегам Камы и в Оренбургской губерниию

Между деревней Шильнабас и Останковским поместием, селом Новоспасским, приметил я в лесу остатки полосы, состоящей из вала, вышиною в 1 сажень, и рва, служивших некогда защитою против набегов Татар. Вал или окоп сей простирается от Белгорода в Малороссии чрез Тамбов, Симбирск и по левому берегу Волги до самого Мензелинска.

Ездивши долго просёлочными и окольными дорогами, я вступил наконец 2-го Маия на прекрасную столбовую дорогу, похожую на шоссе, проехал мимо Никольского, селения, коего расположение и учреждение показывают Немецкое хозяйство, и прибыл через Козино к реке Ик. Наступивший дождь, безпрерывно почти продолжавшийся и сопровождаемый бурею, много затруднял моё путешествие, и, казалось, отнимал у меня всякую надежду на дальнейшие разыскания.

Переправившись 3-го Маия через речку Сунь, поспешил я со всевозможною скоростию к селу Ямскому на берегу Черемшана. В сём грязном и отвратительном местечке я, против желания, принужден был провести ночь, потому что при непрестававшей буре никто не отважился переправиться чрез Черемшан. С большою однакож опасностию, которая по неосторожности перевощиков едва не стоила мне жизни, пристал я 4-го Маия к другому берегу, и после медленной и скучной езды по болотам и лесам, и многотрудного, с новыми препятствиями сопряжённого, перевоза чрез речки Керак и Кармезан, достиг Татарской деревни Шеримпы. Отсюда пустился я к деревне Калмаш в 40 верстах, населённой Тептярями и Мещеряками.

На дороге к деревне Тирме, обитаемой Мещеряками и лежащей недалеко от Калмаши на левом берегу реки Опак, в 15-ти верстах отсюда впадающей в Тёму, увидел я довольно хорошо сохранившуюся мечеть, построенную из дикого песчаного камня на довольно высоком холме. В ней два посредственной величины окна без оконниц; одна деревянная дверь, сделанная без всякого железного прибора и пола. В окнах положены три камня с Арабскими письменами, и взяты, по словам тамошних жителей, с соседственного кладбища. Первый камень, имеющий в длину 7-мь вершков, в ширину 5, и в толщину 2 ½ верш. содержит слова: Нет Бога, (подразумевается: кроме Бога единого); Мухаммед (подр. посланник Божий). Второй камень в аршин длины, 5 вершков ширины и 4 вершка толщины; на нём видно:

Огли Узбек.
Во имя Бога, Мухаммед посланник Божий.
Третий камень длиною 11 верш. шириною 7, толщиною 3 верш. заключает:
Нет Бога, кроме Бога. Мухаммед посланник Божий.
В расстоянии около 200 саж. отсюда, находится ещё довольно большой и хорошо сохранившийся надгробный камень с следующею Арабско-Куфическою надписью:

Познатель всех законов и справедливый судия умер.
Тебя, единого Бога, просим мы, Умилосердиться над ним и отпустить ему грехи!

Он умер в 824 (т. е. 1421 по Р. Х.) году. месяца Дзулкаде,
Мустафа Гаиацеддин, сын Огли Тимур Бека.
Его людские замыслы и предприятия уничтожила смерть.
Никто из нас не живёт здесь вечно, и по тому пусть всякий помнит, последний час свой!

Читайте также:  История города Сарапула

Вблизи отсюда нашёл я другую подобную, на возвышении стоящую, мечеть, но построенную из кирпичей и почти уже совсем развалившуюся. Во внутренности оной лежит камень, имеющий на себе следующую, уже выветревшуюся, надпись:

Сей надгробный камень… в году… 12.
Каждый человек смертен, Бог един безсмертен.
По изречению Пророка то только, кто почитает Бога и живёт безгрешно,
Есть ближайший родственник Мухаммеда.

Вокруг оного стоят ещё несколько обыкновенных и маловажных надгробных камней.

Из всего явствует, что надписи написаны ни на Коптском наречии, как полагает Паллас , ни на Башкирском, как думает Крафт ; и что первое описанное мною здание, как сие доказывают надписи и расположение места, было, не смотря на то, что оно от окружных жителей называется судилищем, ни что иное, как надгробная часовня какого нибудь знатного и сильного Татарского Хана, сохранённая в таковом виде его преемниками, и, по упадке Татарского Царства, почитавшаяся за святилище, куда и до сих пор ещё стекаются Татары как из ближних, так и отдалённых стран на поклонение. Действительно в последнем тёмном периоде Истории Ханов Золотой Орды упоминается имя Хана Мустафы Гаиацеддина, сына Тимур-Бека или Тимуртата, которого Г. Рычков называет предпоследним из правителей. И очень вероятно, что здесь находится гробница сего Хана; и что Татары столь дорого ценят святость оной, зная, что она заключает остаток последних времён некогда столь страшного и могущественного Царства.

Потом пустились мы далее, и тотчас, после переправы чрез речку Чиранию, выехали на большую дорогу и прибыли в Подымалово, небольшое поместье Г. Веригина, лежащее в 20-ти верстах от Уфы. Я нашёл и здесь также ровное местоположение, большею частию занятое пастбищами и лесом. Татары, преимущественно живущие в Уфимском уезде, кажется, нарочно выбрали для жилья эту долину по причине пастбищ и леса, необходимых для их улусов. Большая мощёная дорога, которую мы опять встретили, отъехав восемь вёрст от Подымалова, действительно заслуживает одобрение. Но крестьяне, через деревни коих лежала старая дурная дорога, недовольны новою, потому, что лишились прогонных денег – и почти всегда твердят: пусть бы осталась для Государя эта новая дорога.

Около 7-ми часов вечера прибыл я на берега величественной реки Белой. Переправа чрез неё соединена с немалыми трудностями; ибо берега весьма круты и до сих пор никто ещё не позаботился о срытии оных на съездах. За Белой, кротко протекающей в берегах своих, возвышается большая, покрытая лесом гора, на коей частию стоит и самая Уфа. Здесь я принужден был дожидаться свежих лошадей, чтобы взобраться на эту высокую гору, и уже вечером около 9-ти часов прибыл в Уфу; после долговременных, но тщетных поисков свободной квартиры, должен был остановиться в Уездном Училище.

На другое утро поехал я с Учителем Математики Г-м Пикторовым на лежащее в 3 ½ верстах к Северо-Востоку от Уфы место, также названное Чёртовым городищем. Сие последнее, может быть, более имеет права на это название, нежели находящееся в Елабуге; ибо, занимая оконечную возвышенность, оно лучше укреплено и самою природою. Выезжая из Уфы, сначала достигаешь рощи, примыкающей к оной с трёх сторон, а с других двух, противоположных Уфе, идёт лес, теряющийся в безконечности. Самое место, на котором находятся ещё некоторые возвышенности, похожие на стены и служившие, может быть, подобно Елабужским, основанием башен, имеет в длину около 150 сажен, а в ширину около 50.

Читайте также:  Раннее средневековье на территории Южного Урала

С Северной отлогости видишь глубоко под собою Белую, которая в покойном течении и различных извилинах пробивается сквозь обширный лес. С самой высоты наслаждаешься необъятным видом на равнину, заросшую лесом, тогда как на Западной открывается прелестный вид на Уфу, расположенную на скате горы. На Северной и Южной сторонах глубокие крутые овраги образуют собою рвы, ископанные самою природою, а с Западной искусственный ров, сделанный, кажется, для соединения обеих сих пропастей. Смотря на эту неизмеримую равнину и сие ужасное жилище, принадлежавшее некогда могущественным Ханам Татарским, я мысленно переносился на вершину Брокена. «Ах; еслиб мог», мечтал я, «этот распростёртый передо мною лес, прорезываемый Белою, преобразиться в шумящие волны Балтийского моря: верно опять ожили бы в душе моей те высокие чувствования о Боге и его несравненном творении, которые я некогда, в своей юности, так жадно впивал в Кёнигсштуле (Царском седалище) Острова Рюгена.

К сожалению, никто не мог сообщить мне нужных сведений о большей части упоминаемых разными писателями памятников древности, и я почти с такими же о них сведениями, с какими и поехал, возвратился в Уфу, осмотрел оную – и в особенности вновь выстроенную Гимназию, которая снаружи похожа на дворец, но внутреннее оной расположение не отвечает внешности. Сколь ни маловажна Уфа, как Губернский город, при всём том она превзошла моё представление, какое имел я о ней по описанию Палласа и других; ибо, в особенности новая часть оной, имеет очень порядочные строения; старая же, в которой я жил, превосходит своею бедностию и описание самого Палласа.

К удивлению моему, я не нашёл здесь, в местопребывании Муфтия, главной мечети; однако моё удивление миновалось, когда сообщили мне, что здесь все вообще также мало заботятся о протекшем, как о будущем. Отдохнув после претерпенных мною неприятностей, и осмотрев окрестности, я располагался было продолжать моё путешествие в Оренбург; но принужден был оставить оное. Немаловажное разстройство здоровья и печальная уверенность в ожидающих меня новых неприятностях, заставили, окончив розыскание, поспешить в Казань к своим учёным занятиям. Впрочем я не могу оставить без замечания, что близ города Уфы находится много значительных курганов, которые бы стоило раскопать и ближе исследовать.

Таким образом, 6-го Мая около 9-ти часов, я в другой раз переправился чрез Белую, и думая, что большая дорога чрез Бирск лучше прежней, отправился по оной. Но на второй же станции узнал свою ошибку: ибо не смотря на то, что новая дорога проложена только в прошлом году, она теперь же сделалась совершенно неудобною для проезда по причине всюду разрушенных мостов. Наконец вечером около 4-х часов приехал я в деревню Савистину, лежащую в 2-х верстах от Белой, где вновь дурная погода и буря воспрепятствовали моей переправе чрез Белую и принудили переночевать. Надежда, что путешествие моё на другой день будет скорее и удачнее, также не исполнилась. Судьба определила иначе.

Читайте также:  Улица Воскресенская - Тукаева в Уфе

По утру в 4-ре часа находился я уже на берегу Белой и нашёл там одного Русского дворянина, ожидавшего почти целую ночь переправы. Так как пором находился на другой стороне, я тотчас послал солдата с требованием причалить оный; но и это, без сомнения, было бы безполезно, еслибы дворянин, которого экипаж стоял с моим на одной стороне, пробудясь от шума, не заставил перевощика употребить всевозможную поспешность к переправе оного. До 9-ти часов сидели мы на берегу. Наконец прибыло ожидаемое судно и надежда было блеснула во мне, как вдруг новое несчастие нас встретило.

Ветер дул самый противный, так, что мы на проезд чрез Белую и озеро Старицасно, имеющее в длину почти 12-ть вёрст, (к достижению коего нас долго задерживали худо пробитая чрез лес дорога и развалившиеся мосты); употребили 12-ть часов, и уже вечером около 9-ти часов с великим трудом прибыли на противоположный берег озера. Я тотчас ночью отправился в Бирск. – В 40-ка верстах от сего города, по показанию Георги, должны находиться развалины, названные Акташ (آق تاش) Белый камень, а не Андаш – белая голова, как пишет Георги.

К наименованию их, может быть, послужило тоже самое обстоятельство, которое было при названии Саркел, или Белая вежа, ныне Белгород – укрепления, заложенного Козарами от набегов Русских и разрушенного в правление Ольги. Как бы то ни было, но теперь не видно ни каких следов сих развалин, нет и Сокольих стен, некогда в 30 верстах оттуда лежавших. Так жестоко рука времени истребила остатки древности, что, спустя 50 лет, путешественник, уже не находит оных. Впрочем не мудрено, что Георги и Рычков, говоря о лежащем возле Уфы Чёртовом городище, ошибочно положили разстояние оного в двух верстах от Бирска, потому, что тамошние жители, у коих я о том разспрашивал, ничего не знают о подобных развалинах в своих окрестностях.

Я не хочу упоминать о неприятностях и несчастиях, постигших меня на дальнейшем пути. Чем более Оренбургская Губерния заграждала мне дорогу, подобно зловещему духу, пробуждённому от своего усыпления и преследующему меня из своих Чёртовых городищ, тем приветливее улыбалась мне Казанская Губерния, коей тенистые рощи, цветущие холмы, зеркальные воды, устройство, дух промышленности и лучшее образование призывали меня в свои объятия. После претерпенных мною всех возможных неприятностей, казалось, всё оживляющее, укрепляющее солнце снова взошло для меня.

День дарил ме[н]я ясною радостию, ночь покоем, самое путешествие наслаждением. Слишком рано оставив за собою прекрасно расположенный Чистополь, я с быстротою орла спешил к Казанским Ларам, которых при всём том, казалось, я приветствовал слишком поздно – и 10 Мая наконец окончил на сей раз то, что однакож для тебя, благосклонный читатель, никак не должно почитаться оконченным.

Пр. Эрдман

Путешествие по Уфимскому краю

(Заволжский муравей (Казань). 1834. № 6. С. 340–347; № 11. С. 157–165)

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

четыре × четыре =

Next Post

Новейшая история ислама в России

Вт Окт 20 , 2015
С начала возрождения исламского сообщества России до настоящего времени прошло почти двадцать лет — немалый для новейшей истории срок. Конечно, исламский ренессанс в России далеко […]
Русские мусульмане больше привержены радикальному исламу