Политический ландшафт сегодня стремительно меняется. Возвышение одних, неожиданные предательства, замирение с противником, объятья с бывшим врагом. В общем, сегодня нельзя ничего исключить… Чем плох, к примеру, Илон Маск?!
Советская Россия в поисках своей идентичности в 1930-е гг. годы вела своеобразный диалог с «заграницей», уточняя собственную позицию в сопоставлении себя с другими странами. Одним из ключевых «образов-идеалов» для большевиков стал (конечно, с оговорками) наш сегодняшний геополитический противник.
Находчивых, деятельных людей технического склада называли тогда «русскими американцами», а вообще слово «американец» в 1930-е гг. стало синонимом слова «инженер». Понятие «Азия», между тем, в Советской России утвердилось как синоним отсталости, застоя и технической безграмотности. К примеру, Серго Орджоникидзе так использовал противопоставление Америка-Азия: «У нас очень часто на одном и том же заводе имеется и Америка и Азия. Имеются великолепные машины, которые мы получаем из-за границы, и в то же время скверная установка машины в производстве и плохая организация всей работы».
Американизм возник как рецепт спасения лежащей в руинах промышленности, механизм мотивации активной деятельности. Историк С. Шаттенберг в книге «Инженеры Сталина» (2011 г.) рассказывает об американизме, охватившем СССР в конце 1920-х — начале 1930-х. Увлечение это касалось прежде всего технической и технологической сторон, то есть областей, которые для ускоренно развивающейся советской экономики являлись крайне существенными. Американский тип инженера в этих условиях казался чуть ли не вершиной развития человека…
В 1930-е гг. этот образ фигурирует в массовой советской пропаганде, появляется в кинофильмах, встречается в речах политических лидеров. Американские инженеры в этих сюжетах помогают победить старых буржуазных специалистов «из бывших», им на смену идёт хорошо обученный и целеустремлённый «новый русский американец».
Ведущий лозунг индустриализации ставил задачу «догнать и перегнать Америку», а «большевистские темпы» предполагали американский ритм труда
Иностранные инженеры должны были заменить собой «старорежимных» русских инженеров. В тот период старая интеллигенция подвергалась очернению, молодые инженеры-коммунисты не имели серьёзных наставников и примеров для подражания. Эту роль взяли на себя иностранцы.
Иосиф Сталин, выступая перед студентами Свердловского университета, заявил, что Советское государство нельзя построить без американской деловитости: «Американская деловитость — это та неукротимая сила, которая не знает и не признает преград, которая размывает своей деловитой настойчивостью все и всякие препятствия, которая не может не довести до конца раз начатое дело, если это даже небольшое дело, и без которой немыслима серьезная строительная работа».
Американские инженеры прослыли идеальными специалистами. Они одевались так же, как рабочие, держали себя с подчинёнными просто и непринуждённо, шутили с ними и старались научить их английскому языку!
Газеты тех лет требовали обучать за границей как можно больше молодых кадров и настаивали на том, чтобы каждому технику преподавали иностранные языки в достаточном объеме. Американских «технарей» наделяли качествами, наличия которых не признавали у собственных старых специалистов. Чтобы «американизировать» советских инженеров, их не только ставили под начало американцев у себя дома, но и посылали в другие страны. В 1928 году планировалось отправить на стажировку за рубеж 250 молодых специалистов, в 1929-м — уже 600.
С восхищением газеты писали о технических достижениях американцев — строительстве автострад и тоннелей, открытии моста «Золотые Ворота». Инженера, вернувшегося из США, изображали как «нового человека»: «Он любит машину и любит рабочего, которому дорога машина. В цехах он терпеливо рассказывает о каждой марке станка, о его деталях и старается научить рабочих беречь машину». Новый советский инженер не только работал, но и выглядел как американец: носил элегантный костюм, шляпу и курил трубку — неизменный атрибут инженера.
Характерен в этом смысле роман А. Патреева «Инженеры» (название следует понимать шире — как «инженеры новой жизни») о строительстве Горьковского автомобильного завода. Время действия — начало тридцатых, эпоха великого перелома, когда страна решительно вступила на путь индустриализации. «Это была весна второго года пятилетки, – пишет А. Патреев. – Вся страна будто сдвинулась с прежнего, обжитого места и пошла прямиком вперед».
Это панорамный роман о технической интеллигенции, о сотворении нового мира человеческих отношений. А. Патреев так описывает возвратившегося из США инженера Степана Зноевского: «В мягкой шляпе, элегантном заграничном плаще, с трубкой в тонких губах. Его лицо — продолговатое, чисто выбритое, с сизым подбородком, чёрными изогнутыми, как крылья стрижа, бровями, немного строгое, — выражало внутреннюю силу, уверенное, чуточку дерзкое сознание этой силы, которой хватит надолго и для больших дел».
Действительно, слова «социализм», «коммунизм» для большинства в то время были слишком абстрактны и малопонятны, чтобы воплощать достойную усилий цель. Следовало найти более конкретные образы, наглядно демонстрирующие, ради чего люди должны трудиться и бороться.
Америка для СССР в то время не являлась ни политическим, ни военным противником, она ярко проецировала образы, символы и мифы передовой индустриальной цивилизации, располагалась пространственно очень далеко, за море-океяном, где, собственно, и должен находится «образ-идеал». Неудивительно, что именно идеализированный образ Америки давал в тот момент духовную энергию и идейное обоснование строителям нового будущего.
Ну и я опять про Илона Маска. Чем чёрт не шутит!!!
