Не принимая во внимание колкие высказывания знакомых журналистов и педагогов, участвующих в митингах от КПРФ, следует, по-моему, разбираться в противоречивых вещах и понятиях самому. Почему, скажем, товарищ и ниндзя (буддист) Борис Штуров, съездивший на Донбасс и в Чечню, ни разу не судит людей, отдающих себя служению богу и другим людям? Неужели у него больше терпения, чем у остальных знакомых и товарищей?

Признаюсь, что любая церковь и пребывание в ней до сих пор для меня иное измерение.

Как уверенно объясняет мой одноклассник, ставший христианским миссионером, если разум не принимает и не слышит, то есть вероятность, что сердце поймёт и услышит. Вожу ребёнка в церковь – в ближайшую, на Московке 2. На причащение. Ясное дело, вместе с женой. Слушаю, смотрю. Пытаюсь понять, услышать, принять. Работаю над собой, это нелегко. Часто находишь километр или тонну отговорок, чтобы не встать рано утром и не пойти в церковь. Переламываюсь, борюсь. Получается. Мой сосед из третьей квартиры в этой церкви – дьякон.

Предлагает мне прочитать несколько публицистических и художественных произведений на тему православия и бытия священников. Соглашаюсь. Слышу от него о замечательном авторе и протоиерее Андрее Ткачёве.

– Перечитал его книгу «Страна чудес», – говорит Иннокентий. – Здорово! Советую.

Супруга друга детства Марина – швея по профессии. Делает пошив церковного облачения. Работала в швейной мастерской при Храме святых равноапостольных Константина и Елены, затем перебралась на новое место – в более крупную мастерскую. Тепло отзывается о священниках:

– Священнослужители – очень уважительные люди.

А вот рассказы про крутых «батьков» из девяностых – только рассказы и накручивание рейтинга некоторых разделов СМИ. Плёвое дело для тех, кто умеет сочинять и моделировать факты. Совесть не в счёт. И ещё – некоторые люди, наверное, хотят показаться не теми, кем являются.

Посмотрел отличный русский фильм «Иерей-сан: исповедь самурая» с актёром японцем Кэри-Хироюки Тагава. С тем самым, который снимался в популярном боевике «Смертельная битва». Шан Цунга помните? Сильный и хитроумный боец. Но старый актёр Кэри-Хироюки в этой картине – православный священник по имени Николай. Приезжает из Токио, чтобы восстановить церковь и возобновить приход в маленькой деревне. Непривычное для него амплуа – после сыгранных злодеев или генерала оппозиционной армии. Ждёшь от поджарого воина кун-фу, каратэ, ниндзюцу или хотя бы применение пулемёта покрупнее, а тот спокойно так и невозмутимо:

– Остановитесь… именем бога!

В фильме ещё Пётр Мамонов снимается, кстати.

Через одно замечательное знакомство с методистом из Омской епархии Светланой Петровной Баранцевой выхожу на другое – с батюшкой, протоиереем Александром Алексеевым, настоятелем Храма Святой мученицы Татианы. А всё потому, что был впечатлён его выступлением на Пятнадцатых этических чтениях.

Со Старой Московки, где я живу, путь неблизкий до ОмГУ. И мало транспорта ходит. Часто приходится пересаживаться в районе кинотеатра им. Маяковского. Но поездка того стоила…

Храм св. мученицы Татианы – здание вместительное. Даже очень. 908 квадратных метров. В нём: воскресная школа и певчая, детский садик и студия «Божья коровка», большая книжная лавка, просторная трапезная, зал для постановок театра «Русский крест» и другое. Имеются комнаты, где могут жить ребята-сироты. Батюшка Александр – назначенный Епархией руководителем отдела по работе с молодёжью. В приходе у батюшки Александра много молодёжи, на клиросе – тоже молодые и приятные голоса вместе с регентшей.

Комната отца Александра небольшая, но светлая. Современной отделки. Есть, где расположится и побеседовать. Там и встречаю батюшку после долгой благостной службы. Отцу Александру 42 года. Закончил исторический факультет ОмГУ им. Ф. М. Достоевского, затем московскую семинарию заочно.

– Как решили стать батюшкой? – спрашиваю заинтересованно. Действительно, что влияет на подобное решение?

– Бог устроил, – отвечает он просто. – Приходил в храм как ты, смотрел и слушал. В Храм святителя Иоанна Тобольского. Не думал, что стану батюшкой, конечно. Не представлял, что значит служение. Поговорил с отцом Сергием. Затем мой декан Александр Иванович Петров познакомил меня с Владыкой Феодосием. Прошло время, и Александр Иванович умер, я очень любил этого человека. К этому подошло… Владыка позвал меня, и спросил, готов ли я. Рукоположил в дьякона. А через время снова – в батюшку.

Отец Александр – священнослужитель со 2 января 2001 года. Также преподаёт в ОмГУ историю церкви, богословие и другие предметы. Личного времени крайне мало. Некогда заняться спортом или даже показаться врачу. Батюшки принадлежат Богу и людям. О личном времени священника лучше не спрашивать. А храм необходимо содержать, людей – принимать как детей.

– Кто содержит храм?

– Раньше храм содержал завод, когда он был садиком, а теперь – прихожане, – объясняет отец Александр. – Нужна команда как минимум из десяти человек. Электрик, сантехник, сторож и т.д. Даже снег убрать… представляешь, если начать утром очищать площадку, то к вечеру можно так упахаться, что мышцы заревут на несколько дней и помилуй… Большинство людей думают, что храмы содержит губернатор. Но мы – общественная организация и содержим храм сами. В Конституции РФ вообще нет строки в бюджете на содержание храма. Хорошо, если достанется дореволюционное здание, через министерство культуры его можно восстановить на грант, отремонтировав как памятник. Со стороны государства за нами есть контроль, но помощи нет. Очень помогает молодёжь, Виктор.

– Чем привлекаете молодёжь?

– Передаём знания. Есть клирос. Там поёт в основном молодёжь, если заметил. Работает театр и студия. Кружок рукоделия. Воскресная школа. У нас нет задачи типа «забега в ширину»… мы не заменяем Комсомол. Привлекаем молодых мероприятиями. На Пасху нигде, например, не играет симфонический оркестр, у нас играет два духовых оркестра. Приход имеет ряд социальных проектов. Молодёжь ездит в реабилитационные центры, даёт концерты, собирает деньги для больных, строит горки. У нас есть евангельский кружок, катехизатор, миссионер. На Рождество – лошадки, клоуны, выступления театра. Мы проводим конференции, приглашаем гостей, действует православный кинозал. Летом устраиваем большую школу «Вера и дело», на сотню человек – в Чернолучье. По теме «Организация и форма молодёжного служения». Ни один в Омске храм не предложит столько деятельности. У нас крепкая приходская община, деятельная.

Достаю по глупой привычке свой модный «айфон» и глазею в него. К своему удивлению, обнаруживаю Wi-Fi.

– Есть, – комментирует батюшка.

– Ого! – не скрываю восторга. – Классный храм! Жаль, что далеко от меня. Добираться трудно! Вы будто коллекционер людей, батюшка Александр.

– У священников нет цели заставить людей верить и выполнять приказы, мы – помогаем развиваться, благословляем и поддерживаем, – продолжает он. – Мой приход всё обо мне знает и помогает мне также. Люди обеспечивают мои нужды. Они – мои дети, а я – их отец. Разве могут пожелать дети, чтобы у отца была плохая одежда или скверная пища? Они знают, что я ем, какие продукты покупаю в магазине, на какой машине езжу. Даже с кем я сплю и сколько у меня детей.

– Ох трудно, батюшка, вы – на виду! – соглашаюсь, качая головой. – Вас судят, глазеют, как на «айфон». Может, в Америку махнёте?

– Не нужен нам берег турецкий, Америка нам не нужна! – громко отвечает священник. – Почему, думаешь, молодёжь уезжает? Не стоит её обвинять в антипатриотизме. Самое большое оставшееся предприятие в Омске – Нефтезавод. На нём 13 тысяч рабочих мест, а студентов – 100 тысяч. В итоге: каждый десятый человек – это студент. Где Омск трудоустроит столько молодых специалистов? Вот и уезжают. Город у нас молодёжный. Ребята заканчивают ВУЗы и работают водителями маршрутки или продают ботинки в крохотных бутиках. Нет развития. Средняя зарплата 15 тысяч рублей. Где молодому человеку, заводящему семью и детей, заработать пару миллионов на квартиру? Учитель в ВУЗе получает 12 тысяч, а доцент – 17, доктор наук – на пять больше. Вы, дорогие, создайте условия или не мешайте развитию. Что касается твоего, Вить, вопроса о личном, то судить легко. Каждый скидывает на тебя свои проблемы, судит. Я выхожу к людям с крестом. А мог бы спрятать под серенькой телогрейкой и затеряться. Судите меня, думайте, соответствую ли я вашему пониманию высшего и прекрасного!

– Откуда в епархиальных людях столько энергии? – вдруг спрашиваю.

– Поражаюсь Светлане Петровне Баранцевой, отцу Димитрию Олихову. У них столько энергии. Они как будто бывают в разных местах одновременно, как Мэри Поппинс. Работают на износ. Два моих знакомых журналиста говорят про Баранцеву на полном серьёзе, мол, у неё несколько клонов. Один проводит мероприятие в ТЮЗе, другой награждает на конкурсе социальной рекламы, третий администрирует русский камерный оркестр «ЛАД». Потом она почти не спит. Захожу на фейсбук в час ночи – читаю её свежие записи на стене. Выкладывает фотографии, сделанные на семинарах или даже в другом городе на православном фестивале. Удивительно. А Димитрий Олихов – человек многосторонний. Ничего и никого не забывает – слышу много хорошо о нём от Натальи Викторовны Курьяковой, учителя по ОРКСЭ, от Светланы Петровны Баранцевой, от коллег-учителей.

– Нам Господь даёт силы, шлёт божественную энергию, – отвечает батюшка, не задумываясь. – Благодать из церковных таинств. У нас есть особые силы, при этом мы – обыкновенные люди, с ногами, руками и головой. Всю жизнь несём ответственность перед Богом и народом. Трутней среди епархиального люда почти нет. Они там неестественны. Работаешь и служишь ради спасения души, а не для дяденьки-тётеньки, которая платит пеню. Это совершенно другая природа человека. Люди делятся на служителей и потребителей, Виктор. Если потребителей станет больше, чем служителей, то общество развалится. А эгоист попадает в ад, где будет один со своим эго.

– Что же способствует попаданию человека в ад?

– Сам человек, его грехи. Бесы и дьявол только раздувают пекло, шалят, так сказать. Но в ад себя приводит человек сам. Всю жизнь, Вить, прилагай усилия к постижению тайны божьей.

– Я прилагаю силы к чтению, к работе.

– А что читаешь?

– Джека Лондона и Джона Стейнбека. Михаила Веллера и современных нобелевских лауреатов.

– Как обстоят дела с библией?

Качаю головой, хмурясь.

– Библию забираешь куда угодно, даже на тот свет, а Джека Лондона и Стейнбека – никуда. Эти люди очень постарались для духовной пользы людей, но я о другом.

Батюшка Александр Алексеев приютил нескольких сирот. Одного из них (Ивана) зовёт к себе и спрашивает, чем тот занимается и сколько сделал. Парень отвечает за проделанную работу, а батюшка шутит, мол, может ребятам другого отца найти.

– Не-ет, – протягивает Иван раздосадовано. И продолжает рассказывать о том, как дружно с ребятами убирает снег, выравнивая площадку.

Как только выучится Иван в вечерней школе, так батюшка определит его в колледж.
Мы говорим о многом, я больше слушаю, конечно. Мне нравится батюшка, заметна его искренность и желание поделиться. Я словно на проповеди после службы.

На выходе из храма встречаю миссионера – Сергея Агейченко. Худенького мужчину лет тридцати. Он беседует со мной о вере, спрашивает, во что верю и зачем пришёл. К чему стремлюсь при жизни. Сергей дарит книгу рассказов протоиерея Андрея Ткачёва «Страна чудес», настоятельно рекомендует прочитать. Да, ту книгу, о которой упоминает мой сосед и дьякон. Читаю её, точнее почти прочитал. Здорово пишет священник, легко, а главное – честно.

Кто я – служитель или потребитель? Задаюсь вопросом. Отвечу…