Семья Бочкаревых, фрагмент фотоснимка (общий план — на фото ниже). Уфа, 1894 г.
История семьи Бочкаревых
Начинается всё с письма, раньше — с бумажного, теперь — с электронного. Получил «электронку» из Москвы от Натальи Атлановой (Бочкаревой), правнучки уфимского купца Сергея Илларионовича Бочкарева. Она уточняет, сохранился ли купеческий дом?
Да, кирпичный дом по улице Ленина, 19 уфимцы знают, как дом Бочкаревых. О самом купце известно немного, но после того, как Наталья прислала фотоснимки, картина прояснилась — две линии, дворянская и купеческая объединились в истории одной семьи.
Уфимское общество в XIX веке было пестрым: мещане, разночинцы, купцы, военнослужащие, духовенство, купцы, чиновничество. Но браки совершались, преимущественно, внутри сословий. Браки с иноверцами становились исключительными событиями в жизни города, такие случаи единичны. Интеллигенцию составляли отдельные люди из чиновничества, статистики, агрономы, врачи, техники, группы («кружки») учащихся преимущественно из купеческо-приказчичьей среды и прочие.
Типажи встречались разные, как писал писатель-народник Сергей Елпатьевский, «общего лица не было. Ни купеческого, ни дворянского, ни крестьянского. Не было уфимского русского лица, как есть вятское лицо, владимирское, черноземное рязанско-тульское лицо, и были крупные отступления от общерусского лица». Много было пришлых, «сделавших сами себя».
Чуть ли не две трети лавок на Верхнеторговой площади занимали торговцы из Владимира, часть купцов вела происхождение из Ярославля, Костромы, Углича. Бродили владимирские или костромские офени по России, а облюбовав Уфу, оседали где-нибудь на городской окраине, заводили маленькую лавочку, потом – побольше, наращивали обороты. Если дело шло, выписывали с родины приказчиками сродственников, племянников, шурьев, односельчан, внедрялись в ряды уфимского купечества.
У уфимских купцов современники отмечали сильный дух, независимый нрав. Некоторые из купцов укрывали у себя революционеров, помогали им деньгами, оружием. Из купеческой среды вышел Егор Сазонов, стрелявший в министра Плеве, боевик Прокофьев и другие знаменитые уфимские террористы.
Считалось, что крамола среди городских купцов и приказчиков пошла от уфимского поэта Михаила Михайлова, сосланного в шестидесятые годы на каторгу; от одного из гимназических учителей словесности, а также от высланных из Петербурга на родину в Уфу двух студентов и стриженной курсистки, организовавших среди родственников и друзей из купеческой и духовной среды кружки самообразования и распространявших вредную якобинскую литературу.
Купец Илларион Бочкарев с женой. Уфа, фото 1880-х гг.
В небазарные дни лавки и магазины Верхнеторговой площади пустовали. Из неотапливаемых помещений приказчики перебирались в теплушки, своего рода клубы позади магазинов, или в столовую при торговых рядах, где над лестницей, ведущей вниз, висела доска с намалеванной на ней ветчиной и жареными цыплятами. Здесь шло бесконечное чаепитие, острые разговоры. Сюда заходили и извозчики, и известные купцы, и мелкие сельские лавочники, и семинаристы «с идеями», и купеческого происхождения учителя, актеры, воры и мелкая шантропа.
Вся обстановка столовой состояла из длинного стола и нескольких стульев, ножи и оловянные ложки были, из предосторожности, прикованы к столу железными цепочками, а вилки и салфетки вовсе отсутствовали. Зато был самый дешевый мясной обед, ужин же отличался от обеда тем, что «когда народ поест, мы подливаем воду в щи, да привариваем».
Среди купцов встречались и дремучие персонажи из пьес Островского, и весьма образованные. Одним из любимым занятий было чтение. Встречались увлекающиеся натуры. Елпатьевский вспоминал, как зашел однажды на постоялый двор к одному из таких купцов. «Большой, толстый, полуодетый, босой, он лежал на полу на своем большом животе и читал том Шекспира.
– Что это вы валяетесь? – спросил я его.
– Да вот, будь он проклят, Шекспир. Вон на столе телеграммы валяются, беляна (баржи с мочалом, плашкой, ободом) к Богородску (село Богородское, ныне район ИНОРС — С.С.) подходят, бежать бы надо, да вот Генрихи не пускают! Дочитать охота».
Этот же купец покупал книги Некрасова, Успенского, Короленко, Гаршина, Салтыкова-Щедрина и бесплатно раздавал их крестьянам. Он же приобрел в столице большую и разнообразную библиотеку для школы, которую сам выстроил в верховьях реки Уфимки для обучения местных жителей – русских, татар, башкир, удмуртов. Замечу, купец, то есть человек, хорошо знающий цену деньгам, делал это бескорыстно, даже без какого-то дальнего умысла…
Высшим классом, светским обществом, в городе считалось чиновничество – советники палат, начальники отдельных частей, чиновники по особым поручения и мельче. Большей частью в Уфе служили чиновники или же только начинающие свою карьеру, или уже заканчивающие ее.
Последние, присланные сюда «коптить дни» были тесно связаны с прошлой петербургской или московской жизнью – туда тянулись родственные и дружеские связи, оттуда приходили новости, указы, циркуляры. Там было их прошлое. Из столиц в Уфу время от времени прибывали провинившиеся молодые люди известных фамилий, попавших в «неудобную историю», чтобы отсидеться в провинции, пока их растрату или пьяный дебош не забудут.
Другая линия семьи Бочкаревых — уфимцы «из знатных», потомственные дворяне Кленчины
Вообще жизнь чиновничьего круга уфимцев была сколком столичной жизни. Из Петербурга шла мода на женские платья и шляпки, мода на забавы и развлечения. Ошибочно мнение, что все без исключения жители провинциального губернского города жили жизнью тихой и замкнутой. Жизнь дворянского сословия носила светский публичный характер. Излюбленной формой приемов был раут (так и приглашали: «на раут»), на котором непременно устраивались карточные столы. Дамы в декольте играли на рояле и пели романсы, мужчины во фраках обсуждали новости из столичной и местной жизни.
В Дворянском собрании устраивались балы и маскарады с танцами, с переодеванием в мушкетеров, монахов, палачей, литературных героев, проводились семейные вечера с детскими спектаклями, демонстрацией фокусов, пением и декламацией стихов.
Едва заслышала провинция об эмансипации женщин, как тут же уфимские женщины с горячностью завели дамские клубы. Пронесся слух о детском бале в Петербурге, нововведение это и в провинции сделалось необходимым явлением жизни. Так жило провинциальное дворянство.
На фото — мама Марии Бочкаревой
Приезжих из столицы поражала эта черта губернского быта: полупатриархальный, домашний, чуть ли не семейный характер служебных и официальных отношений, и, наоборот, служебный и официальный отблеск на отношениях общественных и частных. Любому приезжему в Уфу в те времена полагалось делать визиты. Приезжий должен был познакомиться с многочисленными служащими, за неделю таким образом приобретая до сорока-пятидесяти знакомых.
Через месяц любого столичного гостя знали не только канцелярские чиновники, полицейские служители и станционные смотрители, но и местные извозчики, лавочники, вплоть до чистильщиков сапог. Семейная замкнутость также была относительной. Семейные тайны становились известны если не каждому, то многим. Все друг друга знали, виделись почти ежедневно, кто бы ни проехал мимо окон дома, становилось известно – куда, к кому и зачем…
Группы чиновников и купцов существовали как бы отдельно и самостоятельно. Купцы не посещали раутов и не устраивали их у себя. В то же время, все чаще возникали браки между представителями разных сословий, тем самым формировалась большая «смешенная» группа уфимцев. Эти даже внешне отличались и от чиновников, и от купцов – ходили не во фраках, а в поддевках и пиджаках. Так одевались и образованные купцы во втором-третьем поколениях, и богатые землевладельцы, и дворяне-помещики, и вся губернская и уездная земская управа, включая знаменитого председателя губернской управы А.А. Дашкова.
Происходило все самым естественным образом.
Молодые люди влюблялись друг в друга. Купцы Бочкаревы и потомственные дворяне Кленчины были, видимо, одного прихода, церкви Успения Божьей Матери. Значит, там виделись — церковь и базар были местом, где встречались все сословия.
Успенская церковь
Известно, что Мария Андриановна Бочкарева (Кленчина в девичестве) – потомственная дворянка и Сергей Илларионович Бочкарев — купец первой гильдии имели семью. Мария родила ему тринадцать детей, из которых восемь дожили до взрослого возраста.
На двух фотоснимках выше — молодые Сергей Илларионович Бочкарев и Мария Андриановна Клинчина (на фото она слева)
Наталья Атланова-Бочкарева, правнучка С.И. Бочкарева, пишет: » На общем фото они все. Справа у самовара самая маленькая – Галина (моя бабушка), а также дети – Владимир, Ардолион, Сара (известно, что её священник просил так назвать, тем самым простив Сергею Илларионовичу крупный долг), остальных не знаю как зовут. Сергей Илларионович очень хотел жениться на Марии Андриановне, на улице увидев её взял Марию под руку и прошёл по всей улице, чем, по тем временам, опозорил её.
По сословию он был ниже, но ничего не оставалось, как выдать за него замуж Марию. Он умер примерно в 1935 году. Она пережила его на 34 года, умерла в возрасте 92-х лет, они похоронены на Пятницком кладбище в Москве, потом там же похоронили моего отца — Ардолиона Бочкарева, которого бабушка назвала в честь своего брата».
Семья Бочкаревых. В центре — мать Мария, отец Сергей и восемь детей. Уфа, 1894 г.
Купец первой гильдии являлся членом попечительского совета Уфимском коммерческом училища. Это о многом говорит, так как почетные члены попечительского совета избирались собранием членов Уфимского общества взаимного кредита, самых богатых и известных людей города.
В начале XX века С.И. Бочкарев являлся одним из гласных (депутатов) Уфимской городской думы, в работе которой участвовал активно (других купцов «поправлял»).
Так, конфликтная ситуация возникла в 1911 году вокруг бесплатной детской площадки в цетральном городском Ушаковском парке, которую другие купцы пытались приспособить для коммерческих целей. Часть парка была уже выделена под «устройство игр для детей беднейшего городского населения» в бесплатное пользование. Но Торговый дом братьев Каримовых просил продлить аренду места в Ушаковском парке, причем значительно расширив арендуемую площадь.
Управа посчитала возможным все это разрешить. Но с резким возражением выступил гласный, купец, владелец магазина изящной обуви, Сергей Илларионович Бочкарев: «Лучше лишиться дохода, чем детский парк обратить в место увеселения исключительно для взрослых». Его поддержали другие гласные. В последующем дума отклонила аналогичное ходатайство предпринимателя А.В. Кузьмицкого об отдаче ему в аренду Театрального сада для устройства в нем платных игр.
По нынешним временам особенно удивительно — русские купцы выступали против «коммерционализации» городских парков и садов! А, с другой стороны, чему удивляться? В православном духе воспитывались!
Купец купцом, а лицо отточено интеллектом, взгляд цепкий, чувствуется природный ум и… природный юмор
Фрагмент из Справочной книги Уфы с указанием плана 1908 г. На углу улиц Центральной и Уфимской под № 19 указан дом Сергея Илларионовича Бочкарева постройки не ранее 1870 г.
Во время гражданской войны, дом отняли и семья Бочкаревых бежала в Сибирь. По всей Сибири разбросаны Бочкаревы, связь с ними утеряна.
«Мария Андриановна после смерти мужа жила с моей бабушкой Галиной Сергеевной! – пишет Наталья Бочкарева-Атланова. – Может, выложив эти фото, кто-то отзовётся, напишет мне!»
Может, откликнется кто из Бочкаревых, чьи корни из Уфы?
