Уфимский епископ Феофил (Татарский)


ufimskij-episkop-feofil-tatarskij-jpg Уфимский епископ Феофил (Татарский) БАШКИРИЯ Православие

Сергей Синенко

Выкладываю главу «БУКВА ЗАКОНА И СЛОВО ПРАВЕДНИКА» из книги «УФИМСКАЯ ЕПАРХИЯ. Художественно-документальное повествование«. Она рассказывает об уфимском епископе Феофиле (Татарском), Библейском обществе, борьбе с молоканством, делах о постройке церквей, дает образцы архиерейских распоряжений.

…Русское образованное общество, зараженное в екатерининскую эпоху рационализмом и вольтерьянством, возвращаясь к вере отцов, шло окольными путями, извилистыми тропинками. Умножалось число юродствующих, оккультистов, масонов, розенкрейцеров и всякого рода кликуш. В мутной воде хорошо ловить рыбку.

В августе 1812 года в Петербург прибыл пастор Джон Паттерсон, представитель «Британского и зарубежного библейского общества». Заявленная цель – издание Библии на финском языке. В столице пастор распространил обращение, в котором осведомлял общественность о характере и задачах библейского общества, занимавшегося переводом, изданием и распространением книг Священного Писания.

Среди лиц, проявивших к делу особенный интерес, оказался князь А.Н. Голицын, видный сановник и близкий друг Александра I. Относившийся к религии первоначально скептически, князь обратился к вере непосредственно перед появлением в Петербурге английского пастора и находился, так сказать, в поиске.

Заинтересовавшись идеями английского пастора, он устроил ему встречу с государем. Александр I не только разрешил открыть в России отделение Библейского общества для инославных подданных империи, но выразил желание, чтобы Библия была переведена на русский язык.

В конце 1812 года был подписан указ о создании, по образцу британского, отделения Библейского общества в России. В соответствии с тем же британским образцом решено было издавать Библию без комментариев, распространяя ее среди католиков, протестантов и новообращенных инородцев. За год было открыто шесть отделений общества, куда поступали добровольные взносы и откуда экземпляры Библии расходились по стране. Значительные пожертвования в общество внес сам государь.

Несмотря на кажущуюся ясность задач общества, оно одобрялось далеко не всеми. К обществу примкнуло множество людей, правоверие которых казалось весьма сомнительным (в действительности это так и было), поэтому многие православные иерархи и клирики воздерживались вступать в него и вообще иметь с ним какие-то дела.

В мистицизме, которым отличались члены общества, было много чуждого не только православию, но и христианству вообще. Экуменизм общества тоже не у всех находил понимание и к тому же отличался расплывчатостью.

Адмирал, писатель Александр Семенович Шишков с иронией писал: «Не смешны ли в библейских обществах наши митрополиты и архиереи, заседающие, в противность апостольских постановлений, вместе с лютеранами, католиками, кельвинами, квакерами, словом, со всеми иноверцами? Они, с седою главою, в своих рясах и клобуках, сидят с мирянами всех наций, и им человек во фраке проповедует слово Божие».

К числу влиятельных и последовательных противников деятельности библейского общества принадлежал ректор Санкт-Петербургской семинарии архимандрит Иннокентий, доктор богословия, член главного правления училищ и Ученого комитета министерства народного просвещения, благочинный над законоучителями столицы.

Его «Начертание церковной истории» (не перевод, не переделка, а вполне оригинальный труд) служило почти полвека главным пособием по церковной истории в духовно-учебных заведениях, являясь, в сущности, единственным сочинением по этому предмету. Иннокентий был известен как друг митрополита Филарета Московского и главный борец против мистицизма, господствовавшего в России при Александре.

Архимандрит Иннокентий демонстративно отказался от вступления в Библейское Общество и даже написал письмо князю А.Н. Голицыну с советом попытаться уврачевать рану, которую тот нанес Русской Православной Церкви. Князь был разгневан, но митрополит Петербургский Михаил смог уладить дело миром.

В 1818 году, исполняя обязанности духовного цензора, архимандрит Иннокентий одобрил книгу Станевича «Беседа на гробе младенца», содержащую нелицеприятную критику Голицына и прочих мистиков. Голицын немедленно, с соответствующими комментариями, представил книгу императору. Она была запрещена, а архимандриту был сделан строгий выговор. Не довольствуясь этим, Голицын под предлогом назначения Иннокентия на высокий пост, решил удалить опасного противника из Петербурга.

Когда в начале 1819 года с увольнением преосвященного Августина открылась вакансия на Уфимской кафедре, в Синоде первоначально планировали перевести в Уфу известного церковного историка преосвященного Амвросия (Орнатского), епископа Старорусского. Министру духовных дел князю Голицыну был представлен об этом рапорт обер-прокурора Синода, князя Петра Сергеевича Мещерского, всеподданнейший доклад, который был поднесен императору.

И вот, по личному предложению Голицына, совершенно неожиданно для членов Синода, последовало Высочайшее повеление направить на Уфимскую кафедру ректора Санкт-Петербургской семинарии архимандрита Иннокентия! Это было необычно во всех отношениях назначение. Хотя бы уже тем, что впервые епископ назначался самим императором и без предварительного синодального избрания.

Это противоречило всем церковным порядкам. Митрополит Санкт-Петербургский Михаил на заседании Синода не побоялся прямо указать на это Голицыну, добавив, что такое назначение можно оправдать разве лишь тем, что архимандрит Иннокентий был уже представлен однажды от Синода в числе кандидатов на архиерейскую кафедру.

Одновременно с происходящими событиями, помимо Уфы, открылась еще одна епископская вакансия, в Пензе. На Пензенскую кафедру митрополит и предложил переместить Иннокентия, подчеркивая: «Направление архимандрита в суровый уральский край, ввиду его болезненного состояния, может представлять опасность для здоровья». Князь Голицын с крайнем раздражением на это отвечал: «Еще не случалось такого, чтоб епископа, еще не прибывшего в одну епархию, перемещали бы уже в другую!».

Однако Святейший Синод, упорствуя, продолжал настаивать на своем ходатайстве о перемещении в Пензу именно архимандрита Иннокентия. Так, в результате, и произошло. 15 февраля 1819 года состоялось Высочайшее повеление: «…в уважении ходатайства Синода через Министра духовных дел и народного просвещения быть Пензенским епископом Иннокентию, назначенному в Оренбургско-Уфимскую епархию, а на Уфимскую кафедру Синодом представить кандидатов».

Читайте также:  Краеведческий музей - Уфа от А до Я

Высочайший указ был подписан 22 февраля, через пять дней последовало наречение, а 2 марта состоялась хиротония архимандрита Иннокентия в Казанском соборе во епископа Пензенского. На Уфимскую кафедру по Высочайшему соизволению 8 марта назначен был архимандрит Феофил (Татарский), член Московской Синодальной конторы.

 

feofil5246566 Уфимский епископ Феофил (Татарский) БАШКИРИЯ Православие

Биографическая справка

Уфимский епископ Феофил (Татарский), 23 марта 1819 – май 1823

1767, 21 января Рождение Феофил (Федора Татарского) в слободе Двуречной Купянского уезда Курской губернии в семье священника. Образование получил в Харьковском коллегиуме.

1788 Окончание с отличием Харьковского духовного коллегиума.

1789 Определен священником с. Люботино Валковского округа под г. Харьковом.

1798 Назначен священником в драгунский Елазенаповский полк.

1800 Назначен священником в Ревельский мушкетерский полк, а также благочинным по Лифляндской инспекции. Овдовев, принял постриг в Александро-Невской лавре.

1801 Назначен игуменом Корельского Николаевского монастыря Архангельской епархии.

1804 Назначен архимандритом Архангельского монастыря.

1806 Назначен архимандритом Сийского Антониева монастыря.

1810 Назначен архимандритом Вяжицкого Николаевского монастыря.

1813 Назначен архимандритом Черниговского Елецкого Успенского монастыря и ректором Черниговской духовной семинарии.

1818 Назначен настоятелем Московского Донского монастыря. Избран членом Святейшего Синода.

1819, 23 марта Хиротонисан в Москве во епископа Оренбургского и Уфимского. 25 мая прибыл в Уфу.

1820 Епископом Феофилом в Уфе открыт губернский комитет Библейского общества.

1823, май Переведен архиепископом в Екатеринославль.

1826, 22 августа Возведен в сан архиепископа.

1827, октябрь Уволен на покой в Преображенский Куряжский монастырь близ г. Харькова.

1830, 14 ноября Скончался в Куряжском монастыре, погребен в Харьковском кафедральном Покровском соборе.

Феофил, третий уфимский архипастырь, был ниже среднего роста, крепкого телосложения, большой физической силы. Характер имел горячий, в распоряжениях и действиях проявлял решительность, требовательность. Враг канцелярской волокиты, всегда торопил делопроизводство. Особенно настаивал, чтобы не задерживались дела о постройке церквей. Писал историю Черниговского Елецкого Успенского монастыря.

Более одиннадцати лет он преподавал литературу и философию в Харьковском коллегиуме, затем являлся учителем богословия, префектом, ректором Архангельской духовной семинарии, ректором Новгородского уездного училища, кроме того, катехизатором и присутствующим Московской духовной консистории, членом Московской Синодальной конторы. Именно он длительное время непосредственно занимался в Святейшем Синоде делами Оренбургской и Уфимской епархии и существующее положение дел хорошо себе представлял.

Несмотря на холеричность натуры, после суровой властности предшественника – епископа Августина, этот человек показался основной массе местного духовенства мягким и спокойным епархиальным начальником. При Феофиле в церквах заведены были братские кружки и приходно-расходные тетради, назначены цензоры проповедей, открыты попечительство о бедных и комитет библейского общества, сделана попытка начать православное духовное обучение на татарском языке.

Человек культурный, образованный, в устных оценках и письменных резолюциях Феофил иногда бывал раздражителен и запальчив, что проявилось уже в его первых публичных действиях, касавшихся процедуры перехода Уральского казачьего войска под юрисдикцию Уфимской кафедры.

С начала 1818 учебного года Уфимская семинария была преобразована по новому положению о духовных училищах 1808 года и уставам духовно-учебных заведений 1814 года. С этого времени семинария получила характер среднего учебного заведения и в тоже время была изъята из ведения консистории, поступив под надзор Комиссии о духовных училищах.

Тогда же епископом Феофилом от семинарии было отделено духовное мужское училище, открытое с 1 января 1819 года в качестве самостоятельной низшей и подготовительной к семинарии школы, которая стала первым и в течение десяти лет единственным училищем на всю обширную епархию.

Размещалось оно первоначально в одном здании с семинарией и лишь в 1884 году мужское училище перевели в двухэтажное здание по улице Большой Ильинской, 34. В последующем преобразование Уфимской духовной семинарии и духовного мужского училища по новому уставу было продолжено. По этому уставу, в частности, требовалось вводить «обучение соседственного языка в тех местах, где он различен от российского».

К числу таких мест, несомненно, принадлежала и Оренбургско-Уфимская епархия, потому Комиссией духовных училищ было предположено в числе прочих епархий Казанского образовательного округа учредить при Уфимском духовном училище классы татарского языка.

В 1819 году правление Московской духовной академии на основании предписания Комиссии духовных училищ запросило Уфимское семинарское правление о числе татар, проживающих в епархии, и о наличии кадров православных учителей со знанием татарского языка, а также о том, сколько училищу необходимо татарских грамматик.

Семинарское правление на это отвечало, что татар в епархии достаточно, грамматик нужно пятьдесят семь, а что касается лица, способного занять место учителя с достаточным знанием и православного богослужения, и татарского языка, то такового во всей епархии не сыскать, а на циркулярное предложение епархиального начальства занять это место по незнанию языка никто так и не откликнулся.

Тем не менее, академическое начальство постановило, в числе прочих, открыть в Уфимском духовном училище класс татарского языка с тем, чтобы руководство епархии само озаботилось поиском подходящего учителя. Но и на этот раз все старания найти подходящего учителя оказались безуспешны, несмотря на то, что епархиальное начальство обращалось за содействием даже к муфтию Мухамеджану Хусейнову, руководителю Оренбургского магометанского закона собрания в Уфе. Обучение православию на татарском языке, таким образом, несмотря на формальное открытие в духовном училище татарских классов, на некоторое время было отложено.

200-st-ufa22 Уфимский епископ Феофил (Татарский) БАШКИРИЯ Православие

Старая Уфа, вид на Покровскую церковь с Сергиевской горы. Покровская слобода, говорят, место «намоленное». Здесь с начала XVII в. стояли рядом две церкви – во имя Святителя Николая и в честь Покрова Пресвятой Богородицы. Первая сгорела от забытой свечи, вторую снесли по ветхости. Стоящий здесь храм Покрова – самый старый из уцелевших уфимских церквей

При епископе Феофиле в 1821 году впервые был официально поднят вопрос о существовании в пределах епархии молоканской секты. Речь идет о Бузулукском уезде, где первые молокане-переселенцы из Центральной России появились в начале XIX века.

Читайте также:  Башкирская конница в Крымской войне

Интересное свидетельство на этот счет находим в прошении жителей села Софийского Оренбургского уезда от 1816 года об определении к ним священника. В числе различных мотивов жителя села указали и на появление у них молокан – «а пагубнее всего то считаем мы, что в нашей деревне размножилось немалое количество молокан, или так называемых духоборцев, кои при переходе нашем из Рязанской в Оренбургскую губернию в 1807 году были сперва все настоящими православными христианами, а по переселении в нашу деревню, неизвестно с чего, обратили себя в означенную столь противную христианскому закону секту».

Об опасности распространения сектантства среди православных неоднократно докладывали земские исправники, но только при Феофиле молоканство в епархии стали оценивать как реальную опасность, а работу с сектантами – как одну из важных задач миссионерской работы.

***

Одним из крупных событий церковного характера стало открытие в 1820 году Уфимского отделения или, иначе, губернского комитета Российского Библейского общества, о котором мы уже говорили. Директором отделения стал ректор Уфимской духовной семинарии архимандрит Вениамин, а благочинные епархии считались сотрудниками общества в пределах своих округов по продаже и распространенно книг Священного Писания.

В числе распространяемых книг были полный экземпляр Библии на славянском языке и Новый Завет, переведенный на русский язык впервые, – обе книги разосланы по епархиальным церквам в июле 1820 года. В следующем году жителям края направлены были для продажи и бесплатной раздачи Евангелия на татарском языке, изданные арабским шрифтом.

Преосвященный Феофил старался своими распоряжениями всячески содействовать деятельности Уфимского отделения Библейского общества. Так, заметив, что священнослужители выписывают книги неохотно, архиерей выпустил следующую строгую резолюцию. «По недеятельности благочинных и по небрежению о звании своем священнослужителями, видно, что книги, потребные к назиданию, как бы в состоянии наемническом, никому в собственность, признаться, не нужны. Однако, рекомендую консистории учинить самоскорейшее исполнение по указу относительно Библии и Новых заветов, не единственно для снабжения церквей, а вообще и для священнослужителей наших, не радящих не токмо о себе, но и о церквах своих!».

Некоторые из книг и брошюр, рассылаемых из центрального Санкт-Петербургского отделения Библейского общества, оказались проникнуты неправославными тенденциями, сказавшимися даже в переводе Нового Завета на татарский язык, а потому Синодом впоследствии были сделаны распоряжения об их конфискации. Библейское общество было закрыто по Высочайшему повелению императора Николая I в 1826 году. С этого времени деятельность всех местных отделений общества была приостановлена, но продажа и раздача книг еще некоторое время продолжалась.

Помимо Уфы, отделение Библейского Общества открыли и в Оренбурге. Оно размещалось в доме, известном под именем «англиканского», так что и само оренбургское отделение находилось в некотором смысле в заведовании англиканских миссионеров, действующих в Оренбургском уезде. (После закрытия отделения Библейского общества в этом доме по распоряжению военного губернатора В.А. Перовского размещено было Оренбургское училище земледелия и лесоводства, а позже – войсковой казачий арсенал).

С закрытием Библейского общества был остановлен выпуск подготовленного перевода Священного Писания на русский язык. Отпечатанные первые восемь книг Библии не были пущены в продажу. В обращении оставался только славяно-русский Новый Завет. Когда в 1826 году митрополит Филарет заговорил в Синоде о продолжении перевода, митрополиты Серафим и Евгений высказались против, считая, что перевод Писания на народный язык профанирует само Писание…

Начатое еще при епископе Августине дело о постройке церквей в семи линейных крепостях по Оренбургской линии при Феофиле получило, в конце концов, надлежащий исход. В 1820 году преосвященный обратился к военному губернатору П.К. Эссену с просьбою оказать с

действие в ходатайстве об отпуске из казны сумм на эти церкви, определенных императором ранее.
Губернатор Эссен по этому вопросу направил письмо министру внутренних дел князю Голицыну, и в то же время предписал инженерам составить новую смету постройки, сообразуясь с изменившимися ценами на строительные материалы и рабочие руки.

Эта смета, составленная на семь церквей, превышала прежнюю на сто тысяч рублей. Ходатайствуя об отпуске этой суммы, губернатор, вместе с тем, просил средства, предназначенные для храма в Тоцкой крепости, где церковь уже возводилась на средства самих прихожан, перенаправить на церковь в Петропавловской крепости.

Ходатайства архиерея и военного губернатора были поддержаны и с 1822 года суммы на строительство церквей стали отпускаться частями. Таким образом были построены в течение 1826-1829 годов на казенный счет каменные церкви в восьми крепостях Оренбургской линии – Петропавловской, Кизильской, Ильинской, Таналыцкой, Уртазымской, Губерлинской, Верхнеозерной и Магнитной.

Подобно своему предшественнику, Феофил поднимал вопрос и о постройке новых зданий семинарии и кафедрального собора в Уфе, но безуспешно.

***

Резолюции преосвященного Феофила придставляют особый интерес. Сделанные Феофилом на разного рода документах и по разным поводам пометки характеризуют его и как личность, и как епархиального архиерея, поясняя круг обязанностей и забот.

Итак, в июле 1819 года преосвященный распорядился, чтобы к первым числам будущего сентября были высланы в консисторию все дети священно и церковнослужителей, «по неспособности исключенных из училищного ведомства в епархиальное и праздно без того проживающих».

Стало ясно – преосвященный, видимо это было в его обычае, лично устраивал всем им экзамен, а затем, после внушений и пожеланий, лучших из них определял на причетнические места. В резолюции же он указал, чтобы ставленники, при желании определиться на места, присылали прошения об этом к нему почтой, а не являлись в Уфу самолично «во избежании излишних расходов».

Читайте также:  Анализ стратегии развития Башкирии до 2020 года

Еще резолюция на ту же тему. В декабре 1821 года епископ распорядился: «…так как многие ставленники здесь (в Уфе) проживают и проживаются напрасно, а приближаются праздники великие (то есть святки), то для сего велеть им всем отправиться к местам своим, а чтобы таковые и впредь не изнурялись и о том не жаловались в народе в поношение начальства своего, то объявить всем по епархии, дабы приобретшие все права на производство присылали просьбы свои через почту за достоверным свидетельством благочинных или духовных правлений и одобрением прихожан, имеющих действительную нужду в священнослужителях, таковые по рассмотрении могут вызываться не безвременно уже».

Еще документ, но необходимо предварительно пояснить. В 1820 году благочинный, донося архиерею о благосостоянии церквей его ведения, заметил, между прочим, «что служба церковная была отправляема священнослужителями по мере усердия, а поучения говорены по возможности». Это возмутило преосвященного, по этому поводу Феофил циркулярно распорядился объявить духовенству: «Не мерное, а примерное взыскуется усердие; не по возможности и способности, а по долгу и обязанности с ревностью, благовременно и безвременно» должны быть произносимы церковные поучения.

В марте 1821 года преосвященный обратил внимание на то, что в представляемых к нему рапортах благочинных встречаются неясности, опущения, а также несоблюдение знаков препинания. В устранение этого он предписал консистории вменить духовным правлениям в обязанность, чтобы они изучали проходящие через них дела, перечитывали их и исправляли.

В августе 1820 года архиерей издал распоряжение о том, чтобы не допускать строительства часовен в деревнях, мотивируя свое распоряжение тем, что «внутри селений часовни и колокольни для отправления молебств подозрительны, к суеверию наклонны и потому неуместны для молебствия, – каждого дом есть лучшая часовня».

20 апреля 1821 года преосвященный на доклад консистории о неисполнении Челябинским духовным правлением предписаний наложил такую резолюцию: «дать на замечание духовным правлениям и всем благочинным, что все работающие точно на себя и небрегущие о пользе общественной отселе будут низлагаемы от должностей своих, яко гнилые члены и неспособные к употреблению».

В мае 1821 года Уфимская консистория в ответ на донесение Челябинского духовного правления о случившейся краже из правления денег и святого мира постановила наказать членов правления за оплошность при хранении мира и денег пятьюдесятью земными поклонами в Челябинской Христорождественской церкви.

Преосвященный Феофил, ознакомившись с этим решением консистории, посчитал его слишком мягким и наложил следующую резолюцию: «Консистория, при случае таковом штрафуя, даже не обратила внимания на весьма значительные для нас издержки в доставлении на епархию святого мира… Не очищается же отнюдь совесть пятьюдесятью поклонами, но паче легкостью епитимии унижается святыня, послабляется повод к большему небрежению о звании своем и беспечествует невнимание ко всему священному. Ибо пятьюдесятью поклонами штрафуется пономарь за уронение из рук свечи в церкви! Но здесь утрата – православным в соблазн, раскольникам в торжество, магометанам и язычникам в злоупотребление, ужели утратившим в легкий грех?».

После такой витиеватой отповеди Уфимская консистория представила новое заключение, которое преосвященным Феофилом было утверждено со следующими замечаниями. «Поелику на получение из Москвы для Оренбургской епархии святого мира употреблено из суммы Уфимского кафедрального собора 300 рублей, но священники Василий и Николай Земляницыны, несмотря на сию святыню, ни на трудность издержек, с каковыми сопряжено получение святого мира, по непростительной оплошности своей допустили похищение оного, то сверх определенной постановлением от 24 мая епитимии, консистория мнением своим полагает взыскать со священников Земляницыных за означенную вину 70 рублей… еще в страх и в осторожность прочим благочинным и сельским священникам объявить о сем по епархии».

В апреле 1822 года архиерей распорядился «напомнить священникам обязанность внушать христианам-родителям христианское детей воспитание, споспешествуя сему собственным примером».

Апрель 1822 года. Преосвященный объявляет по епархии о том, что он не намерен переводить с места на место просителей, беспокоивших его частыми просьбами о своем перемещении.

В августе 1822 года Феофил делает замечание духовенству о приличествующем сану одеянии в следующей резолюции: «усмотрено… что диаконы и священники, одевшись в рясы, ходят по городу и являются (к архиерею) как бурлаки, распахнувши грудь, не застегиваясь пуговицею, обнаруживая некие вместо полукафтанья носимые сюртуки. Во отвращение скудоумия сего и неприличия важности сана духовного, консистория имеет воспретить злоупотребление одеяния, о чем, известив по епархии, вместе учинить постановление о способах отвращения на таковое противоположенное ношение ряс и на уничтожение светских сюртуков, носимых вместо приличных духовенству подрясников, определив денежный штраф на всякого встретившегося в незастегнутой рясе и отнятие сюртука в пользу недостаточного в консистории подьячего или сторожа».

В октябре того же года Уфимская консистория вновь требует указать духовенству, «дабы священнослужители одеяние свое имели из темной приличной материи, отнюдь не употребляя разноцветного; рясы же застегивали пуговицами; если кто-либо из священноцерковнослужителей за сим подтверждением не исполнит сего, то благочинные имеют (право) штрафовать первый раз поклонами, во второй раз денежным штрафом – два рубля, а в третий раз – отнятием сюртуков, представив как штрафную сумму, так и сюртуки в консисторию».

Автор: Сергей Синенко

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

16 + девять =

Next Post

Теракты 2023 года, список и краткое описание

Вт Окт 17 , 2023
Теракты 2023 года, список и краткое описание Смотрите также:  Теракты 2022 года   Теракты 2021 года   Теракты 2020 года   Теракты 2019 года Теракты 2018 года    Теракты 2017 […]
Что такое «государственный терроризм»?