В Татарстане 17 января завершится конкурс-фестиваль молодых исполнителей кряшенской песни «Туым жондозы» — «Рождественская звезда», сообщается на портал Ассамблеи и Дома дружбы народов республики
Конкурс проводится в восьмой раз. Отбор вокалистов и фольклорных ансамблей проходил в пяти населенных пунктах — Елабуге, Кайбицах, Заинске, Чистополе и Казани. Своих артистов на творческое соревнование отправили более десяти городов и районов Татарстана. Прибыли также исполнители из Челябинской области и Башкортостана.
Лучших певцов выберут в семи номинациях: «Этнический вокал», «Народный вокал», «Фольклорно-эстрадный вокал», «Фольклорный ансамбль», «Вокальный ансамбль», «Вокально-инструментальный ансамбль» и «Инструментальный ансамбль». Заключительный гала-концерт фестиваля состоится 17 января в Молодежном центре «Ак Барс».
Традиционная культура кряшен – интереснейший феномен волго-камской культуры и истории. Она сформирована на пересечении различных по генезису культурных потоков, как и вся Волго-Камская историко-этнографическая область, вобравшая в себя признаки генетически различных этнокультурных миров. Поэтому нередко культурологические определения региона связаны с идеей встречи Европы и Азии, Востока и Запада.
Полигенетичность свойственна различным параметрам традиционных культур всех — и тюркских, и финно-угорских — народов Волго-Камья. Но одно из определений региона – «исламо-христианское пограничье», — нам здесь особенно интересно. Это «пограничье» проходит именно через татарский этнос. В регионе нет другого этноса, который был бы носителем двух мировых религий.
Вопрос о культурной идентификации кряшен как в контексте татарской культуры, так и в контексте региональной культуры – актуальная научная проблема. Думается, что еще далеко до того момента, когда она будет полностью решена, поскольку предстоит еще многое изучить в культуре самих кряшен.
По вопросу о происхождении кряшен в науке в целом можно обозначить две парадигмы, вокруг которых группировались и будут группироваться точки зрения ученых:
1) считается, что кряшены как субэтнос образовались в XVI веке в период массового крещения в регионе;
2) есть также мнение, что кряшены как народ существовали в регионе до присоединения Казанского ханства к России.
На этот счет могут быть разные точки зрения, но культурологически важно, что в результате кряшены образуют социально-конфессиональную группу с самоназванием «керәшен» и соответствующим самосознанием. Культурные же традиции, имевшиеся у них к моменту крещения, сложились, очевидно, в предшествующие эпохи. Во всяком случае, их песенная культура говорит как раз об этом.
Культивируемая кряшенами сфера обрядового фольклора, корнями уходящего в неведомые пласты евразийского язычества, обрядовая культура как часть образа жизни, мир обрядового мелоса как специфическое музыкальное мышление – все это невероятно привлекательно для этномузыколога. Именно с этой точки зрения меня и заинтересовал песенный фольклор кряшен, как живая еще по сей день традиция, «законсервировавшая» в себе глубочайшие звуковые реликты, музыкальные древности Волго-Камского края. Этномузыкология как антропологическая наука располагает своими специфическими аргументами – артефактами традиционного пения. Поэтому она способна со своей стороны пролить свет на идентификацию культуры кряшен.
Начав записывать самобытный фольклор кряшен в 1978 году, я обнаружила его уже в состоянии частичной сохранности, т.е. значительная его часть находилась лишь в памяти пожилых представителей народа.
Календарные обряды (святки, масленица, Троица, Петров день) не бытовали, соответственно не функционировали и весьма архаичные календарные напевы (нардуган кое, май кое, Тройсын кое, Питрау кое). Но все же к счастью большинство старинных жанров исполнители могли воспроизвести, и их удалось записать. Мне посчастливилось застать весьма ценных информантов – носителей традиционного пения (в том числе 1890-х годов рождения), владеющих очень специфической (архаичной) техникой обрядового интонирования. Удалось зафиксировать мощные пласты архаической песенности, образцы коллективного, многоголосного обрядового пения, представляющие весьма ранние исторические слои музыкальной памяти народа.
Татарская этнографическая наука относит кряшен или к казанским татарам или к мишарям, т.е. считает их либо крещеными казанскими татарами, либо крещеными мишарями (Исхаков). Праздничная культура кряшен рассматривается в общей системе праздников поволжских татар (Уразманова).
Татарская филологическая наука, описывая кряшенские говоры и подговоры, отмечая диалектные лексические особенности, присущие именно кряшенам, в целом также находит в них тяготение либо к казанскому, либо к мишарскому диалектам татарского языка (Баязитова).
В татарской музыкальной фольклористике принято рассматривать песенное наследие всех поволжских татар как единый массив с единой жанровой рубрикацией (Нигмедзянов). Думается, что все же следует исходить из того, что субэтнические образования волжских татар – казанские татары, мишари, кряшены – и их культурные традиции имеют свою специфику формирования. Соответственно, многие из названных жанров имеют определенное локальное распространение, проще говоря – есть песенные жанры, которые исполняют только кряшены, или только татары-мусульмане.
В этом плане татары-кряшены, прежде всего, заслуживают отдельного целенаправленного изучения, поскольку они являются наследниками цельносохранной песенной культуры, богатой разнообразными пластами обрядовых жанров и стадиально-различными стилевыми слоями традиционного пения. По признакам музыкального фольклора кряшены выделяются в своеобразный субэтнос. Их песенная традиция самобытна и отличаема, поскольку, обладает субэтническим единством репертуара, жанрового состава и исполнительства.
Чтобы изучать культуру кряшен в контексте татарского фольклора, а также фольклора народов Волго-Камья, для сравнения культур необходимо выделить категории, элементы культуры, которые могли бы служить критериями сходства-различия. Песенная культура кряшен проявляет свою автономность по многим параметрам музыкального языка. Главные из них – это жанровая система и многоголосие. Эти два качества определяют такое важное действо песенной культуры, как исполнительство.
Сам факт использования специально приуроченных обрядовых напевов отличает традиционный музыкальный быт кряшен от традиционного пения татар-мусульман. Обрядовые напевы исполняются кряшенами специфическим тембром (т.е. окраской голоса) и, как правило, многоголосно. Это песенная культура земледельческой общины. Хотя и в мусульманских деревнях существуют обрядовые действа, связанные с земледельческим календарем (сабантуй, карга боткасы – воронья каша), но они не сопровождаются специфическим обрядовым пением.
Календарь кряшен складывается как из земледельческих, так и из христианских праздников. Православные праздники нередко накладываются на более древние земледельческие праздники. Очень оригинальны у кряшен так называемые календарные напевы, т.е. напевы, приуроченные к праздникам народного календаря – Святкам, Масленице, Троице, Петрову дню.
Они первыми начали исчезать из быта, и поэтому их обнаружение в экспедиции – это большая редкость (особенно это касается зимних календарных напевов) и, соответственно, большая ценность. Очень редок напев праздника нардуган (исполнялся в период с Рождества — Ражтуа и до Крещения – Кач Ману). Так же редки напевы Масленицы (Май чабу). Но все же несколько мелодических типов и этих напевов в протяжных формах удалось разыскать и записать от очень пожилых людей. Значение таких записей невозможно переоценить, поскольку речь идет о фиксации уникальных образцов поволжской (шире – евразийской) музыкальной архаики, которых сегодня в живом исполнении практически уже не найти.
Картину календарных напевов кряшен невозможно представить без огромного песенного периода, длящегося от Семика до Петрова дня (Питрау коне) — весеннее-летних хороводов (тугэрэк уен) между севом и уборкой на полях. Этот вид календарного пения присутствовал фактически в каждой обследуемой деревне. Во время ежевечерних хороводных игр названного весеннее-летнего периода исполнялись протяжные хороводные напевы, насыщенные огромной звуковой энергией (в праздничные дни порядка 100-300 исполнителей). Звук хороводного напева был настолько мощным, что был слышен на многие километры. Информанты вспоминают время их исполнения как лучшее время своей жизни.
Старинные протяжные хороводные напевы кряшен на самом деле – ритуальные напевы, исполнение которых направлено на будущий урожай (об этом говорят исполнительские особенности), хотя их магический смысл сегодня не осознается исполнителями. То же можно сказать о напевах праздника нардуган и масленичных. Календарные напевы всего периода с Рождества до Петрова дня объединяет тип интонирования, который считается в этномузыкологии сакральным.
Это подтверждает контекст исполнения: движение хоровода по направлению к полю или к лесу, вождение хороводов возле колосящегося поля. Это вполне объяснимо и контексте обрядовых культур Восточной Европы: резкий напряженный тембр означает обращение к покровителям полей, урожая вообще. Не случайно практика исполнения протяжных календарных напевов хронологически ограничено рамками Рождества с одной стороны и временем созревания хлебов с другой стороны (т.е. период за полгода до сбора урожая).
Исполнение календарных напевов производит неизгладимое впечатление своей мощной энергетикой, красотой подлинного голоса древности. Календарные напевы кряшен имеют черты архаической мелодики – мелодика, сотканная из коротких попевок-формул с включением интонаций заклинания, призыва.
Очень часто это напевы непентатонные. Календарные напевы кряшен несут в себе древнюю информацию о музыкальном мышлении населения этого уголка Европы, и на музыкальной карте мира они представляют собой евразийскую музыкальную архаику не только регионального, но и мирового значения.
Невероятно прекрасен у татар-кряшен цикл семейно-обрядовых напевов (свадьба, гостевание). В число свадебных песен входят: песни роднящихся семей, напев «на увод невесты из родительского дома» (кыз елату), застольные, плач невесты. Песни роднящихся семей и застольные также в основе своей формульные, но формульность в условиях пентатоники звучит распевно, мягко, широко, празднично-радостно.
Напев на увод невесты из родительского дома может интонационно и эмоционально отличаться от застольных напевов. Плач невесты, имеющийся только в группе молькеевских кряшен, по мелодическому типу совпадает с плачем невесты низовых чуваш-анатри.
Гостевание – это настоящий праздник общинного пения, яркие музыкальные действа, и в каждой группе деревень имеется свой набор мелодических типов гостевых песен. И если календарное пение – это акты «общения» деревенской общины с силами природы, то свадебные и гостевые напевы – это яркое средство духовного единения людей внутри общины и мощное средство укрепления духовной целостности этой общины. К сожалению, современная жизнь, способствующая распаду деревенской общины, демонстрирует нам распад и песенной традиции.
Рекрутские напевы (никрут кое) с одной стороны родственны свадебным – тот же тип формульных интонаций, та же ангемитоника, но в большинстве случаев в них присутствует минорный колорит и нисходящая интонация трагического вздоха. Это жанр из числа совсем невостребованных сегодня и потому быстро исчезающий. За последние 27 лет моих экспедиций удалось записать рекрутские напевы практически в каждой деревне (в том числе от очень пожилых людей), что довольно-таки много на фоне единичных публикаций рекрутских напевов кряшен в сборниках татарских народных песен.
В песенном наследии кряшен есть пласт протяжных лирических песен с припевами, многоголосно (гетерофонно) распетых шедевров, которые следует назвать золотым фондом старинной лирики. Было бы прекрасно дать им вторую жизнь сегодня, заставив звучать в современной жизни (в настоящее время мною готовится к публикации нотный сборник «Песни татар-кряшен»).
Итак, жанровая система музыкально-обрядовой культуры у кряшен уже позволяет говорить о рассмотрении ее как автономной целостности. Но дело не в том, что у кряшен имеется своя обрядовая культура, отличная от мусульманской.
Для этномузыкологии важно в каком типе интонирования реализуется музыкальное мышление носителей этой обрядовой культуры. И поскольку эта песенная система реализуется 1) в различных формах многоголосия, включая стадиально очень ранние его формы (гетерофония), а также 2) в раннетрадиционном типе евразийской обрядовой мелодики, то можно говорить об отличиях музыкального мышления, менталитета кряшен от монодийного менталитета татарского традиционного пения.
Песенная культура кряшен в контексте татарского фольклора выделяется по признаку исполнительства, прежде всего как культура общинного многоголосия. В наших экспедициях производились многоканальные (на 3-4 микрофона) записи коллективного пения кряшен, которые показали интереснейшую фактуру этих песен, что в татарской фольклористике сделано впервые.Культивирование календарных и семейно-обрядовых напевов, особенности обрядового коллективного исполнительства позволяют включить песенную культуру кряшен в общую систему обрядового исполнительства народов Волго-Камского региона (чувашей, мари, удмуртов, мордвы).
Экспедиционная работа с кряшенами (1978-2000) показала, что в их сознании разделяются понятия кряшенский напев и татарский напев. Такое разделение выступает проявлением не только микроэтнического самосознания («мы – кряшены»), но и стилевой (а для нас в конечном итоге – культурологической) самоидентификации, основанной на специфике кряшенской мелодики в сочетании с кряшенским исполнительством. Уже в первых экспедициях мне довелось обнаружить этот показательный штрих.
Нередко процесс записи в экспедициях начинался с исполнения общеизвестных, эффектных для записи татарских песен. Но если цель экспедиции – обрядовые напевы, то достаточно было скорректировать ситуацию фразой: «Мне нужны кряшенские напевы» – «Мина керэшен кое кирэк».
Информанту становилось ясно, что речь идет о другом «культурном слое» музыки, более глубоком пласте коллективного музыкального сознания кряшен, и это этномузыкологически подтверждает их музыкально-ментальную особость в контексте татарского традиционного пения.
Звучание (звуковой образ) кряшенских песен в стилевом отношении производит неоднозначное впечатление. Часть их богатейшего фонда может восприниматься как татарская музыка, близкая к современности; часть – как татарская музыкальная старина, архаический пласт музыки, близкий татарскому национальному восприятию; часть воспринимается как нетатарская музыка. Это говорит о полигенезисе коллективной музыкальной памяти кряшен, ее разных исторических слоев.
Какое же место в системе татарской национальной мелодики и в системе обрядового мелоса Волго-Камья занимает многослойный мелос татар-кряшен? Как они соотносятся генетически? Может ли фольклор кряшен рассматриваться как архаика татарского фольклора?
В исследовании этого вопроса следует различать генетическое родство народов и родство по культурному кругу. Ведь генетически родственные народы, будучи носителями единого языка и антропологических признаков, могут быть носителями различных культурно-исторических традиций.
Этот один из ключевых вопросов культурной идентификации песенного фольклора кряшен пока остается открытым и требует многоэтапного этномузыковедческого разрешения путем интонационного анализа разноэтнического материала с последующей его типологией.
Речь идет в первую очередь о сравнении с фольклором народов Волго-Камского региона, поскольку песенная культура кряшен является как частью волжско-татарской, так и частью общерегиональной музыкальной культуры.
Наши исследования показывают, что традиционные обрядовые напевы кряшен имеют аналогии с традиционными обрядовыми песнями низовых чуваш (анатри), восточных мари, южных удмуртов. Это касается прежде всего мелодического пласта с мелодико-ритмической формульностью. Речь здесь идет не столько об одинаковых напевах, сколько об общих параметрах музыкального языка: общих ритмических структурах, интонационных оборотах, попевках и интонациях. То есть «строительный материал» мелодики названных этнографических групп является общим.
Общим является целый ряд параметров музыкального языка, собственно, и составляющих так называемое «музыкальное мышление». Такая общность музыкального мышления может быть свидетельством как генетического родства, так и культурно-исторического. Механизм передачи культурной традиции в данном случае еще предстоит изучить подробно.
В связи с вышесказанным необходимо подчеркнуть следующее. Конечно, песенному наследию татар-кряшен хочется пожелать второй жизни на сцене. Но исследователь кряшенского пения может только заклинать: современные исполнители должны бережно относиться к этому наследию!
Поскольку исполнительство кряшен – это специальное искусство, которому надо учиться, то традиционные напевы кряшен нельзя, да и невозможно исполнять как попало, с ходу, не зная техники звукоизвлечения (а такие случаи уже есть на татарской эстраде). Если кряшенские песни петь неправильным звуком, они могут разрушиться. Потерять свое лицо. Технику кряшенского исполнительства надо изучать с помощью 1) специалиста-этномузыколога, 2) аудиозаписей и 3) живых носителей традиции.
Автор Н.Ю. Альмеева (Санкт-Петербург)
