Что такое «государственный терроризм»?
(обзор правовых норм и анализ понятийной системы)
Большинство государств и международных организаций, а также ряд ученых используют термин «терроризм» для негосударственных субъектов. Они полагают, что легитимные действия государства не могут подпадать под понятие «терроризм». В.С. Комиссаров и В.П. Емельянов утверждают, что государство, являясь политической организацией общества, не может совершать террористических актов.
Подход данных исследователей является верным с позиций уголовного права, исходящей из принципа индивидуализации ответственности и наказания, а также невозможности применения уголовной санкции, как категории национального права, к государству. Но мы в нашем исследовании не ставим знак равенства между террористическим актом и терроризмом. А терроризм рассматриваем не как «одноразово совершаемый акт», а как социально-политическое явление, международную и внутригосударственную проблему.
Другие исследователи настаивают, что использование насилия государством основано на «монополии власти», то есть государство обладает правом на применение легитимного насилия. Реализуется это право при помощи специального аппарата – полиции, спецслужб, армии и др. Поэтому, по мнению У. Лакера, использование термина «государственный терроризм» приводит к понятийной путанице. Терминологическая неопределенность затрудняет взаимопонимание между государствами и негативно отражается на правотворческой и правоприменительной деятельности.
В 2006 г. под эгидой ООН разрабатывалась Глобальная контртеррористическая стратегия, объявляющая вне закона все формы терроризма. Участники не смогли прийти к согласию по вопросам о «государственном терроризме» и о праве противостоять оккупации. «Применение силы государствами уже регулируется международным правом, – говорил Генеральный секретарь ООН, – а право противостоять оккупации не может подразумевать умышленное убийство мирных жителей». Вместе с тем «государственный терроризм» как социально-политическое явление существует и используется не только в официальных документах отдельных государств, но и в международных актах, правда не так часто как термин «международный терроризм».
Еще в 1984 г. Генеральная Ассамблея ООН приняла Резолюцию 39/159 «О недопустимости политики государственного терроризма и любых действий государств, направленных на подрыв общественнополитического строя в других суверенных государствах». В ней ООН выражает озабоченность тем, что «в последнее время в отношениях между государствами все чаще практикуется государственный терроризм, предпринимаются военные и иные действия против суверенитета и политической независимости государств».
Резолюция не дает четкого определения «государственного терроризма». Государственный терроризм характеризуется как действия, направленные на вооруженное вмешательство и оккупацию, насильственное изменение или подрыв общественно-политического строя государств, дестабилизацию или свержение их правительств. По сути, эта резолюция еще раз напоминает странам – членам ООН о принципах международного права, в рамках которых сложилась данная организация.
Устав ООН обязывает своих членов:
– разрешать международные споры мирными средствами таким образом, чтобы не подвергать угрозе международный мир, безопасность и справедливость (п. 2 ст. 2);
– воздерживаться в международных отношениях от угрозы силой или ее применения как против территориальной неприкосновенности или политической независимости любого государства (п. 3 ст. 2).
Таким образом, военные действия как способ урегулирования конфликтов между государствами международным правом не признается. Устав ООН допускает право на индивидуальную или коллективную самооборону, если произойдет вооруженное нападение, но при «немедленном» уведомлении СБ ООН (ст. 51). Причем, данное уведомление наделяет государство, использующее военные средства для отражения вооруженной агрессии, легитимностью на их применение.
Резолюция 39/159 под государственным терроризмом признает агрессию, в том числе и военную, одного государства по отношению к другому. Подобное вмешательство практикуется США и их союзниками (особенно по НАТО) для расширения зоны своего влияния против «неугодных» стран и народов. Манипулируя общественным сознанием, для оправдания своего вмешательства в той или иной стране, США и их союзники применяли силовые способы решения различных проблем в одностороннем порядке.
К американским интервенциям можно отнести военные операции в Ираке (с 1990 г. по настоящее время), Югославии 1999 г., Афганистане (с 2001 г. по настоящее время), Сирии (с 2013 г. по настоящее время) и др. Как правило, данные военные действия сопровождаются многочисленными жертвами среди мирного населения, разрушением инфраструктуры страны, увеличением потока беженцев, распространением преступности, а также вовлечением молодежи этих стран в террористические группировки.
Однако, как мы говорили выше, государство, являясь субъектом международного права, может на законных основаниях участвовать в военных действиях. Где же проходит грань разграничения понятий «государственного терроризма» и участия в «военных действиях»?
По нашему мнению, эта грань очень тонка, но тем не менее она существует и заключается в легитимности участия субъекта международного права в том или ином вооруженном конфликте. Здесь можно сравнить действия российских Военно-космических сил и международной коалиции, возглавляемой США, в Сирии. Россия активно участвует в военных операциях, получив соответствующую просьбу-запрос от официального Дамаска. Коалиция же с 2014 г., нанося авиаудары по позициям ИГИЛ, не получила на это разрешения ни у правительства Сирии, ни у СБ ООН. Поэтому действия коалиции являются незаконными с точки зрения международного права, а страны коалиции, борющиеся с терроризмом, можно обвинить в терроризме.
Помимо прямого вооруженного вмешательства, текст Резолюции 39/159 предупреждает и о косвенных действиях государства, направленных на подрыв общественно-политического строя, свержение правительств. К акциям подобного рода можно отнести «цветные революции», осуществляемые при поддержке США и их союзников, для того чтобы «возникающие политические режимы лучше вписывались в глобальную структуру американских интересов». Причем, такое интегрирование проводится без учета культурных, политических, социально-экономических традиций и ценностей самого народа.
Поэтому вместо обещанного после революции процветания, развития демократии, государство оказывается в ситуации более кризисной, чем до революции, а международные отношения дестабилизируются. Подобное геополитическое воздействие США и Европейского Союза на оппозицию Украины привело к антиконституционной насильственной смене власти, формированию антироссийского украинского государства и правительства, которые будут стремиться к интеграции не только в европейские экономические, но и в западные военно-политические структуры.
Можно ли отнести этот случай или другие «цветные революции» к государственному терроризму? Президент РФ В.В. Путин 21 ноября 2014 г. на расширенном заседании Совета безопасности РФ, посвященном борьбе с экстремизмом, подчеркнул, что «цветные революции» являются одной из форм современного экстремизма. «В современном мире экстремизм используется как инструмент геополитики и передела сферы влияния очень часто».
На III Московской конференции по международной безопасности С. Шойгу сравнил «цветные революции» с вооруженной борьбой, разрабатываемой по правилам военного искусства.
Несмотря на то, что Резолюция 39/159 еще в 1984 г. прировняла указанные действия к государственному терроризму в международных отношениях агрессивную военную политику США и союзников, а также дестабилизацию общественно-политических отношений и свержение правительств отдельных государств терроризмом не считают. По мнению ученых, это происходит потому, что термин «государственный терроризм» воспринимается как политический. «Для юриста же понятнее термин «агрессия», то есть нападение одного государства на другое». Безусловным, однако, является то, что в соответствии с Уставом ООН и Декларацией о принципах международного права все государства должны уважать и соблюдать право народов на самоопределение, а также их право свободно без вмешательства извне избирать свой общественно-политический строй, осуществлять свое политическое, экономическое, социальное и культурное развитие. Любые попытки продвижения модели одностороннего доминирования приведут к дестабилизации международных отношений, разбалансировке систем международного права и глобального регулирования.
Более конкретной в подходах к определению действий, подпадающих под терминологию государственного терроризма, является Женевская декларация о терроризме, принятая в 1987 г. Она указывает, что государственный терроризм является наиболее чудовищной формой насилия против народов мира. Это связано с тем, что современные государства имеют на вооружении технологии и средства, намного превосходящие те, которыми пользуются отдельные террористические группы.
Осуждая государственный терроризм, Женевская декларация перечисляет 11 форм государственного воздействия, подпадающих под это понятие. Исследование этих форм политически мотивированного насилия позволяет объединить их в следующие группы:
– использование государственного насилия против гражданских лиц, осуществляемого сотрудниками силовых структур (массовые аресты, пытки, фальсифицированные обвинения и др.);
– отмена или существенное ограничение конституционных прав и свобод под предлогом противодействия терроризму;
– террористические акты, совершаемые военными или сотрудниками специальных государственных органов;
– государственная финансовая и военная поддержка террористических группировок.
Использование перечисленных и иных видов и форм политического насилия государством достаточно широко распространено в международных отношениях и вызывает резкое порицание со стороны других государств или международных организаций. Особенно осуждается поддержка террористических группировок, так как подобные действия выявляют стремление государства использовать террористов в решении конфликтных ситуаций с соседними странами или реализовать свои региональные или геополитические притязания. Свое участие в подобных действиях стараются завуалировать. Так, президент Турции Р.Т. Эрдоган категорически опровергает любую связь с ИГИЛ. Однако благодаря возможности использования ресурсной базы Турции, Катара и Саудовской Аравии боевики ИГИЛ получили в распоряжение такие финансовые средства, какими не распоряжаются министерства обороны ряда европейских стран, а также смогли организовать транзитный маршрут для джихадистов, прибывающих в Сирию и Ирак со всего мира.
Женевская декларация о терроризме рассматривает случаи применения государственного насилия не только в международных отношениях, но и внутри государства. Внутренний государственный терроризм проявляется в случаях, когда насилие в отношении оппозиции, групп, категорий или целых слоев населения проводится самим государством и реализуется через силовые структуры под предлогом защиты государственных, общественных и общенациональных интересов. В этом случае насилие может распространяться на целые слои и категории населения и может даже приобретать форму геноцида.
Если же в стране происходят внутренние военные конфликты, гражданские войны, то насилие государственных органов в отношении собственных граждан может принимать самые ужасные формы и, как правило, расследования по этим преступлениям остаются незавершенными, а виновные не привлекаются к ответственности. О терроризме в этом случае можно говорить, если такие акты становятся «частью тактики – именно не эксцессом отдельных исполнителей и не разовым ситуативным решением, а системой, стратегическим выбором, признаваемым и допустимым руководством».
Государства вольны применять вооруженные силы внутри страны. Действия государств ограничиваются нормами о правах человека, основанных на концепции естественного права. Шанхайская конвенция о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом, ратифицированная Российской Федерацией, под терроризмом понимает деяние, направленное на то, что бы «вызвать смерть … любого лица, не принимающего активного участия в военных действиях …, или причинить ему тяжкое телесное повреждение». Иные страны, не участвующие в данной конвенции, К. Аннан, будучи генеральным секретарем ООН, призывал признать недопустимым «преднамеренное нападение на гражданские лица независимо от причины» и считать такие нападения, «вписывающиеся в определение терроризма».
Поэтому под определение «государственный терроризм» подпадают многочисленные преступления, совершенные в 2014 г. на Донбассе, во время проведения военной (антитеррористической) операции Вооруженными силами Украины и военизированными отрядами.
В «Белой книге нарушений прав человека и принципа верховенства права на Украине», размещенной на официальном сайте Министерства иностранных дел РФ, приводятся факты грубых, массовых и умышленных нарушений прав человека. Среди самых страшных – карательные зачистки населенных пунктов, с последующим обнаружением массовых захоронений мужчин, женщин и детей, с признаками проведения внесудебных санкций. Зафиксированы были и другие преступления, целью которых являлось моральное подавление противника, а также запугивание мирного населения, не участвующего в конфликте.
Под формулировки Женевской декларации о терроризме подходят также и катастрофа Боинга 777 в Донецкой области, произошедшая 17 июля 2014 г., и трагедия 2 мая 2014 г. в одесском Доме профсоюзов. Мониторинговая миссия Управления Верховного комиссара по правам человека ООН на основании данных, собранных на Украине с 16 февраля по 15 мая 2015 г., констатирует, что расследованием перечисленных выше и многих других грубых нарушений прав человека Украина не занимается, а виновные в массовых убийствах людей к ответственности не привлекаются. Выводы ООН разделяют и правозащитные организации, например Human Rights Watch в Докладе о соблюдении прав человека в 2015 г.
Террористические и экстремистские организации могут быть как самостоятельными организаторами и исполнителями терактов (ИГИЛ), а также выступать в качестве составной части, так называемого «боевого крыла» политических организаций. Так, например Добровольческий украинский корпус (ДУК) – является военизированным образованием запрещенной в России националистической организации «Правый сектор».
Террористические организации стремятся насильственными методами решать актуальные для государства или всего мирового сообщества вопросы, касающиеся положения личности, развития общества, международного правопорядка.
Итак, проблема определения терроризма в целом и отдельных его проявлений до настоящего времени вызывает затруднения как в научно-исследовательской сфере, так и в нормотворческой. При этом политические лидеры и международные организации, акцентирующие внимание на групповых и индивидуальных формах его проявления, не
проявляют заинтересованности в рассмотрении терроризма, инициатором которого является государство.
Являясь компонентом внешней и внутренней политики отдельных стран, государственный терроризм представляет собой использование насилия или угрозы насилия для психологического воздействия на гражданское население и достижение, таким образом, политических целей. Кроме того, подобные методы политического воздействия будут использоваться государствами до тех пор, пока на международном уровне не будут выработаны пределы легитимного применения государствами насилия как во внутригосударственных, так и в межгосударственных отношениях.
Автор: Нардина О.В., ИССЛЕДОВАНИЕ СУЩНОСТИ И ПРОБЛЕМ ПРИМЕНЕНИЯ В МЕЖДУНАРОДНО-ПРАВОВЫХ ОТНОШЕНИЯХ ПОНЯТИЯ «ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ТЕРРОРИЗМ». — В сб.: ДЕСТРУКТИВНОЕ ВЛИЯНИЕ ТЕРРОРА НА ПОЛИТИЧЕСКУЮ СИСТЕМУ И ПРАВОВУЮ СРЕДУ РОССИЙСКОГО ГОСУДАРСТВА
Материалы Всероссийской научно-практической конференции. М., 2017.
