Г. Алисов «Мусульманский вопрос в России»

65684683 Г. Алисов "Мусульманский вопрос в России" Ислам ОРЕНБУРГСКАЯ ОБЛАСТЬ

Размещаю малоизвестную статью татарского публициста начала XX века Г. Алисова «Мусульманский вопрос в России» — «Русская мысль», 1909, №7.

 

Мусульманский вопрос в России

В одной из самых влиятельных татар­ских газет «Вакыт»1, издающейся в Оренбурге, недавно появилось следующее сообщение: «14 декабря в Оренбургском городском театре труп­па, приехавшая из Казани, даст спектакль на татарском языке. Будет представлено: «Молодая ЖбНа   (драма в 5 действиях) и «Теща в дом, дом  вверх  дном»  (водевиль  в  одном акте), Труппа состоит из артисток: Иззеталиной, Бол­гарской, Сулеймановой и артистов: Муртезина, Кареева, Килалаева, Ахундова, Алналлина и других».

Рядом с этим стояло другое сооб­щение: «13 декабря состоится в Баку первый мусульманской вечер. В программу входят: 1) татарский спектакль, 2) чтение, декламация и музыка, 3) русский спектакль, 4) национальные и европейские танцы. Доход от вечера поступит в пользу просветительного общества Нагир2 к Мааруф3. Так как вечер устроен по инициативе местного миллионера Тагиева4, то для участия в танцах обязательно явиться или во фраке, или в национальном костюме».

Другая заметка сообщает о вечере национальной музыки в не­давно открытом мусульманском восточном клубе в Казани, где оркестр так трогательно играл народные мотивы, что пожилые татарские куп­цы плакали от умиления. Даже в Троицке (Оренбургской губ.), где с особенной силой ца­рит чисто мусульманское мировоззрение, недав­но  удалось  устроить  татарский  вечер.  При­уральская газета «Степь»5 пишет по этому по­воду, что приготовления к устройству вечера вызвали  среди  троицких  мусульман  сильное брожение. «Широкие слои мусульманского об­щества не только не пришли в устройстве ве­чера на помощь, но всячески сторонились от инициаторов, как от грешных людей. Старое поколение вооружилось против вечера и всем, чем только могло, старалось помешать его ус­пеху.

Но   маленькой   группе   мусульманских приказчиков и лиц интеллигентных профессий все-таки удалось все устроить, и вечер имел большой успех. Г.Габетдинов6 произнес речь о солидарности; жизнь требует любви, а последняя возможна только в общении людей между собою. Дикарь не знает общественной жизни, он не знает и любви. «Мы, — сказал оратор, -также не знаем любви, не знаем веселой куль­турной жизни, ибо живем каждый про себя, встречаясь разве только проходя по улице». Национальный хор пел песни об отсталости му­сульманского населения и о необходимости стремиться к знанию. Читали стихи о воспита­тельном значении театра, и вечер кончился пьесой «Первый театр», вызвавшей восторг пуб­лики. Женские роли, как в Англии во время Шекспира, игрались мальчиками. В Бахчисарае, где существует уже несколько лет мусульман­ская сцена, женские роли тоже исполняются мальчиками, но в других местах женщины уже начинают выступать на сцене.

Для теперешнего мусульманского движения это постепенное водворение театра особенно ха­рактерно. В нем яснее всего отражается пере­ход к новым формам общественности, дающим возможность гораздо более сложного и разнооб­разного развития, чем замкнутая, так сказать, обрядная общественность, условное и внешнее общение на почве соблюдения известных рели­гиозных предписаний. Больше того, театр вме­сте с литературой является орудием в борьбе за эту новую общественность.

Театр имеет боевое значение. Большинство пьес носят обличитель­ный характер. Например, в прошлом году поя­вилась в Казани драма молодого автора под на­званием «Вопрос о помаде»*.

60-летний богач Селим-бай случайно видит где-то портреты двух двоюродных сестер Наймы и Фериде, и узнав­ши, что Найме десять, а Фериде 17 лет он решается жениться на младшей. Родители со­глашаются — мать очень неохотно. Селим-Бай узнает, что не Найме, а Фериде 10 лет, и по­этому он решается отказаться от Наймы и взять Фериду. Надо придумать предлог. Он вспоминает, что видел в доме Наймы чудную помаду. Богач платит известному мусульман­скому ученому, тот созывает торжественное со­брание, и они издают фетву (авторитетное тол­кование закона) о том, что употребление помады противно шариату. Известие о фетве произ­водит переполох среди мусульманских масс.

Они громят лавку русского торговца помадой в татарском квартале и выбирают депутацию, чтобы ходатайствовать перед властями запреще­ние продажи помады среди мусульман. Губер­натор отказывается издать такой приказ, уве­ряя депутацию, что государь любит, чтобы его мусульманские подданные были чисты и опрят­ны.

Селим-бай пользуется фетвой, чтобы отка­заться от Наймы и сделать предложение роди­телям Фериды, но потом оказывается, что и Ферида ему не подходит, он от нее отказывает­ся из-за того, что она употребляет помаду. Та­кие несложные комедии, обличающие косность и отсталость мусульманского общества, в осо­бенности направленные против многоженства и эксплуатации народа невежественным духовен­ством, печатаются теперь десятками в Казани и в Баку.

Ведь пьесы не только играются, но и печа­таются. Театр может дать толчок, может ста­вить вопросы, возбудить дух искания, оживить общественные инстинкты, но глубокую деятель­ную культурную работу нельзя совершать без книг, и для русского мусульманства в настоя­щее время имеет громадное значение возмож­ность воспроизводить в тысячах экземплярах слова, написанные татарами по-татарски здесь на месте, в России. Когда тридцать три года тому назад бакинский мусульманский деятель Меликов7 хотел издать татарскую газету, он не мог найти в России шрифта и ему пришлось поехать за ним в Турцию.

Долго в Казани единственной типографией с арабским шрифтом была так называемая Азиатская типография при гимназии, куда еще в начале прошлого ве­ка из Сенатской типографии в Петербурге были присланы два станка и шрифт. Многие из пе­чатанных книг, читавшихся русскими мусуль­манами, получались из Турции и Египта и ос­тавались почти недоступными для масс. Только три-четыре года тому назад во многих городах России вдруг усиленно заработали мусульман­ские типографские станки, были основаны мно­гочисленные издательства, и тысячами стали появляться книги на местных наречиях. Книги были самого разнообразного содержания и дос­тоинства. Тут были оригинальные и переводные романы, рассказы, политические брошюры, сти­хи, книги о сельском хозяйстве, о торговле, учебники, педагогические руководства, книги по истории и быту западных стран. Эта новая ли­тература издавалась, главным образом, в Баку, Казани и Бахчисарае.

Большинство книг — де­шевые, и благодаря сравнительно высокому проценту грамотности мусульманского населения они быстро распространялись и усердно чита­лись. За последний год поток книгоиздательства немного ослабел, стал менее бурным и лихора­дочным, но ясно, что печатная книга уже сде­лалась необходимым спутником русских му­сульман. Это первый незыблемый камень, за­ложенный в основу культурного развития му­сульман в современном европейском смысле. Любопытно и характерно, что среди книг, из­данных за последние месяцы, одна посвящена разбору монистической философии. Появилась также первая детская иллюстрированная книга на татарском языке.

Так же твердо заложена основа мусульман­ской периодической печати. До 1905 года на все 20-миллионное мусульманское население России издавалось, если не считать официаль­ной «Туркестанской газеты», частью печатав­шейся на сартском языке, только одна газета, бахчисарайская — «Терджуман» (Переводчик). В 1905 году Топчибашев начал издавать в Баку газету «Хоян» (Жизнь)8, и с тех пор в разных городах возник целый ряд татарских газет. Многие из них уже погибли по внешним и внутренним причинам. В настоящее время в России выходит 14 газет и журналов на тюрк­ских наречиях, хотя установить точно цифру трудно, ввиду частых изменений. Их названия следующие: «Вакт» (Время), издается в Орен­бурге золотопромышленниками Рамеевыми, счи­тается органом думской фракции; при «Вакте» издается двухнедельный журнал «Шура» (Совет)9.

В Казани издаются «Баян-Уль-Хак» (Объяснение истины)10, «Ислах» (Реформа)11, «Казань-Мухбири» (Казанский вестник) «Юлдуз» (Звезда)12, «Ахбар» (Известия)13. В Ба­ку   «Иттифак» (Союз, бывший Таде-Хаят)14 и «Таракки» {Прогресс)15 В Астрахани — «Ядлль» (Волга)16. В Тифлисе — сатирический иллюстри­рованный журнал «Мула Насреддин»17. В Пе­тербурге издается еженедельная газета Нур18, в Бахчисарае — Терджуман. В Оренбурге — журнал «Маалумат» (Известия Духовного собрание)19 и в    Симбирске    —    «Ихтизад»20,   торгово-промышленный журнал. Издавались одно время два     педагогических    журнала:      «Тербия» (Воспитание)21 и   «Дебистан» (Начальная шко­ла)22, но они приостановились.

По направлению большинство    этих    изданий   прогрессивно-националистические,      но      «Баян-УльХак», «Иттифак»,   «Терфиуман» и   «Нур» считаются правее, a «Ислах* и «Мулла Насреддин» — ле­вее. Не следует, однако, забывать, что нельзя применять к мусульманским газетам слишком строгую партийную мерку.  Лучшие из них, как, например,  «Вакт», издаются очень тща­тельно: печатаются хорошим шрифтом, на хо­рошей бумаге, по размерам, за немногими ис­ключениями (бакинские газеты и две казан­ские) они соответствуют петербургским вечер­ним газетам.

Тираж не особенно велик (у са­мых распространенных около 5000-6000), толь­ко в немногих газетах, главным образом в ка­занских,   появляются   в  большом   количестве объявления. Газеты издаются на средства бога­тых мусульман или специально с этой целью образованных товариществ. Пока, кажется, все они приносят убыток, но их все-таки читают, и количество читателей постоянно растет. В Сред­ней Азии от времени до времени основывались газеты, главным образом, казанскими татарами. В настоящее время ни одна из них не выхо­дит. Киргизские интеллигенты недавно собира­лись в Оренбурге, чтобы обсуждать проект об издании газеты на киргизском языке. Вероятно, в течение этого года газета начнет выходить или в Оренбурге, или в Петербурге, где пред­полагается основать киргизское издательство.

Таким образом, три главных ветви мусуль­ман Европейской России, казанские (сюда вхо­дят и приуральские), кавказские и крымские, имеют свою печать. Эта печать служит орудием объединения уже в силу того, что она посте­пенно создает общелитературный язык. Главная разница между писанным языком северных (казанских) и южных тюрков в России состоя­ла в том, что северные обыкновенно пользова­лись для выражения отвлеченных, научных или административных понятий русскими словами, а южные тюрки — арабскими и персидскими, как это делается и на турецком (османском) языке.

Читайте также:  Рычкова улица - Уфа от А до Я

Некоторые казанские газеты все еще употребляют большое количество русских слов. Например, «Казань Мухбери», обсуждая вопрос о местном самоуправлении в передовой статье, говорит: «земство», «городская управа», «оппози­ционные партии», «бюрократия», «земская ре­форма», «законопроект», «реакционные земства», «съезд», «министр внутренних дел», «губернское земское собрание», «Дума». В торговом отделе мусульманских газет встречается много таких прямо списанных с русских слов, как: «спрос», «сделка», «выбор».

Но уже существует стремле­ние прекратить это пользование русскими сло­вами и заменять их или чисто тюркскими, или соответствующими арабскими и персидскими. Резкие различия понемногу сглаживаются и создается постепенно, — излишняя торопливость повредила бы делу, так как газеты сделались бы непонятными для масс, — единый литера­турный язык, который приближается к осман­скому, но сохраняет при этом большую просто­ту конструкции, избегая вычурности, сковы­вающей османскую литературу.

Этот новый, находящийся еще в процессе образования, общелитературный язык, еще мало гибкий, тяжеловатый, не уверенный в себе, лишенный той глубины и разнообразия ассо­циаций, которые могут придавать литературно­му языку древняя культура или богатая народ­ная жизнь, служит в газетах орудием и носи­телем новых для русских мусульман идей ев­ропейской культуры. Политики в мусульман­ских газетах в настоящее время, разумеется, мало, но есть очень определенная прогрессив­ность, которая выражается в неутомимом стремлении распространять среди своих едино­верцев настоящую любовь к культуре. О дум­ских заседаниях газеты печатают короткие от­четы, только изредка упоминая о Думе в пере­довых статьях. О международной политике за последний год в них писалось много, главным образом, конечно, о событиях в Персии и на Ближнем Востоке.

В общем, газеты мало подражают русским газетам. От времени до времени перепечатыва­ют статьи, особенно касающиеся внешней поли­тики или мусульманских дел. В мусульманских газетах есть и передовые статьи, хроника, фельетоны, внешние и внутренние известия, письма от собственных корреспондентов и в не­которых газетах телеграммы. Но дух мусуль­манских газет иной, чем русских. Они ведут свою линию, их интересы другие, их способы мышления, их манера подходить к обществен­ным вопросам иные, чем у русских. Они про­водят идеи западной культуры, чтобы с помощь их создать свою тюркскую. В конце концов, вся эта проповедь сводится именно к не­обходимости утвердить элементы культуры.

Во имя национального движения, во имя укрепле­ния народа изо дня в день настаивают газеты на учении, на школах, на просвещении во всех его видах, порицают отсталость отживших педагогических приемов, умственную лень, при­водят поучительные примеры из западной жиз­ни или из золотого века ислама, зорко следят за развитием школьного вопроса в империи, за проектами по вопросам о народном просвеще­нии, предложенным правительством, думскими партиями, или общественными группами. Пи­шут ли татарские газеты об Австрии и Сербии, о Персии или о холере, о чуме среди скота, об орошении, о народных банках в Италии, они всегда возвращаются к одному вопросу — к культуре, школам, мектебам и медресам.

Общая политическая точка зрения большин­ства газет выражается приблизительно в сле­дующей форме («Казань-Мухбири».-1906 г.-№ 133): «Что бы там ни было, целью наших соз­нательных и бессознательных стремлений долж­ны быть: свобода, конституция и равенство — и этим путем мы будем твердо идти». И дальше: «Мы ничего не можем ждать от правительства. Наша единственная надежда в Думе». В сле­дующем номере та же газета пишет: «У нас много требований, но чтобы добиться их испол­нения, удовлетворения наших нужд, нам необходима сила, так как правительство не станет употреблять своей силы на выполнение этой задачи. Мы должны использовать свою собст­венную силу. Она состоит в нашей многочис­ленности. Нас очень много, и мы должны объ­единиться. Чтобы объединиться, нам нужны люди и проповедники. Не какой-нибудь инспек­тор эффенди или господин муфти, а люди дру­гого типа. Не обязательно, чтобы народ их из­брал. Реформаторы должны сами выступить, жертвовать своим личным удобством, отдать се­бя народу. Нам нужны люди».

Постоянно му­сульманские газеты жалуются на отсутствие сил, на безлюдие. Невежественных мусульман так много. Людей, проникнутых уважением к идеалам современной культуры, так еще мало; а способных энергично проводить эти идеалы в жизнь еще меньше. Надо воспитывать людей. Надо вместо старых мектебе и медресе, с их старомодными схоластическими приемами, от­крывать новые школы. Но где найти силы для этой работы? Где найти современных учителей? Количество учителей, выпускаемых из татар­ских учительских семинарий в Казани, Симфе­рополе и в Гори, далеко не соответствует на­родным требованиям, и подготовка в этих уч­реждениях не удовлетворительна. Где выход? Можно ли рассчитывать на духовенство? Вряд ли. Один корреспондент, например, описывает в «Казань-Мухбире» положение татар в Хвалын­ском уезде Саратовской губернии. В этом уезде 25 татарских сел с мечетями. При каждой ме­чети есть мектебе или медресе, всего 50 му­сульманских школ, в которых учатся при­близительно 3750 мальчиков, но население ос­тается невежественным. Почему?

Потому что почти все муллы в уезде захвачены узким фа­натизмом, которым, по утверждению корреспон­дента, они прониклись еще во время их учения в казанских богословских учреждениях. Вслед­ствие этого народ остается чрезвычайно суевер­ным, недоступным влиянию современного более научного мышления, и легко делается добычей ишанов (своего рода дервишей или членов му­сульманских религиозных орденов), которые в этом уезде развились в большом количестве и импонируют легковерному, темному народу своим якобы чудотворным даром.

Еще резче зву­чат обличения муллы, который жалуется в оренбургской газете «Вакт» на своих собратьев.

«Какие услуги оказывали наши имамы (муллы) прогрессу ислама? Сколько они открыли ре­формированных медресе? Сколько они потрати­ли на эту задачу сил и энергии? Объясняли ли они народу значение для нашей народности та­тарских газет и журналов? В праздничные дни излагали ли они философию и тайны ислама с точки зрения общего блага? Делали ли они по­пытку направить мысли и желания народа на то положение, которое мусульмане заняли или должны занять во внутренних и внешних собы­тиях нашего времени? Указывали ли они путь прогресса для мусульманской народности?

От­нюдь нет. Все мысли, вся энергия наших мулл поглощены метрическими книгами. Они сидят и ждут появления на свет мальчика или де­вочки. Потом они погружаются в заботы о том, как их поженить, и о свадебном пиршестве… Среди таких дел проходит вся жизнь наших имамов». Редакция прибавляет: «По-видимому автор этого письма очень хорошо знает поло­жение своих товарищей. Но что можем ожи­дать от людей, которые не учились в современ­ных реформированных школах и к тому же получают такое жалкое содержание?»

Другой мулла пишет о своем собственном положении («Казань-Мухбире» -1906 г.-№ 135). Он — второй имам в селе, женат, имеет трех детей. Он любит читать газеты, но, по бедно­сти, не может их выписывать, а только иногда берет у соседей. От прихода не получает почти ничего. Все платежи, установленные религиоз­ным законом, уходят на содержание старшего имама. Раньше автор письма получал не много, а в год появления статьи ничего не получил. Написал об этом в Духовное собрание, которое ответило: «Переводитесь в другой приход». Хо­рошо, но «как бедному человеку найти другой приход? — Прошу, если возможно, мне помочь. Если бы я мог получить где-нибудь место при­казчика, я был бы счастлив. Богословское об­разование я получил в Кашгаре». Ответ редак­ции на это письмо был вряд ли более утеши­телен, чем ответ Духовного собрания. «Соберите съезд мулл, — пишет редакция, и на нем обсу­дите все ваши нужды».

Духовенство — это единственное ученое со­словие среди мусульман. Попадаются в нем от­дельные либерально настроенные и просвещен­ные лица, но как целое это духовенство по своей бедности и неподготовленности вряд ли сможет оказать большие услуги современному культурному движению, а часто оно настроено крайне враждебно ко всему передовому, вернее, прямо реакционно.

Противодействие духовных лиц мусульманскому культурному движению отчасти объясняется их зависимостью от прави­тельства. Русское мусульманство не свободно и не самостоятельно. Оно подчинено государству. Муфтий и шейх-ислам23, эти высшие представи­тели мусульманских Духовных правлений в Уфе, в Крыму и на Кавказе, назначаются мо­нархом. Их авторитет крайне ограничен, их положение сводится почти к положению прави­тельственных чиновников. Например, шейх-уль-исламу, главе шиитов на Кавказе, в течение многих лет не было разрешено объезжать при­ходы его округа, так как русские власти боя­лись, что пастырские объезды, увеличивая его духовный авторитет, вредно отразятся на ло­яльности мусульманского населения.

Назначают­ся на такие должности обыкновенно не те, кто пользуется любовью и доверием мусульман, а люди способные служить послушным орудием правительственных желаний. Тот дух, который царит на верхах правления делами мусульман­ской веры, проникает и вниз; подчиненность всех мусульманских религиозных учреждений государственной власти постоянно дает себя чувствовать, и очень часто муллы, опираясь на государственную власть, ищут в ней замену то­го чисто духовного авторитета, которого они в значительной степени лишены именно в силу своего подчиненного положения по отношению к государству. Понятно, что в борьбе за куль­туру к религиозному обскурантизму присоеди­няется обскурантизм социально-политический. Мусульманской прессе часто приходится обра­щать внимание на положение религиозных уч­реждений. Для такого благочестивого народа, как тюрки в России, реформа духовного управления — необходимое условие широкого разви­тия культуры, и не даром некоторые газеты в прошлом году усердно старались возбуждать интерес к этому вопросу.

Предлагаются разные проекты, реформы, суть которых сводится к тому, что все духовные должности должны быть выборные, и что только выбор высшего духовного лица (муфтий, шейх-уль-ислам) под­лежит утверждению со стороны государственной власти. Очень интересный план коренного пре­образования и объединения всех мусульманских духовных учреждений в России, составленный А.М.Топчибашевым в тюрьме и потом напеча­танный в газете «Вакт», к сожалению, вызвал очень мало обсуждений в прессе, и настоящий сдвиг мусульманского общественного мнения в этом вопросе, по-видимому, еще не совершился. Неуспех этой агитации наводит газеты на печальные размышления о положении мусуль­манской культуры. Откуда такая апатия, такое отсутствие отзывчивости к важным обществен­ным вопросам?

Читайте также:  Верховный муфтий о воздушной операции в Сирии

Опять слышится печальный от­вет об убогости культурных учреждений, о не­обходимости книг, библиотек, читален, а глав­ное новых школ. Обсуждается вопрос об обра­зовании учительских кадров: составляются про­граммы учительских союзов, пишутся статьи по педагогике, о необходимости введения в про­грамму мусульманских школ преподавания и национальных предметов, народной истории и народной литературы. Тщательно отмечается каждое отрадное явление в области просвеще­ния, открытие в разных городах просветитель­ных обществ (Нашр и Мааруф или Теракиун ислам)24, которые будут устраивать школы, лекции, издавать книги и брошюры, а ТаКЖЉ открытие реформированных школ или новых библиотек и читален. Но рядом с признаками прогресса отмечаются и признаки реакции. Просветительные общества в некоторых местах взялись за дело горячо, а теперь бездействуют. В том или другом городе молодежь, которая раньше проводила все свое свободное время в мусульманской читальне за чтением мусульман­ских и русских газет и книг, теперь постоянно посещает кабаки.

В прошлом году газеты с ра­достью приветствовали решение совещания при Таврическом губернском земстве устроить по всей губернии сеть начальных пятиклассных татарских школ с преподаванием в первые два года исключительно на татарском, в последние годы отчасти на татарском, отчасти на русском языках. Но тем же газетам приходится посто­янно жаловаться на отношение земств к му­сульманам, которые добросовестно уплачивают налоги, но не могут добиться возвращения хоть маленькой доли этих денег на нужды их на­циональных школ. Прогресс, несомненно, есть, но он движется так медленно, что газеты ино­гда впадают почти в отчаяние». «Во что бы то ни стало, — твердят они, — нужно вырабатывать людей. Пока у нас вся школьная система не преобразуется, надо пользоваться теми средст­вами, которые есть под рукой». «Жизнь рус­ских мусульман, — пишет «Вахт» (№ 35 от 1908 г.), — так замерла, что совсем забывают о существовании 20-миллионного мусульманского населения, и, может быть, сами мусульмане потеряли самосознание, забыли о себе. Так дол­го ждали Думу. Дума есть, и никто ей не ин­тересуется, никто не помнит о депутатах, об их работе и их обязанностях.

О реформе Духовно­го правления на современных началах никто теперь не думает. Забывают о систематизирова­нии и объединении медресе, об учительских семинариях и народных университетах, о жен­ском образовании. Замечается возвращение к старым педагогическим приемам и склонность загнать дело просвещения в бесплодную область богословских прений». В другой статье (№ 348, тот же год) «Вахт» пишет: «Теперь мусульмане не собираются, чтобы обсуждать политику; их внимание сосредоточено на просветительных де­лах. Правда, культурное движение среди му­сульман в конце концов выходит на пользу всей России. Но вряд ли при теперешних об­стоятельствах правительство будет считаться с этим фактом и поощрять наше движение, или хотя бы разрешать необходимые собрания и съезды учителей и мулл.

Что же нам делать? Не пропуская ни одного дня, мы должны де­лать то, что действительно можем делать. Вот что мы можем и должны делать сейчас.

Мы должны идти в русские школы и учиться. Мы должны дать возможно большему количеству мальчиков и девочек образование в этих рус­ских школах и таким образом воспитывать в своей среде людей. Иначе мы почти ничего не можем делать. У нас нет научных и культур­ных сил. Но многие из нас имеют возможность отдать своих детей в русские школы. И это непременно надо сделать поскорее, чтобы, на­конец, наука и просвещение заняли у нас по­добающее им место».

Вопросы о непосредственных задачах насаж­дения культуры, естественно, занимают в му­сульманских газетах главное место. Но в чем выражается та основная общность настроения, которая составляет необходимую связь между писателем и читателем? Нет ли в мусульман-ских газетах признаков особых взглядов по от­ношению к более общим вопросам государст­венности и национальности и к современному международному положению?

Отчасти — да, осо­бенно в статьях о международной политике, и по некоторым другим поводам. Иногда это спе­циально мусульманское настроение проявляется в сентиментальной форме, например, в следую­щей статье из «Баянул-Хахха»: «Группа кресть­ян стояла около мечети и разговаривала; один из них, старик, говорил: «Пора молиться: по­чему не идете в мечеть?» Другие ответили: «Ты заботишься о молитвах, а мы о вере заботим­ся». Этот ответ характерен для наших сельских мусульман, он указывает на их отношение к вере. Они могут не исполнять обрядов, но они готовы до крайности защищать свою веру. Ведь крестьянин воспитывается в сознании, что надо защищать веру, и это сознание сидит в нем твердо, он не может мыслить вне этого созна­ния. А мы, горожане, говорим, говорим, гово­рим о прогрессе и культуре. Мы пишем статьи в газетах по вопросу о литературном языке, о панмусульманском съезде. Говорим о силах и средствах.   Открываем   клубы,   путешествуем, наша молодежь посещает читальни, поддержи­вает театры. Словом, ведем себя как настоящий культурный народ. Но… а вот об это «но» спо­тыкается вся наша работа. Но 20-миллионное татарское население не живет только в городах. В деревнях очень и очень много мусульман, в темных деревнях, далеко от наших культурных центров. Как живет деревня? Как она смотрит на нас? Принимает ли она наши идеалы? Ведь в конце концов мы, в городах, ровно ничего не знаем о взглядах и настроениях деревни, и ес­ли бы нам стали подробно рассказывать о де­ревенской жизни, волосы дыбом стали бы…»

В некоторых газетах появляются от времени до времени статьи о религиозных вопросах (например, о посте), и недавно в журнале «Шура» была напечатана рядом со статьями о литературе и мусульманской и общей истории нравоучительная статья о «Слове и деле», по­священная размышлениям о том, что вообще желательно много делать и мало говорить. Тут же ссылка на энергию лаконичных англичан. Такие статьи, которые читатели русских жур­налов, конечно, считали бы скучными и, может быть, смешными, печатаются недаром. Именно при помощи их поддерживается живая связь с населением, почти единственное чтение, которо­го в течение столетий и до сих пор заключа­лось в богословских и нравоучительных тракта­тах, и следует помнить, что, хотя вся тюрк­ская печать в России носит национальный ха­рактер, но чем консервативнее газета, тем ярче она подчеркивает именно религиозно-догматическую сторону своего мусульманства.

Некоторая обособленность настроения про­является также в статьях о международной по­литике. Крайним примером может служить ста­тья, написанная в номере недавно закрытой «Таде-Хаята» от 1 июня прошлого года по по­воду визита короля Эдуарда. «В отношениях между Россией и Англией, — писала бакинская газета, — произошла крупная перемена, которая имеет значение, между прочим, и для всего ислама. Самый главный из вопросов, которые занимают внимание всей Европы, из-за которых и гуманные, и просвещенные государства воо­ружаются ружьями и пушками и стоят гото­выми в любой момент пролить кровь миллио­нов людей-братьев, — это так называемый вос­точный вопрос. Это значит, что эти просвещен­ные и культурные чудовища раскрывают свои пасти во все стороны и постоянно думают о том, что и как проглотить. Для них Восток является только куском корма, пищей.

Эта пища состоит из Турции, Персии, Афганистана, Египта, Марокко, Индии, Алжира и Судана, потом Китай, Япония, Африка и так далее. Часть этой пищи — Алжир, Судан и Туркестан — уже съедена и теперь переваривается, а ос­тальное, наверное, тоже рано или поздно попа­дет в пасть чудовища… Около этой добычи об­вились жадные французские, немецкие и дру­гие чудовища, но они вряд ли добьются чего-нибудь, кроме маленьких кусочков. Слова обоих монархов были словами мира и спокойствия, и, действительно, мир Европы вряд ли поколеб­лется от этой встречи, но это не значит, что вообще мир обеспечен. Трения между европей­скими державами возникают обыкновенно на азиатской почве».

С другой стороны, «Вахт» — газета национа­листическая, но более прогрессивного направле­ния, чем «Таде-Хаят», недавно, по поводу сла­вянской агитации в России, [она] протестовала против попыток, особенно со стороны либераль­ной печати, основывать внешнюю политику не [на] началах права и справедливости, а на на­чалах расовых и племенных. «Терджуман» — га­зета иного направления, чем «Вакт» жж «Таде-Хаят»(№ 41), обсуждая прошлогоднюю славян­скую неделю, задает себе вопрос: есть ли сход­ство между славянским миром и миром тюрко-исламским, и следует ли считать их интересы общими или противными. Автор находит боль­шое сходство между славянским и тюрко-исламским миром.

Славяне, точно так же, как и тюрки-мусульмане, не смогли, противодейст­вуя влиятельным и сильным союзам, объеди­ниться и образовать одно сильное государство, они остались раздробленными, и вследствие этого большинство из них попало под власть других более сильных народов. Народы, господ­ствующие над славянами или соседние с ними, точно так же, как народы, господствующие над мусульманами или соседние с ними, преследуют их, съедают, высасывают, стараются их погло­тить. Славяне отстают от своих соседей в сель­ском хозяйстве, в промышленности и в культу­ре. А мы… Словом, это сходные миры.

Читайте также:  Кто лоббирует интересы Турции в Татарстане и Башкирии?

Но хо­тя славяне похожи на нас, они все-таки далеко опередили нас в культурном отношении, и нам приходится брать у них уроки. Теми же сред­ствами, которые они нашли для исправления своих недостатков, мы можем воспользоваться.

Поэтому тюрки-мусульмане должны ознакомить­ся с жизненным движением среди славян. Что же касается вопроса о взаимных интересах, ав­тор пишет: «Тюрки-мусульмане образуют в Рос­сии средостение между двумя человеческими муравейниками — европейцами и китайцами. В этой широкой равнине Европа и Китай их не оставят в покое. С обеих сторон они хлынут. Как наводнение все зальют и подавят, но евро­пейцы не только покорят грубой силой, они возьмут население в плен своей культурой и своим капиталом. Поэтому русские и мусульма­нине должны приготовиться рука «об» руку встре­тить это нашествие Гога и Магога.

Россия под­чинила себе часть тюрко-исламского мира и до сих пор не примирилась с той частью, которая осталась независимой. В разные времена Анг­лия считалась другом ислама, потом мусульма­не вступили в хорошие отношения с Германи­ей. Но вопрос о дружбе и союзе между исла­мом и Россией никогда не обсуждался. Напро­тив, между русской частью славянского мира и миром ислама тянутся целые столетия полити­ческих столкновений. Начиная с первого напа­дения тюрков и ответных нападений славян, это продолжается уже 500 лет. Ввиду этого по­ка скорее приходится говорить о противопо­ложности, чем об общности интересов славян­ского и тюрко-исламского мира…» В конце концов, несмотря на вековую борьбу, «Терджуман» все-таки проповедует мысль о сближении между Россией и исламским миром, которое должно выразиться, между прочим, в сближении и, может быть, в союзе между Рос­сией и Турцией.

Один приуральский мусульманин, человек с широким мусульманским образованием, гуман­ный и мягкий, который любит неторопливо рассказывать про разные философские течения в исламе, про тонкости мусульманской юрис­пруденции, про богатство и точность арабской философской терминологии, недавно с гордостью рассказывал мне про одно известное медресе, где все еще основательно преподается мусуль­манская наука.

Но разговор об этой школе на­вел его на грустные мысли. «Наше положение сейчас, — говорил он, — особенно трудное. Ста­рое колеблется, молодежь от нас уходит, чего-то ищет, а новое не определенно и не установ­лено. Народ наш напуган: он знает, что рефор­мы нужны, что обновление всей татарской на­родной жизни необходимо, но он почему-то бо­ится движения. Многие говорят теперь: «Потише, а то правительство рассердится, и ничего не получим».

Такое настроение больше всего вредит нашей работе. Конечно, работа идет. У нас есть реформированное медресе, на­пример, медресе Хусейни в Оренбурге. Но этого далеко- не достаточно. На каждом шагу мы встречаем только препятствия…»

Такой пессимизм при теперешних обстоя­тельствах совершенно понятен. Движение толь­ко что началось, не успело еще дать положи­тельных результатов, положить серьезное нача­ло действительному переустройству, как вдруг наступила и внешняя, и внутренняя реакция. Но значит ли это, что движение остановилось и что мечты мусульманских прогрессистов о на­циональном возрождении напрасны? Если бы движение было придумано несколькими отдель­ными лицами или группами в Баку, в Казани, в Бахчисарае, было бы действительно основание мрачно смотреть на вещи. Ведь Мусульманский союз не легализован.

Русское мусульманство не имеет теперь настоящего центра. Центром дви­жения должна была являться мусульманская фракция в Думе, но она малочисленна, слаба и мало активна. Объединительной организации для мусульман в Европейской России почти не существует, а мусульмане в Средней Азии, осо­бенно после того, как П-я Дума была распуще­на и Средняя Азия лишена представительства, имеют очень мало прямых связей, кроме торго­вых, со своими единоверцами по эту сторону Урала.

Если бы движение было чисто искусст­венное, горсточка прогрессивных работников могла бы сейчас впасть в отчаяние. Но му­сульманское движение есть неизбежное следст­вие трех факторов. Во-первых, исторического процесса, постепенно стянувшего большинство тюркских народов под русскую власть. Во-вторых, общерусского освободительного движе­ния.

В-третьих, пробуждения ислама по всему миру. Тюркские народы, находящиеся в преде­лах одного государства, не могут не сближать­ся, и темп этого сближения будет усиливаться по мере того, как будет подыматься культур­ный уровень отдельных групп. Настоящий тол­чок к развитию культуры, в широком смысле, дало освободительное движение. С наступлением реакции и с понижением интенсивности обще­ственной работы по всей России, естественно, произошла задержка в мусульманском движе­нии, и эта задержка была для мусульман еще чувствительнее, потому что у них общественные навыки гораздо слабее, чем у многих других народностей, населяющих Россию, в деле куль­турного строительства они менее гибки, меньше умеют приспособляться к изменившимся об­стоятельствам, найти цельное разрешение про­тиворечий между идеалами 1906 года и дейст­вительностью 1909 года.

Кроме того, сейчас подвергается строгому испытанию их старая культура. Ведь хотя некоторые тюркские пле­мена в России все еще находятся на уровне кочевой жизни, но большая часть тюркских народов, пропитанная более высокими тради­циями той арабской и персидской культуры, которую принес с собой ислам, в особенности Средняя Азия, подвергалась влиянию персид­ской культуры; там персидские поэты и фило­софы постоянно читались и переводились; зна­менитейший тюркский среднеазиатский поэт так называемой джагатайской эпохи Ширг-Али25жил долго в Мешхеде и находился под сильным влиянием персидской литературы.

Правда, мусульманская культура в России, как и в других странах, перестала развиваться, в ней воцарился прочный догматизм, произошел застой. Но теперь, когда среди всех магометан­ских народов замечается пробуждение, опять поставлен на очередь вопрос о годности мусульманской культуры как орудия для даль­нейшего развития народов, исповедующих ис­лам.

На этот вопрос пытаются ответить му­сульмане в Турции, в Персии и в России. Крайне интересно, что в Турции и в России одновременно подвергаются испытанию и му­сульманская культура и тюркская народность. Сумеют ли тюрки найти переход, установить какую-то естественную преемственность между старой и новой культурой, сохраняя духовную суть ислама, усилить свою народность усвоени­ем мировой культуры? Вот вопрос, который имеет сейчас и для Турции и для русских му­сульман чрезвычайно важное значение.

Во вся­ком случае удача или неудача турецких про­грессистов будет сильно отражаться на русско-мусульманском движении. Но, в конце концов, доступ к мировой культуре, который и есть не­обходимое условие настоящего национального подъема, сделается вполне открытым для рус­ских мусульман, только как результат полного торжества конституционного движения в Рос­сии.

Теперь переходное время, туманная эпоха реакции, когда трудно разгадать будущее, когда все разделяется, обособляется, и теряется то сознание общей цели, в которой состоит глав­ная сила государства. Время, особенно тягост­ное для такого народа, как русские мусульма­не, у которых движение только что началось, у которых только что просыпается сознание ши­рокой национальной задачи. Если русское об­щество проявит некоторую чуткость понимания этой общей задачи и внимательное сочувствие к тем, которые стараются ее осуществить, тогда смягчится у мусульман гнетущее и вредное чувство одинокости, отдаленности и обособлен­ности. Это послужит на пользу столько же му­сульманам, сколько и всему русскому государ­ству.

Г. Алисов

Русская мысль.-1909.-№7.-С.28-61.

 

Примечания

1. «Вакыт» — газета, издававшаяся на татарском языке в Оренбурге в 1906-1918 гг. Издатели — братья Рамеевы.

2. «Нагир» — мусульманское культурно-просветительское и благотворительное общество г.Баку.

3. «Мааруф» — мусульманское культурно-просветительское и благотворительное общество г.Баку, в создании, финансировании и деятельности которого активное участие принима­ли азербайджанские предприниматели Тагиев, Асадуллаев, Нагиев и др., а также общест­венные деятели А.-М.Топчибашев и др.

4. Тагиев Зайнал-Абедин хаджи-?

5. «Степь» — ?

6. Габетдинов Г. — ?

7. Меликов Хасан (1837-1907) — в 1875-1877 гг. издатель газеты на азербайджанском языке «Игенче» (Сеятель, г.Баку). Газета была закрыта в связи с началом русско-турецкой вой­ны 1877-1878 гг.

8. «Хђят» (Жизнь) — газета, издававшаяся на азербайджанском языке в Баку.

9. Шура» (Совет) — журнал на татарском языке, издававшийся братьями Рамеевыми в Оренбурге с 1908 по 1918 г. Бессменный редактор — Риза Фђхретдин.

10. «Бђянелхак» (Объяснение истины) — газета на татарском языке, издававшаяся Ахметзя-ном и Мухаметзяном Сайдашевыми в г.Казани с 1906 по1914 г.

11. «Ислах» (Реформа) — журнал, издававшийся на татарском языке в г.Астрахани в 1907 г.

12. «Йолдыз» (Звезда) — газета, выходившая на татарском языке в г.Казани с 1906 по 1918г. Издатель-редактор — Хади Максуди.

13. «Эхбар» — газета, выходившая на татарском языке в г.Казани с 1907 по 1908 г.

14. «Иттифак» (Союз) — газета (?), издававшаяся в г.Баку (?).

15. «Тђрђкъкый» (Прогресс) — газета, издававшаяся в г.Баку.

16. «Идел» (Волга) — газета, выходившая на татарском языке в г.Астрахани с 1907 по 1914 г. Издатель-редактор — Габдрахман Гумеров.

17. «Мулла Насретдин» — иллюстрированный, сатирический журнал, выходивший в г.Тифлисе на азербайджанском языке.

18. «Нур» (Луч) — газета, выходившая на татарском языке в г.Санкт-Петербурге с 1905 по 1914 г. Издатели-редактор — Гатаулла и Сафа Баязитовы.

19. «Мђгълњмат» (Известия) — журнал на татарском языке, издававшийся в 1908-1910 (?) и 1916-1917 гг. в Уфе и Оренбурге. Орган Оренбургского духовного собрания.

20. «Икътисад» (Экономика) — журнал, выходивший на татарском языке в 1908-1913 гг. в Оренбурге. Издатель-редактор — Мухаммед-Фатых Муртазин.

21. «Тђрбия» (Воспитание) — журнал, посвященный проблемам воспитания и выходивший на татарском языке в 1908 г. в Казани.

22. «Дебистан» (Начальная школа) — ?

23. Шейх-ислам — имеется в виду религиозный сан шейх-уль-ислам.

24. «Тђрђкъкый вђ ислам» — просветительское общество.

25. Ширг-Али.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

6 + двенадцать =

Next Post

Муфтий Нигматуллин отправился в Белорецк наводить порядок

Чт Окт 22 , 2015
Состоялась поездка в Белорецк руководства Духовного управления мусульман Республики Башкортостан во главе с председателем, муфтием Нурмухаметом Нигматуллиным. Его сопровождали представители Совета по государственно-конфессиональным отношениям при […]
Муфтий Нигматуллин отправился в Белорецк наводить порядок