Усадьбы губернаторов Уфимско-Оренбургского края

62624 Усадьбы губернаторов Уфимско-Оренбургского края История и краеведение Свой дом

Губернаторский дом в Уфе после реставрации, проведенной в 2001–2002 гг. по проекту уфимского архитектора Ю. А. Пацкова. Уфа. Фото Сергея Синенко

Усадьбы губернаторов Уфимско-Оренбургского края — Уфа от А до Я

Дополнение к статье «Губернаторы Уфимско-Оренбургского края« — Уфа от А до Я

 

И. М. Гвоздикова

Резиденции элиты власти в Оренбургской губернии в конце XVIII — середине XIX вв.

Широко известны такие виды российских дворянских усадеб как аристократические усадьбы в столицах и их пригородах, в крупных губернских городах; дворянские гнёзда – помещичьи усадьбы в родовых имениях, часть которых исследователи выделяют в особую группу – культурные гнёзда, сплачивавшие определённый круг друзей и единомышленников владельцев усадеб. Историки определяют усадьбы «как важнейшее духовное, культурное и социально-психологиче­ское пространство, сферу становления и выражения личности владельца».

В Оренбургской губернии сложились такие крупные дворянские гнёзда как имение богатых землевладельцев Тимашевых с усадьбой в с. Ташлы, Мансуровых, Дурасовых, Звенигородских, владельцев усадеб в сёлах Спасском, Никольском, Тугустемир Оренбургского уезда и др. Особо выделялся загородный усадебный комплекс «родового гнезда» Тимашевых.

В середине XIX в. в центре усадьбы был «трёхэтажный дом, построенный из камня, с флигелями, будуаром и высокими просторными залами и комнатами, достаточно вместительными, чтобы принимать большое число гостей». Дом представлял собой настоящий замок. Тимашевы каждое лето принимали у себя немалое количество друзей и знакомых, приезжавших из столиц и дворянских имений губернии. «Поездки или прогулки пешком в соседние леса и долины…, вечера музыки, пение и душевные разговоры делали пребывание в Ташле очень приятным», – вспоминал военный инженер И.Ф. Бларамберг.

Следует отметить и усадьбу представителя местной экономической элиты – винного откупщика В. Звенигородского: «Около просторного комфортабельного дома был построен большой каменный флигель, специально для гостей, в котором могли удобно разместить четыре – пять семей».

В усадьбе были сады с оранжереями и парниками. Хозяин «был известен своим гостеприимством по всей губернии». К нему приезжали военные губернаторы и их приближённые. А военный губернатор В.А. Перовский даже разделял внимание Звенигородского к своим оранжереям. Во время военного похода на Кокандское ханство к Ак-Мечети Перовский в начале июня 1853 г. «отыскал в Кара-Куме… чудесные кусты гребенщика» и просил передать Звенигородскому, «чтобы он прислал за ними подводу».

Условно к миру усадьбы дворянской элиты можно отнести резиденции военных и гражданских губернаторов. В Оренбурге и Уфе их резиденциями и одновременно жилыми помещениями были губернаторские дома. Некоторые губернаторы заводили на период их службы в регионе усадьбы на взятой в аренду земле. Эти временные усадьбы обладали многопрофильными функциями: как административные центры по управлению краем и как культурные провинциальные гнёзда, собиравшие родственников и личных друзей губернаторов, местное дворянство, военное и гражданское чиновничество, учёных, путешественников по Южному Уралу, Казахстану, Средней Азии.

Местное светское общество имело возможность реализовать свои культурные запросы в мероприятиях военных и гражданских губернаторов (балы, театр, государственные праздники), проводимых в резиденциях начальников губерний и их загородных домах. Военные, с 1851 г. генерал-губернаторы, в Оренбурге, гражданские губернаторы в Уфе, «хозяева» Оренбургской губернии, уже в силу своих служебных обязанностей участвовали в развитии провинциальной культуры.

Корпус оренбургских губернаторов был неоднороден. Наиболее деятельные и талантливые из них оставили яркий след своей общественной и культурной деятельности в крае. Главными начальниками Оренбургского края служили 6 –военных губернаторов (1798–1851 гг.), вслед за ними трое Оренбургских и Самарских генерал-губернаторов (1851–1864 гг.). Под их общим контролем работали гражданские губернаторы – начальники губернии. С 1800 по 1856 гг. назначались 12 гражданских губернаторов, а всего до раздела в 1865 г. Оренбургской губернии на Уфимскую и Оренбургскую служило 15 гражданских губернаторов. Местом пребывания военных и генерал-губернаторов был определён Оренбург, гражданских губернаторов – Уфа.

Военные губернаторы и генерал-губернаторы являлись доверенными лицами императора и были ответственны только перед ним. Осуществляя политическую связь между высшими, центральными и местными органами управления, они наделялись чрезвычайными полномочиями. Главные начальники края несли функции верховного надзора за всей системой местных управленческих структур и одновременно командовали регулярными и иррегулярными воинскими частями, расположенными в губернии.

В распоряжении военных губернаторов были большие воинские силы: Отдельный Оренбургский корпус (армия), Оренбургское и Уральское казачьи войска, Башкиро-мещерякское войско (с 1834 г.). Им принадлежала огромная власть в крае. Гражданские губернаторы, назначаемые императором по рекомендации министра внутренних дел, как «хозяева вверенной им губернии» обладали большой распорядительной и надзорной властью над гражданскими управленческими структурами.

С целью препятствия коррупции и произволу со стороны гражданских губернаторов предусматривался их перевод из губернии в губернию через три – пять лет, им запрещалось иметь в губернии крупную недвижимость. Для военных губернаторов сроки службы не ограничивались, но на покупку земли требовалось высочайшее разрешение.

Резиденции элиты занимали казённые или съёмные дворянские дома, служившие одновременно квартирами губернаторов, а в летнее время их переносили в загородные усадьбы.

Оренбург

Военные губернаторы генерал-майор Н.Н. Бахметев (1798–1803) и генерал от кавалерии князь Г.С. Волконский (1803–1817) жили в центре Оренбурга в казённом большом деревянном одноэтажном доме – «10 окон по улице». Перед зданием была площадь со скверами. В последние годы своего правления Волконский перебрался в здание губернаторской канцелярии, построенное на возвышенном берегу р. Урал.

Его преемник генерал от инфантерии П.К. Эссен (1817–1830) тоже жил в этом доме, неудобном и уже требовавшем ремонта. Эссен и следующий военный губернатор генерал-лейтенант граф П.П. Сухтелен (1830–1833) занимались проектами по перестройке здания с целью увеличения его внутренней площади. Были составлены два проекта: губернским архитектором Алфёровым и архитектором Уральского казачьего войска Г. Гопиусом. Но дело до их реализации не дошло.

Граф Сухтелен избрал себе «барски построенный» в Оренбурге дом помещика Е.Н. Тимашева, где владелец постоянно не проживал. К тому же в феврале 1833 г. Тимашев был избран предводителем губернского дворянства и прослужил в этой должности четыре трёхлетия до конца 1844 г. Как глава дворянского депутатского собрания, он обязан был подолгу находиться в Уфе. Свой наследственный дом в Оренбурге он и передал под квартиру военных губернаторов Сухтелена, а затем В.А. Перовского (1833–1842).

Дом помещиков Тимашевых, построенный в конце XVIII – начале XIX вв. был достаточно вместителен. Двухэтажное здание, возведённое в стиле русского классицизма, стояло на высоком цоколе, придававшем ему основательность. Нижний этаж был каменный, верхний и мезонин – деревянные (в 1999 г. здание сгорело, была выстроена копия). В этом особняке губернаторы принимали императора Александра I (1824 г.), цесаревича Александра Николаевича (1837 г.), А.С. Пушкина (1833 г.).

При В.А. Перовском проект строительства губернаторского дома был переработан, а 5 мая 1839 г. рассмотрен и одобрен Николаем I. К концу 1840 г. основные строительные работы завершились. Здание было симметричным в плане с западным и восточным крылами, как полагалось по нормам классицизма. Оно имело два этажа и большое чердачное помещение, т. н. антресольный этаж. «Наверху посередине главного фасада располагался бельведер», откуда открывался замечательный вид на р. Урал и Зауралье. На углу здания на уровне второго этажа выступал эркер – застеклённый крытый балкон. «На набережную выходил портик с балконом, причём пандусы позволяли подъезжать в карете прямо к парадной двери». Помещения для приёмов, с высокими потолками, располагались на втором этаже. Отделка интерьеров, лестничные ограждения выполнялись по рисункам петербургских художников. В доме военных губернаторов размещалась и губернаторская канцелярия.

После отставки В.А. Перовского в губернаторский дом переехал последний Оренбургский военный губернатор генерал-лейтенант В.А. Обручёв (1842–1851). С 1851 по 1864 гг. здание занимали Оренбургские и Самарские генерал-губернаторы: генерал от кавалерии В.А. Перовский (1851–1856), генерал-лейтенант А.А. Катенин (1857–1860), генерал от артиллерии А.П. Безак (1860–1864) и Оренбургский генерал-губернатор генерал от артиллерии Н.А. Крыжановский (1864–1881). В мемуарной литературе дом называют дворцом генерал-губернаторов.

Свои резиденции высшая бюрократия края на несколько лет пребывания у власти превращала фактически в собственные дома, где постоянно или временно жили их семьи, родственники, где они принимали не только военных и гражданских чиновников, но и личных друзей. В первой половине и середине XIX в. В.А. Перовский губернаторствовал более 15 лет, Г.С. Волконский – 14 лет, П.К. Эссен – 13 лет, В.А. Обручёв – 9 лет.

К Г.С. Волконскому, жившему в Оренбурге без семьи, несколько раз приезжала и подолгу гостила жена Александра Николаевна, дочь фельдмаршала князя Н.В. Репнина, статс-дама и обер-гофмейстерина при императорском дворе; замужняя дочь княгиня Софья с подругами. В январе – феврале 1808 г. отца навещали сыновья Сергей и Николай. Сергей, штабс-ротмистр Кавалергардского полка (с 1813 г. – генерал-майор), прославился в военных действиях против французских войск в 1806–1807 гг. (в дальнейшем – участник Отечественной войны 1812 г. и заграничных походов 1813–1814 гг., член Союза благоденствия и Южного общества, осуждённый по I разряду и по конфирмации 10 июля 1826 г. приговорённый к каторжным работам на 20 лет). Николай, принявший фамилию матери (чтобы сохранить род князей Репниных), генерал от кавалерии, также участвовал во всех походах против Наполеона.

Губернаторский дом Г.С. Волконского был местом общения всех крупных чинов города, а также приезжавших в Оренбург гражданских губернаторов А.А. Врасского, И.Н. Фризеля, М.Ф. Веригина, богатых дворян – помещика Н.И. Тимашева, владельца Кагинского и Узянского заводов И.Е. Демидова, занимавшегося благотворительностью купца Ф.К. Шапошникова и других.

В письмах дочери Г.С. Волконский в 1808 г. сообщал: «Каждой вечер всё общество у меня занимается забавами… и на всё довольной расход» – и жаловался, что ранее «было здесь свободно жить, ныне – во всём дороговизна: пуд кофею – 100 р., 80 р. пуд сахару». Князь устраивал музыкальные вечера, приглашая иногда исполнителей из столиц, где знакомил своих гостей с музыкой русского композитора Д.С. Бортнянского, итальянцев – Б. Марчелло, Д. Палестрина, Д. Перголези, А. Страделла Следует отметить, что Волконский знал и высоко ценил творчество художника-живописца В.Л. Боровиковского, которому заказывал портрет Александра I для своего губернаторского дома, а по просьбе заводчика И.Е. Демидова просил «писать всю императорскую фамилию».

В обязанности Главного начальника края входило устройство в праздничные дни парадных обедов и балов для командиров воинских частей и своих ближайших сослуживцев. Помимо этого в губернаторском доме были вечера для танцев, на которые Волконский приглашал «жён и дочерей казачьих офицеров в их казачьих нарядах: девицы в жемчужных лентах или повязках, а замужние в кокошниках. Он был последним губернатором, к которому на вечера приглашались казачки». Этнографические вечера сменялись открытыми праздниками для «народного увеселения» с фейерверками, запусками ракет. Со слов старожилов, генерал-майор И.В. Чернов записал, что «очень блистательные были празднества» во время приезда к Волконскому жены и других родственников: «Выставляемы были бочки пива и вина, на ногах стояли жареные быки и бараны с золотыми рогами; вечером фейерверк превзошёл всё, что оренбуржцы доселе могли видеть. Фокусник пустил огненного змея, который пролетел город и рассыпался над кладбищем»[14].

Оренбургское светское общество приглашалось на такие представительные собрания как конфирмация избранных ханов Младшего казахского жуза (орды). Так, в сентябре 1805 г. накануне отъезда хана Джантюри в жуз «у губернатора был прощальный бал, куда кроме хана были приглашены все султаны, бии и знатные киргизы, все чины местных управлений и цвет оренбургского дамского общества».

На проведение таких празднеств Волконский тратил казённые деньги, выдаваемые, в основном, на парадные обеды, и своё собственное жалованье. Пришедший ему на смену П.К. Эссен отличался прижимистостью. В губернаторский дом приглашались лишь «выдающиеся по своему служебному значению лица». Народные празднества проходили в зауральской роще, куда с разрешения губернатора «посылалась музыка и песенники из казаков и солдат…, устраивались фейерверки». На берегу Урала Эссен выстроил загородный дом с садом, где жил с семьёй всё жаркое оренбургское лето.

За участие в войне с Францией в 1806–1807 гг., русско-турецкой войне в 1809–1812 гг. и Отечественной войне 1812 г. П.К. Эссен был награждён высшим орденом Александра Невского, тремя золотыми шпагами с надписью «За храбрость». И ещё, император Александр I 31 декабря 1819 г. пожаловал военному губернатору 10 тыс. дес. земли в Оренбургской губернии. Эссен, единственный из военных и генерал-губернаторов края был вписан в Оренбургскую дворянскую родословную книгу. Отметим, что его предшественнику князю Волконскому было отказано в получении земли в Оренбургской губернии.

Самой длительной и наиболее плодотворной была служба генерал-адъютанта В.А. Перовского: военный губернатор в 1833–1842 гг., Оренбургский и Самарский генерал-губернатор в 1851–1857 гг. В 1857 г. за личные заслуги он был удостоен графского титула. Хорошо образованный, прошедший военную службу с чина прапорщика до генерала от кавалерии, участник Бородинского сражения и русско-турецкой войны 1828–1829 гг., Перовский находился в дружеских отношениях с многими видными политическими и культурными деятелями России. Самым близким товарищем был поэт и академик Петербургской академии наук В.А. Жуковский. А.С. Пушкину военный губернатор содействовал в поездке по Оренбургскому краю (1833 г.) для сбора материалов по истории Пугачёвского восстания. Блестящий мастер парадного портрета Карл Брюллов в 1833 г. написал портрет своего друга, начавшего службу военным губернатором, а его брат Александр, известный столичный архитектор, согласился стать архитектором зданий Дворянского собрания и Караван-сарая в Оренбурге.

Читайте также:  Город Козьмодемьянск (Марий Эл)

Перовский подбирал себе чиновников среди людей образованных, стремящихся служить на благо стране, обладающих широким кругозором. Он привлёк к работе по изучению Оренбургского края, сопредельных территорий казахских жузов, находившихся в подданстве России, и среднеазиатских ханств таких исследователей как географы, картографы, востоковеды братья Н.В. и Я.В. Ханыковы, писатель, лексикограф, этнограф, ученый-естествоиспытатель В.И. Даль, военный инженер, топограф И.Ф. Бларамберг, переводчик с восточных языков кандидат словесности П.И. Демезон, натуралисты Г.С. Карелин и А. Леман, офицеры-картографы А.М. Жемчужников и Н.В. Балкашин, востоковед В.В. Григорьев, историк В.В. Вельяминов-Зернов и др. По воспоминаниям обер-квартирмейстера Генерального штаба полковника Бларамберга, с 1840 по 1855 гг. служившего в Отдельном Оренбургском корпусе и проводившего топографическую съёмку губернии и земель казахских жузов, В.А. Перовский собрал «возле себя блестящий круг образованных военных и гражданских чиновников, так что жизнь протекала тут очень интересно и отдалённость от столицы не ощущалась».

Самым ярким событием для гостей и жителей Оренбурга стал праздник, организованный военным губернатором 13 июня 1837 г. в связи с приездом наследника Александра Николаевича. Состоялся парад войск Оренбургского корпуса, скачки на лошадях, в которых в красивой военной форме участвовали две сотни башкир. Как писал флигель-адъютант полковник С.А. Юрьевич, сопровождавший наследника: «азиатцы, образованные на европейский манер, новосформированные полки башкирцев, смешанные с Уральскими казачьими полками, стройными манёврами занимали великого князя».

После обеда начался «азиатский праздник». Его программа сохранилась в дневниковой записи воспитателя наследника поэта В.А. Жуковского: «13 [июня]. Пребывание в Оренбурге… После обеда азиатский праздник. Киргизское кочевье (кибитка). Диван. Решётка. Стрелы или унины. Круг. Кошма или войлок. Скачка вокруг холма. Скакали лошади некованые и некормленные, без овсов, без сёдел, в шлеях. Две скачки. Выигрыш. Верблюды, лошади, кафтаны. Скачка на верблюдах. Пляска башкирская. Борьба башкир с киргизами. Музыка башкирская. Музыкант: курайчи; инструмент: курай или чеблузга. Юрлаучи-певец. Баксы или колдун киргизский; змеи, прыганье на саблю, исступление. – Чай в кибитке. Театр в галерее». Только после ознакомления наследника с искусством башкир и казахов Перовский повёл гостя на встречу с оренбургским благородным обществом, собравшимся в специально сооружённой галерее. Для встречи наследника Перовский «мастерски успел соединить европейские удовольствия с азиатскими потехами».

О любви В.А. Перовского к восточной культуре говорит и описание интерьеров его дома. Так, по воспоминаниям сенатора К.И. Фишера, близко знавшего Перовского, «внутреннее убранство его покоев представляло тип сурового воина и восточного сибарита. Рабочий стол его окружён был рыцарями в стальных латах, и все стены обвешаны мечами, ружьями и пистолетами. Среди комнаты лежал огромный пёс, грозный и смышлёный; рядом комната, обвешанная и устланная богатыми коврами; вокруг стен широкие турецкие диваны, на полу – богатый кальян, а в стене огромное зеркало, составлявшее скрытую дверь».

Как говорилось выше, губернаторский дом строился в конце 30 – начале 40-х годов, не было в Оренбурге в это время и «общественного дома для собраний интеллигенции». В 1841 г. Перовский, на взгляд очевидцев, «соорудил грандиозное здание Дворянского собрания» или, как тогда его именовали Благородного собрания. По описанию специалистов здание построено в стиле классической архитектуры.

Главный фасад решён в виде двух ризалитов, между которыми на цокольном этаже шла терраса. «Окна главного зала уходят, таким образом, куда-то в глубь здания, создавая атмосферу отдалённости от улицы». Дворовой фасад также имел два больших выступа, между которыми располагался полукруглый объём гостиной с крыльцом и огибающей его с обеих сторон лестницей. В архитектурной композиции использован дорический ордер. В качестве ограждения крышу над главным фасадом украшала балюстрада. Здание имело два больших зала и небольшие помещения. Внутренняя отделка отличалась изяществом.

Административный статус Оренбурга как уездного города не требовал возведения дома Дворянского собрания. Но город был военным центром Оренбургского края и в нём проживало много дворян в военных чинах, в том числе гвардейское и армейское офицерство, гражданская бюрократия. В середине 30–40-х годов 78% населения Оренбурга составляли военные, среди них – 17% дворян и чиновников – около полутора тысяч человек. По численности дворян и чиновников город занимал первое место среди городов края и всего Урала. Причём подавляющее большинство их составляли потомственные дворяне[25]. Такая особенность Оренбурга, а также близость к нему крупных имений Мансуровых, Толмачёвых, Тимашевых, Пасмуровых, Эннатских и др. побудили Главного начальника края заняться возведением дворянского культурно-просветительного центра.

Открытие Дворянского собрания состоялось 2 декабря 1841 г. Накануне прошёл сбор денег для устройства бала среди военных и гражданских чиновников Оренбурга и помещиков из близлежащих к городу имений и сумма составила 10 тыс. руб. ассигнациями. Как писал участник торжеств, «такого бала оренбуржцы ещё никогда не устраивали. Блестящие мундиры, богатые туалеты, музыка, обслуживание и ужин были не хуже, чем в Петербурге». Большим событием в культурной жизни города стало создание в конце 1843 г. любительского театра, которому военный губернатор предоставил помещение в одном из больших залов Дворянского собрания. Инициаторами и артистами этого «приятного нововведения» были офицеры Генерального штаба. «Премьеры выливались в праздник для всего Оренбурга, – писал оформитель и бухгалтер театра. – Билеты обычно расхватывались заранее, на всю зиму были абонировано половина мест и все приставные стулья. Зал был всегда полон».

Здание Дворянского собрания, Дом военного губернатора, комплекс Караван-сарая относятся к самым значительным постройкам правления военного губернатора В.А. Перовского.

Загородные резиденции В.А. Перовского

Пока в столице рассматривались проекты возведения губернаторского дома Перовский перенёс свою резиденцию на пять жарких оренбургских месяцев (май – сентябрь) в Башкирию, выстроив там усадебные комплексы, которые он сам называл «кочёвками». В течении многих лет – с 1834 по 1841 гг. и с 1851 по 1856 гг. они становились административными центрами по управлению Оренбургским краем, местами работы отечественных и иностранных учёных, культурными центрами, куда приглашались профессиональные мастера искусств и башкирские народные исполнители и, наконец, местами отдыха самого губернатора, его родственников и близких друзей.

Первая «кочёвка» Перовского была в 9-м башкирском кантоне в верховьях реки Белгушки (Белегуш) в сотне километров к северо-востоку от Оренбурга. По современному административно-территориальному делению «кочёвка» находилась на границе Саракташского района Оренбургской области и Зианчуринского района Республики Башкортостан. Военный губернатор построил «себе на кочёвке дворец, летние помещения, имел большой штат служащих, живших с ним вместе и на его счёт».

На «кочёвке» подолгу жили и работали ближайшие помощники военного губернатора по гражданской части чиновники особых поручений В.И. Даль (с 1833 по 1841 г.) и Я.В. Ханыков (с 1835 по 1842 г.). В Оренбурге они начали свою административную деятельность и одновременно вели научную работу. Учёный-натуралист Даль 29 декабря 1838 г. был избран в члены-корреспонденты Петербургской Академии наук по отделению естественных наук. Им были написаны исследовательские работы о природе, этнографии, фольклоре народов Южного Урала и Казахстана.

К заслугам Даля перед отечественным востоковедением принадлежит приобретение им в 1838 г. через бухарцев рукописи сочинения хивинского историка XVII в. Абу-л-Гази Бахадур-хана «Родословная тюрок», которую он отослал в Академию наук. Научная деятельность Я.В. Ханыкова в области географии и картографии также была тесно связана со служебными обязанностями. Он возглавлял губернский статистический комитет, по заданию военного губернатора готовил проекты по изменению управления иррегулярными войсками, в том числе Башкиро-мещерякским, опубликовал в 1839 г. в столичном издании «Материалы для статистики Российской империи» работу «Географическое обозрение Оренбургского края».

Практическую и научную деятельность В.И. Даля и Я.В. Ханыкова Перовский высоко ценил. Оба они оставались среди его ближайших друзей до самой смерти графа Перовского.

По вызову Перовского и с отчётами в его летней резиденции побывали многие местные чиновники. Среди них председатель Оренбургской пограничной комиссии Г.Ф. Генс; будущий востоковед, прошедший тяжёлое испытание в Хивинском походе, Н.Я. Ханыков; офицер-картограф, адъютант Перовского, а с1840 г. исправляющий должность командующего Башкиро-мещерякским войском Н.В. Балкашин; преподаватель арабского и персидского языков в Неплюевском военном училище П.И. Демезон, посланец Перовского в Бухару (декабрь 1833 – май 1834 г.). Почётными гостями были многие другие российские и иностранные учёные, руководители дипломатических миссий и экспедиций в казахские жузы и среднеазиатские ханства.

Яркие впечатления от «кочёвки» Перовского сохранил в своей памяти известный российский учёный геолог академик Н.И. Кокшаров. В 1841 г. горный инженер Кокшаров сопровождал путешествовавшего по России президента Лондонского географического общества Родерика Мурчисона. Несколько дней Мурчисон и члены его экспедиции провели у Перовского.

В своих записках, опубликованных в 1890 г., Н.И. Кокшаров вспоминал: «На «кочёвке» у В.А. Перовского был выстроен просторный деревянный дом с небольшими деревянными пристройками, в которых жила свита и прислуга. Нас поместили самым комфортабельным образом в одной из пристроек». Ежедневно учёные совершали экспедиционные выезды: «Утром с молотками в руках мы ходили геогнозировать по окрестным горам, а потом большую часть проводили в обществе Перовского и под открытым небом ввиду прекрасной природы. Тем не менее благодаря такту и распорядительности любезного хозяина мы находили достаточно времени, чтобы привести в порядок наши путевые заметки и собранные экземпляры горных пород и окаменелостей… Вечером играла зарю башкирская стража на особых духовых инструментах». Кокшарову запомнился курьёзный случай, связанный с оказанием Перовским помощи гостившим учёным. «Когда он узнал, что один из членов экспедиции, а именно молодой граф А.А. Кейзерлинг (зоолог), интересуется мышами, то он призвал к себе башкир и отдал им приказание наловить для графа к утру следующего дня столько мышей, сколько могут. Немало было наше удивление и смех, когда на другое утро, войдя в комнату гр. Кейзерлинга, мы увидели его заваленным сотнями всякого рода мышей. Каких только мышей тут не было – мелких и больших, серых, пёстрых, летучих и пр. Графу было что анатомировать».

Особое помещение на «кочёвке» было отведено «казачьему малолетку» И. Мелехову, получавшему в Петербурге профессию чучельника, который готовил экспонаты для создаваемого Перовским «Музеума произведений Оренбургского края».

В.А. Перовский не был женат, но у него был внебрачный сын Алексей (носил фамилию отца, но без прав дворянства), которого он очень любил, заботился о его слабом здоровье и весьма баловал. В Оренбурге и на «кочёвке», до поступления в Михайловское артиллерийское училище в 1843 г., Алексей жил с отцом, получал домашнее воспитание.

Июнь 1841 г. провёл на «кочёвке» племянник В.А. Перовского Алексей Толстой (сын его сестры Анны), начинающий писатель, в дальнейшем известный поэт, писатель и драматург.

По воспоминаниям очевидцев, кто бы из близких знакомых Перовского «ни приезжал к нему, они были ему всегда желанны». Академик Н.И. Кокшаров особо выделял, что губернатор «как гостеприимный хозяин, умный и благовоспитанный человек умел устроить всё к полному удовольствию иностранцев, которые были от него в восхищении и провели на кочевье настолько же приятно, как и разнообразно».

Гостей ждали прогулки, охота, музыкальные вечера. Сам хозяин этого «имения», по словам очевидцев, был «большой любитель ружейной охоты. Становилось несколько десятков восточных кибиток, привозились столы, стулья, серебряная сервировка, повара, лакеи; съезжались несколько тысяч башкирцев, им раздавался свинец, порох и все отправлялись на охоту за глухарями, тетеревами и рябчиками. К вечеру возвращались и начиналось угощение, для чего резали несколько лошадей и быков. Разводились необъятные костры, выступали борцы, плясуны… Выносились мешки мелкой серебряной монеты, которая горстями бросалась в народ… По окончании охоты, продолжавшейся несколько дней, дичь, которой набивалось тысячи, раздавалась приезжим охотникам, и они увозили её в Оренбург и кушали всю зиму».

В музыкальных вечерах участвовал московский композитор А.А. Алябьев, по ложному обвинению находившийся в 1833–1835 гг. в ссылке в Оренбурге и причисленный к канцелярии губернатора. На основе башкирской народной музыки и на тексты народных песен (в переводе на русский язык) он написал вокальный цикл «Азиатские песни», «Башкирскую увертюру», которые посвятил В.А. Перовскому. Башкирские песни, записанные и переведённые на русский и французский языки, демонстрировал инженер-прапорщик Оренбургского инженерного округа К.А. Бух. Одарёнными музыкантами и исполнителями были старший адъютант командира Отдельного Оренбургского корпуса капитан В.Н. Верстовский, скрипач и пианист, брат известного композитора А.Н. Верстовского; штабс-капитан инженерного корпуса К.И. Агапиев, хорошо игравший на виолончели; офицер К. Корф, певец-любитель. Свою «кочёвку» военный губернатор покинул поздней осенью 1841 г.

Первая «кочёвка» В.А. Перовского на р. Белгушке (Белегуш), оставленная владельцем в 1841 г., постепенно разрослась до посёлка, получившего название Перовский. По сведениям на 1877 г. в нём числилось 72 двора с населением 510 чел. (275 муж. и 245 жен.). Посёлок Перовский обозначен и в других списках населённых мест Оренбургской губернии. В годы советской власти он получил название Красно-Перовск. В 1930 г. здесь был создан колхоз «Организатор побед». В период Великой Отечественной войны 21 житель посёлка ушёл на фронт, 8 из них погибли в боях. В послевоенные годы из-за недостатка рабочих рук крестьян стали переселять в другие места и к 1965 г. Красно-Перовск прекратил существование (по крайней мере на карте Генерального штаба 1947 г. он не значится). Посёлок был расположен к востоку от современной дер. Каировка Саракташского района Оренбургской области.

Читайте также:  Искусство фотографии 1920-х гг.

В декабре 1841 г. В.А. Перовский уехал в Петербург и, получив отставку, отправился на лечение заграницу. По возвращении служил в различных правительственных учреждениях, а в 1851 г. добился у императора возвращения в Оренбургский край в должности Оренбургского и Самарского генерал-губернатора. И первым заданием своему старому другу Н.В. Балкашину, с марта1846 г. гражданскому губернатору, которое отдал накануне приезда, – подыскать место для «кочёвки» и построить там дома. Весной 1851 г. по пути в Оренбург генерал-губернатор заехал в Уфу к Балкашину, где получил сведения о месте для новой «кочёвки». Для неё было выбрано живописное место в Башкирии на реке Тугустемир, притоке реки Большой Юшатырь, в 137 верстах от Оренбурга.

По современному административно-территориальному делению – это земли Куюргазинского района РБ. Описание месторасположения «кочёвки» находим в научном труде генерал-лейтенанта (в 1849 г. – начале 1850-х гг. штабс-капитана Оренбургского отделения Генерального штаба) А.И. Макшеева «Путешествие по киргизским степям и Туркестанскому краю»: «К северу возвышались высокие горы, а за ними разстилалась широкая, зелёная долина, по которой лентой извивалась река Белая. Прекрасный вид с гор на долину, вероятно, и был причиною выбора этого места для кочёвки».

Сам В.А. Перовский так писал московскому другу А.Я. Булгакову «о прелестном уголке, который я себе устроил в Башкирии. Вам приходится восхищаться природой в Сокольниках, но как жалки показались бы они Вам после здешних величавых дубрав и необозримых лугов! В садах Ваших заботливый уход за цветами, а здесь цветы эти растут сами собою и сменяют друг друга во всё время с мая месяца до конца сентября. И какие места, какие виды открываются перед Вами, если Вы не поленитесь сесть на коня и поехать по одной из бесчисленных лесных тропинок, ведущих на соседние вершины! Его величество не пожалел бы миллионов, если бы представилась возможность посредством денег перенести в Царское Село или Петербург одно из этих мест, которыми Господь Бог так щедро наградил оренбургского губернатора. Не подумайте что я преувеличиваю. На веку моём я видел много прекрасных картин природы, и ни одной, которая могла бы идти в сравнение с здешними».

Территория «кочёвки» была значительна, по замечаниям очевидца, «во время дождя гостям и свите подавались верховые лошади для проезда в столовую или домой». Недалеко от «кочёвки» (возле д. Аллабердино) располагался летний лагерь башкирского учебного полка, сформированного генерал-губернатором, а в 30 вер. – усадьба богатого винного откупщика В. Звенигородского под названием «Тугустемир» (ныне д. Тугустемир Тюльганского района Оренбургской области). Новую летнюю резиденцию генерал-губернатора обустроили очень быстро. Выстроили 10–12 коттеджей и дом для Перовского, а он «сразу же переехал туда, сопровождаемый семьями, которые он пригласил».

В.А. Перовский работал здесь «очень много; каждые два дня из города приезжали высшие чиновники с бумагами для доклада и подписи». На «кочёвке» строго следили за регулярной доставкой почты. Большую помощь оказывала «летучая почта» верховых нарочных из башкир. По предложению генерал-губернатора конные башкиры были расставлены по всей дороге от Оренбурга до летнего лагеря.

В начале сентября 1851 г. для опыта «летучую почту» несла конная команда из 51 башкира, при 6 урядниках и офицере, взятая из башкирского учебного полка. На протяжении 137 вёрст было 6 почтовых перегонов, разделённых на 24 пикета. Среднее расстояние между пикетами составляло около 6 вёрст. «На каждом пикете было приказано одному из башкир иметь в течение дня лошадь совершенно готовую, садиться на неё, лишь только завидит скачущего гонца с соседнего пикета, пускаться по направлению пути депеши, постепенно усиливая аллюр и перехватывая сумку на скаку». По выводам проводившего эти «соревнования» башкир элитного полка и. д. обер-квартирмейстера А.И. Макшеева, «средним числом можно положить, что депеша передавалась в течение 5 часов, делая около 28 вёрст в час». Сам Макшеев со срочными депешами проскакал из Оренбурга до «кочёвки» за 8 часов.

В дальнейшем пикеты располагались через каждые 10 вёрст, где дежурили по четыре человека. Они «везли почтовые пакеты и депеши галопом от поста к посту, так что депеша доставлялась… за восемь часов». Как и на первой «кочёвке», охрану несли башкиры: «Перед входом в летний лагерь был выставлен своего рода караул из башкир. Караульный унтер-офицер спрашивал имя и звание прибывшего, записывал всё на листок и отводил гостю жилище… В тёмное время у входа в летний лагерь зажигался большой костёр из сложенных в кучу сухих веток: в холодные ночи около него обогревался караул; кроме того он служил маяком для гостей, которые приезжали ночью».

На Тугустемировской «кочёвке» отдыхали старшие братья Василия Алексеевича – Алексей, писатель (литературный псевдоним Антоний Погорельский), доктор философии и словесных наук, и Лев, высокопоставленный чиновник – министр внутренних дел, затем министр уделов, любитель истории, участник археологических экспедиций, коллекционер античных древностей. В канцелярии генерал-губернатора служил его племянник Александр Жемчужников (сын сестры Ольги). Летом 1851 г. второй раз приезжал племянник Алексей Толстой. Широко известно, что эти двоюродные братья и третий брат – Владимир Жемчужников в начале 50-х годов явились создателями сатирического литературного образа Козьмы Пруткова. Летняя резиденция служила В.А. Перовскому, никогда не имевшего собственного владения, усадьбой, где он мог принимать своих родственников.

С деловыми визитами на «кочёвке» были товарищ (заместитель) военного министра генерал-лейтенант А.А. Катенин, назначенный после Перовского Оренбургским и Самарским генерал-губернатором, чиновник Министерства иностранных дел ориенталист В.В. Григорьев, прикомандированный к Перовскому. В 1854 г. за труды по востоковедению он был избран членом-корреспондентом Петербургской Академии наук и тогда же назначен председателем Оренбургской пограничной комиссии. В дружбе с Перовским, гостьей его «кочёвок» была графиня А.А. Толстая, двоюродная тётка Льва Николаевича Толстого, подолгу жившая с дочерью в Оренбурге, где служил её брат граф И.А. Толстой, адъютант В.А. Перовского в 1840–1842 гг., с 1851 г. – генерал-майор, начальник штаба Оренбургского казачьего войска. Именно с ней Лев Николаевич делился своими творческими планами: «У меня давно бродит в голове план сочинения, местом действия которого должен быть Оренбургский край, а время – Перовского, – писал он в 1878 г. – … всё, что касается его мне ужасно интересно, и должен Вам сказать, что это лицо, как историческое лицо и характер, мне очень симпатично»[44]. Лев Николаевич изучал присланные тёткой письма Василия Алексеевича, собирал документальные материалы 30–50-х годов XIX в. по истории Оренбургского края.

Для родственников и друзей генерал-губернатор держал кумысодельню. Его особым доверием пользовался старый кумысодел башкир, участник Отечественной войны 1812 г. и заграничных походов, который не только угощал гостей целебным напитком, но и забавлял их рассказами о своём прошлом. А.И. Макшеев записал его парижские приключения: «В 1814 году, в бытность свою в Париже, он схватил с бульвара какого-то француза и запер его у себя в конюшне; когда проделка его была открыта и его спросили: что это значит? Он наивно отвечал: «домой возьму, работник будет». Возможно, по рекомендации В.А. Перовского, с 1819 г. входившего в состав свиты е. и. в., этот мастер готовил кумыс в Петергофе для императрицы Марии Фёдоровны. Замечательный рассказчик, он забавлял гостей «кочёвки» воспоминаниями «о своей дружбе с различными вельможами, князьями и графами».

Часто на «кочёвках» проходили башкирские народные праздники, куда генерал-губернатор приглашал башкирских кантонных начальников с их подчинёнными. Во время сабантуев устраивались скачки на лошадях, соревнования борцов, демонстрировали своё искусство башкирские певцы и музыканты. Духовное и культурное пространство на «кочёвках» В.А. Перовского создавалось самим хозяином, его культурными предпочтениями, яркой индивидуальностью.

Башкирские праздники производили большое впечатление на зрителей. К сожалению, хозяин не давал разрешения на публикацию каких-либо материалов с его «кочёвки». 8 сентября 1856 г. к генерал-губернатору обратился поэт, писатель и публицист М.Л. Михайлов, приехавший в Башкирию из Петербурга в составе литературно-этнографической экспедиции, организованной Морским министерством: «представляю вниманию Вашего сиятельства небольшую статью, написанную мною… для «С-Петербургских Ведомостей» о башкирском празднике, при котором я имел удовольствие присутствовать на Вашей кочёвке. Я счёл долгом испросить Вашего позволения на её напечатание. Поправки, которыя может быть угодно будет сделать в ней Вашему сиятельству, я приму за знак особенного Вашего внимания». Через заведующего канцелярией Перовский передал запрет на публикацию. 26 сентября Михайлов сообщал в канцелярию генерал-губернатора: «Желание его сиятельства, чтобы с кочёвки его я ничего не печатал, будет в точности исполнено». В 1857 г. генерал-губернатор последний раз был на Тугустемировской кочёвке.

В Оренбурге В.А. Перовский благоустраивал возведённый им губернаторский дом на набережной р. Урал, который стал зваться генерал-губернаторским. В1852 г. он перевёл генерал-губернаторскую канцелярию в приобретённый частный дом Еникуцева и дворец целиком стал его резиденцией. В нём подолгу жила близкий друг Перовского графиня А.А. Толстая с дочерью и фактически была там хозяйкой. Она «держала специальный стол» и чиновники особых поручений, адъютанты, командиры Оренбургского корпуса и гости генерал-губернатора проводили у неё свободные вечера.

По возвращении с «кочёвки» генерал-губернатор вёл в своём доме служебные приёмы. Здесь же устраивались балы, музыкальные вечера, шли спектакли любительского театра «в пользу бедных» и таким образом поддерживалась связь с городской светской средой. Военный губернатор, затем генерал-губернатор В.А. Перовский был меценатом всех культурных мероприятий на «кочёвках» и в своей оренбургской резиденции. Современников поражали огромные расходы генерал-губернатора: «праздники, обеды и балы – роскошны, на последних шампанское пили все гости, а число их было 300–400 чел…. В обыкновенное время у него обедало не менее 15–20 человек». «Какие его личные средства были – неизвестно, – писал не раз участвовавший в этих застольях И.В. Чернов. – Говорили, что государь Николай Павлович давал ему негласно из своей шкатулки; быть может, небольшие расходы брал из экономических капиталов».

Вторая «кочёвка» на р. Тугустемир после отъезда В.А. Перовского в 1856 г. также не пришла в запустение. Здесь существовал крестьянский хутор «Перовский». На «Карте гражданской территории Оренбургского уезда» (Оренбург, 1914) показан хутор Перовский, расположенный по р. Тугустемир (приток Б. Юшатыря) выше дер. Ямансарово на землях Бушман-Суун-Каракипчакской волости (ныне Куюргазинский район Республики Башкортостан). По сведениям краеведов хутор входил в состав колхоза «Красная нива», переименованного затем в «Красную поляну». Дата ликвидации хутора не установлена.

Уфа

По указу Сената от 23 декабря 1781 г. Оренбургская губерния была упразднена и создано Уфимское наместничество с центром в Уфе, вошедшее в состав Уфимского и Симбирского генерал-губернаторства. Бывшему оренбургскому губернатору генерал-поручику И.В. Якоби, утверждённому первым наместником (декабрь 1781 – декабрь 1782), до открытия наместничества было поручено организовать строительство зданий для резиденции генерал-губернатора, наместнического правления, губернатора (правителя наместничества). 29 апреля 1782 г. Якоби и губернатор генерал-майор князь М.А. Фабулов торжественно открыли Уфимское наместничество.

В доме наместника «представлен был на 120-и кувертах обеденный стол, к которому приглашены были всё знатное духовенство, чиновники и дворянство и угощаемы знаменитым обедом. В продолжении сего играла духовая инструментальная на хорах музыка, а в 9 часов дан был маскерад». Дом наместника просуществовал до 1800 г., когда со всеми службами поступил в духовное ведомство.

При втором генерал-губернаторе генерал-поручике А.И. Апухтине (декабрь 1782 – декабрь 1784) и губернаторе действительном статском советнике и камергере П.Ф. Квашнине-Самарине в 1784 г. «построены поблизости Гостиннаго ряду губернаторской деревянной огромной дом и внутри города нижния присутственныя места». В 1799 г. дом сгорел вместе с купеческим гостиным двором.

Третьим наместником был генерал-поручик О.А. Игельстром (1784–1792), правителем – генерал-майор Ламб (короткое время) и генерал-майор (затем генерал-поручик) А.А. Пеутлинг (1790 – ноябрь 1794). В 1790–1792 гг. последний замещал наместника. При четвёртом наместнике генерал-поручике С.К. Вязмитинове (ноябрь 1794–1796) Пеутлинг оставался губернатором.

В резиденциях наместников и губернаторов в торжественные дни проводились балы, давались обеды. Обустраивались и загородные дома правителей. Так, на самом возвышенном месте Усольских гор, на мысе, образуемом течением рек Белой и Уфы, губернатор Квашнин-Самарин с мая до поздней осени жил в летнем лагере, состоящем из «нарочно для того устроенных, обитых холстом палатках». Здесь он работал, а «по воскресеньям и праздникам съезжалась вся уфимская знать, где обедала и веселилась».

Оренбургский гражданский губернатор князь И.М. Баратаев (1797–1800), до этого прослуживший в Уфе с1787 г. председателем Уфимской казённой палаты, временно исполнявший должность правителя наместничества, стал владельцем подгородного сельца Миловки (10 дворов, 81 душа об. П.). В «Экономических примечаниях» к генеральному межеванию по Уфимскому уезду зафиксированы «в том сельце дом господский – полукаменной о трёх этажах: нижний этаж каменной, а верхния – деревянныя и два флигеля – деревянныя ж и изрядной архитектуры. При доме сад легулярной с пришпектами и оранжерея. Во оном саду имеются плодовитыя деревья – яблони и разнаго рода смородина, а в оранжереи – персики и разного рода продукты и цветы».

12 декабря 1796 г. по указу Сената «О новом разделении государства на губернии» Уфимское наместничество было переименовано в Оренбургскую губернию. В марте 1797 г. губернский центр был перенесён из Уфы в Оренбург, а по указу 5 марта 1802 г. центр губернии снова возвращён в Уфу, где оставался до 1865 г. Первые три гражданских губернатора служили в Оренбурге, а с действительного статского советника А.А. Враского (1802–1806) и до разделения губернии на Уфимскую и Оренбургскую в 1865 г. все 14 гражданских губернаторов имели свои резиденции в Уфе.

Читайте также:  Город Камбарка (Удмуртия)

В начале XIX в. для резиденции губернаторов в Голубиной слободке был перестроен «длинный деревянный дом с мезонином на одной стороне и с двумя наружными крыльцами». Перед домом простиралась площадь, на которой производился развод местных войск. В губернаторском доме останавливались и принимали просителей Главные начальники края – военные губернаторы, по долгу службы часто приезжавшие в Уфу. Как писал военный губернатор князь Г.С. Волконский летом 1808 г., в Уфе «скромной народ руской, азиатцы, где я с утра и до конца: все желают меня видить. Кому должно по надобности – тот час помогаю». Для военного губернатора устраивались музыкальные праздники.

Тайный советник И.Г. Фризель (1806–1809) в конце июля 1808 г. знакомил Волконского со спектаклями воспитанников гарнизонного полка, которые «играли разныя пьесы на изрядно приготовленном театре». Летом 1811 г. губернатор действительный статский советник М.Ф. Веригин (1809–1811) в честь князя Волконского устроил концерт, в котором участвовал музыкально одарённый подросток Алексей Верстовский, впоследствии известный композитор (отец Алексея служил в Уфе управляющим Оренбургской удельной конторой). В письме к дочери 27 июня 1811 г. князь с восторгом писал об этом представлении: «Вчерась был прекрасной концерт любителей… Сын Верстовского, в возрасте 11 лет, имеет удивительные таланты: заслуживал бы быть прослушанным в апортаментах царствующей императрицы.

Грандиозный праздник организовал гражданский губернатор действительный статский советник М.А. Наврозов (1811–1822) 5 июля 1814 г. по случаю получения Манифеста о заключении мира с Францией. Весь день велась пушечная и ружейная пальба на улицах города и колокольный звон во всех церквях. А вечером в доме губернатора был дан «здешнему дворянству и купечеству маскерад и ужин… Собрание было очень многочисленное; дамы явились в богатых русских костюмах и, между прочими танцами, плясали русские национальные пляски. Кругом дома было множество зрителей».

Этот же губернаторский дом через 10 лет стал квартирой для Александра I, 16–18 сентября 1824 г. посетившего Уфу, где участвовал в заложении церкви Св. Александра Невского. Дом губернатора Г.В. Нелидова (1822–1826) не мог вместить всё съехавшееся в Уфу на бал дворянство. И потому Оренбургское дворянское собрание заранее ассигновало 1800 руб. на аренду специального помещения и «приспособления дома для бала».

По генеральному плану застройки Уфы 1819 г. на большой Соборной площади должны были возвести новый губернаторский дом, но по разным причинам он так и не был построен. Поэтому начальники губернии стремились завести усадебные дома за городом. Губернатор действительный статский советник Н.В. Жуковский (1832–1835) «к северо-западу от города… на отличной местности, называемой Софроновою горою, господствующей над рекою Белой», в 1833 г. построил «летний дом с залою в два света, хорами и галереями, в котором весной и летом устраивались гулянья, танцы и т. п. Лес около дома был расчищен и устроены аллеи, а к реке Белой – довольно удобные спуски для пешеходов».

В памяти жителей Уфы и гостей губернатора действительного статского советника Н.В. Балкашина (март 1846 – декабрь 1851) осталась его резиденция, расположенная в 2,5 верстах от города. Военный инженер Генерального штаба И.Ф. Бларамберг в своей книге писал, что в сентябре 1848 г., возвращаясь из экспедиции по северу и северо-востоку Оренбургской губернии, «в Уфе я нанёс визит гражданскому губернатору генералу Балкашину, старому другу по Оренбургу, жившему в великолепном поместье за городом. Он показал мне свой чудесный дом и окрестности, которые… очень живописны».

В 1850 г. «Оренбургские губернские ведомости» несколько раз писали о внешней красоте дома губернатора. Так, на взгляд корреспондента газеты И. Прибельского, совершавшего зимнюю поездку из Уфы до Благовещенского завода, дом, выстроенный «в готическом вкусе» стоял на гористом берегу реки Белой «как одинокий страж, окидывающий своим неусыпным оком окрестность, покрытую белой пеленой». Постоянный автор газеты В.В. Зефиров тоже не обошёл своим вниманием эту архитектурную достопримечательность. В своём очерке «Взгляд на Уфу» он определяет виллу Балкашиных как «дом арабской архитектуры».

Это было такое невиданной красоты здание, что местные жители не знали, как определить его архитектурный стиль. Возможно, разные части постройки были выполнены в различных художественных решениях. Загородная усадьба располагалась недалеко от Софроновской пристани, вниз по р. Белой, там, где «правый берег реки возвышается в виде огромных нависших камней, называемых «висячим камнем». Дом был построен «в роде итальянской виллы с отдельным павильоном, прекрасными цветниками и оранжереями». Владелицей и хозяйкой дома была супруга губернатора Варвара Александровна, дочь генерал-лейтенанта А.П. Мансурова, прославившегося в итальянских походах А.В. Суворова, оренбургского помещика.

Загородный дом Балкашина стал достопримечательностью окрестностей Уфы. В1860 г. в «Вестнике императорского Русского географического общества» в «Очерке Уфы» А.А. Пекера в разделе «Общественная жизнь» сообщалось: «Зимой здесь бывают постоянные собрания, клубы и часто домашния картёжныя вечеринки… Летом жители находят развлечение за городом. Две дачи служат преимущественно местом прогулок: это Архиерейский хутор и дача генерал-майора Балкашина. На этой даче, на возвышенном берегу реки Белой, устроен павильон, кругом которого разведён парк; павильон во время пикников предназначается для танцев».

В 1859 г. в петербургской газете «Русский дневник» в статье «Чортово городище близ города Уфы» историк-краевед Р.Г. Игнатьев среди наиболее примечательных мест Уфы и её окрестностей отмечал: «не менее живописны виды дачи г. Балкашиной». В 1863 г. в другой петербургской газете «Голос» в неподписанной корреспонденции «Уфа» (предположительно авторство Р.Г. Игнатьева) также названа эта дача: «Летом, с прекращением клубных вечеров, уфимские жители очень любят прогулки по окрестностям, действительно превосходным, каковы сёла Чесноковка, Богородское, дачи Г-жи Балкашиной, Чортово или Татарское Городище».

Дача Балкашина, скорее всего, находилась высоко на горе, видимо, на самом возвышенном месте за Южным автовокзалом, где ныне улицы Новосибирская, Верхняя и Нижняя Делегатские.

Это была значительная по площади усадьба, сохранявшаяся ещё долгое время. Весной 1876 г. её выставили на продажу и в рекламном объявлении говорилось, что «продаётся дача, расположенная на гористой местности, над рекой Белой, в расстоянии 3-х вёрст от г. Уфы и в одной от пароходной пристани… При даче находятся земли 10 десят. 1300 кв. саж.; два флигеля с необходимыми для хозяйства службами недавней постройки, все деревянные; фруктовый сад на пространстве 5000 кв. саж.; в коем до 500 яблонь и более 1000 разного кустарника; каменоломня из плитняка… Дача окаймлена пятью рощами», есть луга, годового дохода она приносила до 600 руб. Покупатели приглашались «к владельцу, живущему постоянно на оной даче, прозванной Балкашинкою». На плане Уфы 1911 г. исполненным Я.Г. Балуевым по заказу уфимской полиции эта территория, ниже по течению от улицы Бирской Софроновской слободы, показана покрытой лесными насаждениями, не застроенной.

Памятником градостроительства Уфы середины XIX в. является губернаторский дом. Двухэтажное каменное здание было построено в 1850 г. по образцовому проекту академика Академии художеств А.Д. Захарова оренбургским губернским архитектором А.А. Гопиусом. Первоначально это было частное владение и «по недостатку в г. Уфе удобных домов для размещения начальника губернии в 1859 г. с Высочайшего разрешения приобретён в казну покупкою для этой надобности выстроенный дом коллежской советницей Жуковской с находящимся при нём деревянным флигелем за 12 тыс. рублей». Перестройка дома велась по указаниям гражданских губернаторов действительных статских советников Е.И. Барановского (февраль 1858 – июнь 1861) и Г.С. Аксакова (июнь 1861 – июнь 1865).

По оценке историков архитектуры Дом губернатора сооружён в стиле позднего классицизма. Его «главный фасад представляет собой симметричную композицию с центральным четырёхпилястровым ионического ордера ризалитом, который оформлен чугунными литыми драконами, служившими кронштейнами для уличных фонарей, и завершается треугольным фронтоном. Расположенный по периметру фасадов фриз разделяет первый этаж, отличающийся строгостью декоративно-художественного оформления (рустика), от второго, более нарядного (арочные окна с декоративными наличниками)».

Особенностью главного парадного интерьера губернаторского дома были анфилады помещений с композиционным центром – залом, что типично для позднего классицизма. В доме были обустроены парадный зал, приёмные комнаты, а также помещения «для домашней, семейной жизни» губернаторов. На реконструкцию здания и покупку мебели ушло 20 тыс. руб.

Дом губернатора служил резиденцией двух последних оренбургских гражданских губернаторов и десяти губернаторов Уфимской губернии. В нём ставились спектакли любительских и частных театральных трупп, для чего специально были построены сцена, уборные для актёров, ложи в зале. В своих резиденциях «хозяева» губернии по праздничным дням принимали представителей местного «света» из чиновников и помещиков, устраивая обеды и балы. На них приглашались и почётные гости губернаторов, приезжавшие из столиц, или возвращавшиеся из путешествий за границу дворяне, от которых можно было получать сведения о политических идеях, новейших веяниях в литературе и искусстве, о модах и пр.

Вице-губернаторы и даже начальники губернии становились организаторами светских литературных салонов, объединявших небольшое число друзей и единомышленников. В 1853–1857 гг. в центре одного из них был вице-губернатор Е.И. Барановский, выпускник Петербургского училища правоведения, по оценке современников, принадлежавший к кругу либеральной молодёжи, в руки которой постепенно переходило управление в столицах и губернских центрах.

Барановский стал создателем кружка, в его состав входили популярный в середине XIX в. писатель – уфимец М.В. Авдеев, ссыльный польский поэт Э. Желиговский, служивший чиновником губернской канцелярии, а затем чиновником особых поручений при губернаторе Барановском, уроженец Уфы поэт и переводчик М.Л. Михайлов, который, как говорилось выше, приехал на родину в составе литературно-этнографической экспедиции и в апреле – сентябре 1856 г. находился в Уфе. Сохранившиеся документы свидетельствуют о их частых встречах, обмене художественной литературой. Известно о переписке Барановского и Желиговского с сосланным в Оренбургскую губернию поэтом А.Н. Плещеевым, поэтом и художником Т.Г. Шевченко, которым они помогали переправлять в столицу их литературные труды. Хозяйкой салона, видимо, была жена Барановского Екатерина Карловна, известная позднее своей активной политической деятельностью.

Большим событием в жизни дворянского общества было открытие в Уфе в 1856 г. Дома дворянского собрания. Возведённый на Торговой площади он стал тогда, по всеобщему признанию «единственным зданием города, замечательным по своей красивой архитектуре; но жаль, что прочие надворные строения деревянные и очень ветхие не гармонируют с ним».

Автором проекта этого двухэтажного П-образного каменного здания был губернский архитектор А.А. Гопиус. В архитектуре нашли отражение стилевые особенности зодчества 1840–1890-х гг., когда «наблюдался переход от классицизма к эклектизму, стилизаторству и ретроспективизму». По северному фасаду протянулась двухъярусная деревянная балюстрада, поддерживаемая деревянными колоннами. По заключению архитекторов: «простота и строгость декоративно-художественного оформления фасадов нижнего этажа (прямоугольные окна, рустика) гармонично сочетаются с народным верхним (арочные окна, обрамлённые аркатурами)». Художественную ценность представляла парадная трёхмаршевая лестница из литого чугуна, пол вестибюля, выложенный чугунными рельефными плитами, изразцовые печи и др.

Каждые три года на две недели съезжались в Уфу дворяне губернии для участия в очередном собрании, сословных выборах предводителя дворянства, членов дворянского депутатского собрания и кандидатов на службу в местные государственные учреждения. Постоянно в здании работало депутатское собрание во главе с губернским предводителем дворянства, которое вело дворянские родословные книги, рассматривало доказательства дворянского происхождения, выдавало характеристики для поступления на службу и учёбу, и т. д.

В Доме дворянского собрания проходили театральные спектакли местных любительских трупп и приезжих из других городов. По сообщению «Оренбургских губернских ведомостей» в 1859 г. состоялось 6 «благородных спектаклей в пользу бедных… закончились они смелой и довольно счастливо удавшейся любителям попыткой сыграть «Ревизора» Гоголя». В дворянском собрании устраивались балы и обеды, «в которых участвуют немногочисленное дворянское общество и немногие высшие чины губернские». С годами Дом дворянского собрания стал центром общественно-культурной жизни.

* * *

Резиденции Главных начальников Оренбургского края и гражданских губернаторов предназначались для государственно-политической, административной деятельности и для их частной жизни. Это были временные городские и загородные усадьбы на период службы губернаторов. Они не являлись частными владениями, но несли отдельные черты мира усадьбы дворянской элиты этого периода, такие как «миниатюрный прообраз царского двора», культурный салон, увеселительная резиденция, кружок единомышленников. Усадебные комплексы начальников губернии не были распространённым явлением. Можно говорить лишь о двух «кочёвках» В.А. Перовского и загородной усадьбе Н.В. Балкашина.

Но общение первых лиц края, столичных чиновников, учёных и путешественников «на азиатской окраине» с оренбургским дворянством в резиденциях губернаторов, особенно на «кочёвках» Перовского, в дворянском (благородном) собрании в Оренбурге, Доме Оренбургского губернского дворянского собрания в Уфе способствовало оживлению общественной жизни местного социума, повышению уровня культуры края. Культура оставалась сословной, но в ней была представлена традиционная культура военно-служилого населения – оренбургских и уральских казаков, коренного населения – башкир. Особенно много было сделано генерал-губернатором В.А. Перовским.

 

Опубликовано: Река времени. 2012: Мир южноуральской усадьбы. – Уфа, 2012. Публикуется в сокращении.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

пять − два =

Next Post

«Ихлас» - Уфа от А до Я

Ср Фев 12 , 2014
Мечеть «Ихлас» на перекрестке улиц Сочинской, Кавказской и Софьи Перовской открыта в 1998 г. в бывшем здании кинотеатра «Луч» постройки 1956 г. Фото Сергея Синенко […]
Сочинская улица (Большая Усольская) - Уфа от А до Я