ВОЛШЕБНЫЕ СКАЗКИ

56749678473 ВОЛШЕБНЫЕ СКАЗКИ БАШКИРИЯ Народознание ВОЛШЕБНЫЕ СКАЗКИ, произведения сказочного жанра, имеющие фантастический сюжет. Волшебные сказки всех народов имеют общие сюжетные схемы, стабильно повторяющиеся типы героев, образы, способы завязки и развязки действия. Наиболее изучены российскими фольклористами, в том числе уфимскими, безусловно, восточнославянские сказки. На территории края они записывались давно и в большом количестве от рассказчиков различных национальностей – русских, украинцев, белорусов, башкир, татар, чувашей, латышей и др.

Известными русскими фольклористами (Э.В. Померанцевой и др.) Башкирия была названа одним из немногих мест, где сказочная традиция живет активной жизнью. Исторически закономерный процесс постепенного затухания сказочной традиции в РБ показал, что это не исключает возможностей яркого проявления художественного дарования отдельных современных сказочников. В значительной мере это относится к башкирскому фольклору.

Основными персонажами башкирских волшебных сказок выступают: аждаха, юха, див (или дню, дью), пери, джинн, мяскяй – злые духи, враждебные людям существа. Среди персонажей, играющих позитивную роль, выделяется крылатый конь Тулпар, слуга сказочного героя и громадная птица Самре-гош, которая спасает героя, избавившего ее птенцов от аждахи. Совершать подвиги герою помогают волшебные предметы: меч-самосек, топор-саморуб, шапка-невидимка, вода, прибавляющая или убавляющая силу, зеркало, превращающееся в озеро или реку, гребешок, который превращается в лес, курай, из которого, если герой попал в беду, капает кровь, а при удаче героя – молоко, одежда, которая не изнашивается, хлеб, который не кончается, и др. (См. башкирская мифология).

Лит.: Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. – М., 1991; Башкирское народное творчество: Волшебные сказки, сказки о животных. – Т. 4. – Уфа, 1988.

КУЛЬТУРА НАРОДОВ БАШКОРТОСТАНА  Словарь-справочник

Дополнение

Мифологические мотивы в башкирской народной волшебной сказке

Выдающийся классик русской филологической науки, исследователь русского народного творчества академик Федор Иванович Буслаев (1818—1897) в свое время писал, что «как обломок доисторической старины сказка содержит в себе древнейшие мифы, общие всем языкам индоевропейским…» (1). В самом деле, генезис сказки любого народа непосредственно восходит к «историческим» и философским представлениям первобытного человека, и изучение наличия в сказке мифа, мифологических мотивов представляет определенный научный интерес.

В башкирских сказках, как и в сказках многих других народов, обнаруживаются мифологические мотивы, связанные с культом животных, птиц. Прежде всего это проявляется в том, что их названия сохранились в названиях родов, племен башкирского народа: волк, собака, заяц, змея, бык, ворона, журавль и т.д. (2). В древних представлениях башкир и в обрядах, связанных со скотоводством, обнаруживаются отголоски поклонения животным, птицам, что подтверждается словами арабского путешественника Ахмеда ибн-Фадлана, посетившего башкир в 922 году: «Мы видели, как одна группа поклоняется змеям, другая группа поклоняется рыбе, третья группа поклоняется журавлям…» (3).

В башкирских народных сказках у женщины от съедения по подсказке святого Хызыр Ильяса рыбы рождается мальчик (4), а змея выступает как чудесный супруг или супруга (5). Мотив же девушки-птицы — один из распространенных в башкирской сказочной традиции (6). Вера в то, что лебедь и кукушка прежде были женщинами, отмечается и в фольклоре других родственных тюркских народов, например, тувинцев (7), казахов (8), хакасов (9) и других.

Архаический мотив почитания животных ярко выражен в сюжетах о невинногонимых. В них оставшаяся от матери корова покровительствует падчерице, детям-сиротам. Так, в сказке «Бурая корова» (10) нарушившая запрет младшая сестра превращается в камень. Ее брат, по совету коровы, сжигает три волоска из ее хвоста, после этого девочка оживает. В другой башкирской сказке «Сивая корова» (11) падчерице тоже покровительствует корова, которая осталась от матери. Она наряжает девушку в красивую одежду, и та выходит замуж. Интересен факт появления одежды: корова смотрит в небо и мычит, после чего с неба падает одежда (Выражения, связанные с небом, типа: «С неба упало», «Ждали с неба, пришло с земли» встречаются и в наше время. Видимо, «с неба» в народе ассоциируется с понятием «от бога»). В башкирских сказках о невинногонимых не наблюдается распространенный «у многих тюркских народов мотив, где кости тотемных животных… становятся дорогой одеждой, юртой и табунами» (12). Своеобразно помогает девушке справиться с трудными заданиями злой мачехи корова в сказке «Неродная дочь» (13).

Так, вылетевшие из сломанных рогов воробьи перебирают пуд смешанного мачехой проса и пшена. В следующий раз корова съедает волокно и изо рта выпускает полотно. Заподозрившая черную корову в помощи падчерице, мачеха велит зарезать корову. Разбросанные мачехой кости коровы падчерица собирает, заворачивает в белую тряпку и хоронит под окном. Через некоторое время там, как и в восточнославянских сказках, вырастает яблоня. В сказке «Девушка-змея и Ванюшка» (14) каплю крови зарезанной черной кобылы Нина закапывает в саду. На утро на том месте вырастает яблоня. Так, в башкирской сказочной традиции не только захороненные кости чудесной коровы, но и капля крови черной кобылы превращается в яблоню.

Читайте также:  ИСЛАМОВ Рафаэль Галеевич

Казахский фольклорист С.А. Каскабасов отмечает, что «…само умирающее животное советует собрать его кости и закопать… Здесь нетрудно увидеть воспоминания о древних тотемных покровителях рода» (15). Возможно, это так. В башкирской сказке «Убыр-эби» (16) младшая сестра пьет воду из-под копыта козы и оборачивается козочкой. По требованию старшей жены мужа ее сестры козочку режут. Перед этим она тоже предупреждает свою сестру о том, чтобы та собрала ее косточки и спрятала. Через некоторое время косточки превращаются в птиц и улетают. Но в упомянутой сказке «Неродная дочь» этот момент отсутствовал, надо полагать, либо сказочник пропустил названную деталь, либо для башкир захоронение костей съеденного животного само собой подразумевалось, поэтому корова не стала предупреждать девушку об этом. Тем более у башкир был обычай хоронить все до единой кости съеденного животного, ибо они верили, что в таком случае животные оживают.

Охотники-башкиры думали о завтрашнем дне, когда снова нужно будет идти на охоту, добывать еду, а ожившее животное — это еда на будущее. Этот обычай распространялся не на всех животных, потому что череп коня башкиры вешали на столб в своем дворе и верили в то, что он принесет удачу. По сведениям этнографов, такой обычай сохранился в некоторых башкирских деревнях по сей день. А был еще у некоторых башкир обычай закапывать череп коня под фундамент или просто во дворе в качестве оберега.

Мифический конь в башкирской сказке либо рождается в один день с героем, либо герой получает его в дар за особые заслуги, либо добывает сам, либо выбирает «позвенев уздечкой», и какой оглянется на звон, того и оседлает. Оглядывается обычно самый плохой на вид конь, но стоит его оседлать, как он превращается в великолепного тулпара (17).

Функция мифического коня, который и разговаривает, и летает, заключается в помощи герою во всем. В башкирских сказках помимо того, что конь помогает хозяину добывать диковинки, еще и хвостом из глубокой ямы хозяина вытаскивает (сказка «Алпамыша») (18), делает героя сильным и красивым, велев войти в левое ухо и выйти из правого, в другой сказке герой становится таким, лизнув крови своего коня (сказка «Незнайка» (19).

Так, в сказке «Золотохвостый-Серебряногривый» (20) бай, который нанял егета (21), велел подкараулить кобылу, которая каждый год уходила жеребиться тайком от людей и утаивала жеребенка. Егет справился с заданием и получил в дар чудесного жеребенка.

Основанные на мифологии тотемистические воззрения — вера в кровное родство с тем или иным животным, птицей — нашли отражение в некоторых сказках. Например, герой сказки «Бузансы-батыр» (22) родился от кобылы; отцом батыра сказки «Аюголак» (23) является медведь. Древние башкиры также верили в то, что человек при желании может превращаться в животного, и наоборот, что подтверждается на примере сказок «Змей-богатырь», «Бык», «Лягушачья шуба», «Кукушка», «Черная собака» (24) и другие. Подтверждением тотемистических воззрений башкир являются также и поныне встречающиеся в народе имена, образованные от названия животного, например: Буребай (волк), Тулькубай (лиса), Йылкыбай (конь), Этбай (собака) и т.д.

Тотемистические представления башкир, связанные с птицами, обнаруживаются в основном в образах вороны, которая, как и у многих народов, приносит живую и мертвую воду, либо по требованию героя для исцеления его родителей или коня; лебедя, кукушки и других птиц, способных превращаться в женщину. У некоторых тюркских народов (хакасов, чувашей, казахов и др.) существует поверье о том, что названные птицы произошли от человека. Так, в сказке «Кукушка» женщина, потеряв мужа, по собственной воле превращается навсегда в кукушку.

В башкирской народной волшебной сказке нашли отражение также образы мифических птиц. Прежде всего, это мифическая птица Самригуш, которая традиционно помогает герою выбраться на белый свет. Делает она это в благодарность за то, что герой спас его птенцов от аждахи (25). О дальности пути, который они проделают, говорит то, что Самригуш велит герою приготовить в дорогу либо десять батманов (26) мелких птиц, либо мешок воробьев и мешок скворцов. Каждый раз, когда птица поворачивает голову во время полета, егет должен класть ей в рот птицу. Почти всегда мяса не хватает и герой кормит птицу мясом своей правой ноги.

Читайте также:  Почему фонд «Урал» не дает денег на мечеть?

В сказке «Золотое перо» (27) царь велит добыть герою златоперую птицу. Она оказывается настолько сильной, тяжелой и большой, что, когда садится на дерево, «верхушка дерева под ее тяжестью пригибается до земли», а взмах крыльев «вызывает бурю». О величине ее говорит тот факт, что когда ее зарезали, мясом три дня угощали «все ближние аулы и города. А шкурой накрыли крышу огромного царского дворца». Если в восточнославянской сказке золотая птица в клетке обычных размеров, то башкирская златоперая птица неимоверных размеров.

Не менее интересны в башкирской волшебной сказке архаические мотивы жертвоприношения. Прежде всего это выражается в сказках, где хозяин воды (аждаха, серый ворон и др.) просит в жертву дитя пленника. При этом часто отец героя и не подозревает, что обещал злодею собственного ребенка, потому что требование такое — «отдашь то, что я попрошу». Обычно это сын, родившийся после отъезда отца.

Есть целый ряд сказок, в которых див или аждаха каждый день требуют отдавать одну девушку на съедение. В сказке «Каменное изваяние» (28) царю, который своим недоверием погубил преданного друга, во сне советуют зарезать сына, его кровью измазать каменное изваяние, а тело ребенка похоронить под ним. После совершения подсказанного во сне обряда жертвоприношения и каменное изваяние, и ребенок оживают. Способы оживления тоже довольно разнообразны.

Как уже было сказано выше, оживление умершего происходит с помощью живой и мертвой воды, крови младенца. В сказке «Сын Акхана и дочь Карахана» (29) героиня, увидев, как змея проползает три круга вокруг пня, прихватила тело сына, зарезанного ее отцом, повторила действия змеи и ребенок ожил. В сказке «Два брата» (30) звери оживляют героя облизыванием. В ряде сказок герой оживает, когда его друзья находят предмет, в котором заключена душа егета. Чаще всего это нож или сабля, брошенная в воду.

В башкирской волшебной сказке иногда встречаются и этиологические мотивы. Целый ряд их обнаруживается в сказке «Урал-батыр» (31). Так, на месте, где див провалился в землю, образовалась гора Янгантау (Горящая гора), которая «так и не перестала дымить», что устами Урал-батыра интерпретируется следующим образом: «Видать, земле противно было принять в свои объятия эту тварь. Вот падаль и коптит да перегорает».

Из туш дивов, джинов и пяриев, которых Урал-батыр разрубил на куски, возникла гора Ямантау, то есть Злая гора. В этой же сказке объясняется происхождение самых главных рек башкир: Идель, Яик, Хакмар. Когда не стало хватать питьевой воды на земле, Урал-батыр своим мечом рассек землю и велел сыновьям не оглядываясь идти вперед, пока не набредут на большую воду. Так образовались реки. Уральские горы появились на могиле Урал-батыра. Народ похоронил своего батыра на возвышенном месте и каждый бросал горсть земли на его могилу, пока над ним не образовалась большая гора. Полезные ископаемые, на которые богаты недра Уралтау, это кости батыра, а вечно теплая, неиссыхаемая кровь Урал-батыра, по представлениям народа, превратилась в масло земли, то есть в нефть.

В сказке «Зайнулла и Красата» (32) на месте, где капали слезы Красаты, образовалось озеро с горьковатой водой. Оказывается, соленое озеро возле современного города Магнитогорска — это слезы Красаты.

Таким образом, мы сталкиваемся с уникальным явлением: в первой сказке сосредоточены несколько мифов о происхождении реально существующих топонимических названий и полезных ископаемых нашей земли, во второй — происхождение реально существующего соленого озера возле города Магнитогорска.

В репертуаре башкирской волшебной сказки встречаются тексты и с другого характера этиологическими мотивами. Так, в сказке «Биранхылу — дочь бире» (33) герой по велению волка должен привести ему дочь бире, на которой сам женится. Так происходит род бире, т.е. от брачной связи человека и нечистой силы — бире появился новый род. Эта сказка напоминает этиологическую легенду о происхождении рода шурале (34), где хозяин коня, недовольный тем, что каждую ночь его коня кто-то эксплуатирует, мажет спину своего коня дегтем. Тот приводит на спине шурале, на которой егет женится и они производят род шурале.

Читайте также:  Уфимский епископ Феофил (Татарский)

Примечательные примеры этиологических мотивов можно найти в сказках, где говорится о возникновении гор, озер и лесов. Так, в сказке «Тысячелетний» (35) старуху за обман привязывают к хвосту яловой кобылы. На местах, где голова старухи коснулась земли, появлялись горы, где касалась спина — озера. В сказке «Черный щенок» (36), в такой же ситуации, где спина коснулась земли — хребты гор, где волосы — волосистые кочки, а где глаза — озера образовались. Подобный пример отмечен и в сказке «Коварная невестка» (37): там, где волосы касались земли, образовались кочки, где спина — гора.

Интересен также миф в сказке «Агатайшайтанашык» (38): в подземном царстве старуха подсказывает герою схватить за рога белую корову, ибо из бодающихся двух коров на белый свет способна вытащить белая, а не черная. Такой же миф, где вместо коровы козел, имеется в татарской сказке «Турай-батыр» (39) и ингушских сказках «Золотые листья» и «Чайтонг — сын медведя» (40), но в последних это кони.

Таким образом, исходя из вышеизложенного, можно сказать, что в башкирских волшебных сказках обнаруживаются мифологические мотивы, присущие сказкам любого народа. Это и мотивы, связанные с культом животных и птиц, и мотивы жертвоприношения, и мотивы оживления, и этиологические мотивы и другие.

Примечания

1. Буслаев Ф.И. Народный эпос и мифология. М.: Высшая школа, 2003. С.11.
2. Кузеев Р.Г. Происхождение башкирского народа. М.:Наука, 1974. С.80.
3. Ковалевский А.И. Книга Ахмеда Ибн-Фадлана о его путешествии на Волгу в 921—922 гг. Харьков, 1956. С.131.
4. Башкирское народное творчество (далее БНТ). Богатырские сказки. Т.З /Сост. Н.Т.Зарипов. — Уфа, 1988. С.78.
5. БНТ. Сказки. Книга первая / Сост. М.Мингажетдинов, А.Харисов (на башк. яз.). Уфа, 1976. С.250, 253.
6. Там же. С.217, 222, 224, 228.
7. Сагитов М.М. Древние башкирские кубаиры (на башк. яз.). Уфа, 1987. С.79.
8. Смирнова Н.С. Образы животных в казахском фольклоре/ Казахские сказки о животных/ Сост. С.А.Каскабасов, Е.А.Костюхин и др. Алма-Ата, 1979. С.14.
9. Торокова Е.С. Образ матери в хакасских народных сказках /Мать и дитя у народов Башкортостана. Материалы научно-практической конференции. Уфа, 2002.
10. БНТ. Сказки. Книга первая / Сост. М.Мингажетдинов, А.Харисов (на башк. яз.). Уфа, 1976. С.227.
11. Там же. С. 228.
12. Каскабасов С.А. Казахская волшебная сказка. Алма-Ата, 1972. С.97.
13. БНТ. Сказки. Книга первая. С.225.
14. БНТ. Сказки. Книга вторая / Сост. М.Мингажетдинов, А.Харисов. Уфа, 1976. С.109.
15. Каскабасов С.А. Указ. раб. С.97.
16. БНТ. Сказки. Книга первая. С.186.
17. Тулпар — мифический крылатый конь.
18. БНТ. Богатырские сказки. Т. 3. С.56.
19. БНТ. Сказки. Книга вторая. С.39.
20. Там же. С.19.
21. Егет — молодой человек.
22. БНТ. Богатырские сказки. Т. 3. С.197.
23. Там же. С.171.
24. БНТ. Сказки. Книга первая. С.253, 245, 206, 217, 248.
25. Аждаха — чудовищный змей-дракон. Согласно мифическим представлениям башкир, змей, достигший двухсотлетнего (трехсотлетнего, пятисотлетнего) возраста, превращается в аждаху, нередко многоголового, который обитает в водоемах.
26. Батман — старинная мера веса.
27. БНТ. Богатырские сказки. Т. 3. С.314.
28. БНТ. Сказки. Книга первая. С.292.
29. БНТ. Богатырские сказки. Т. 3. С.377.
30. БНТ. Сказки. Книга вторая. С.164
31. БНТ. Богатырские сказки. Т. 3. С.33.
32. БНТ. Сказки. Книга первая. С.258.
33. Там же. С.144.
34. БНТ. Легенды, предания / Сост. Надршина Ф.А. Уфа.
35. БНТ. Сказки. Книга первая. С. 262.
36. Там же. С. 314.
37. Там же. С. 320.
38. Хусаинова Г.Р. Поэтика башкирской народной волшебной сказки. М: Наука, 2000. С.240.
39. Татарское народное творчество в 14 томах. Том 1. Сказки о животных и волшебные сказки / Сост. Л.Ш. Замалетдинов. Казань, изд-во Раннур, 1999. С.98.
40. Ингушские народные сказки.

Хусаинова Г.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

1 × два =

Next Post

ВОКАЛЬНАЯ МУЗЫКА

Вс Дек 2 , 2012
ВОКАЛЬНАЯ МУЗЫКА, произведения для одного или нескольких голосов, с инструментальным сопровождением или без него, обычно связанные со словом – поэтическим текстом. В творчестве башкирских композиторов […]