Багаутдин Ваисов и ваисовское движение

Багаутдин Ваисов (1819/20–1893) — основатель ваисовского движения

Особенность ваисовского движения в том, что виднейшие его представители обращались со своими многочисленными ходатайствами, прошениями и «святыми разъяснениями» к местным и центральным властям, вплоть до царя и Государственной думы. Эти обращения, представленные даже в поэтической форме (речь о поэтическом творчестве Б. Ваисова), дают представление о том, как ваисовцы видели самих себя, как понимали свою религиозную и социальную роль.

1. Джагфар аль-Кулаткы и Багаутдин Вайсов, «молитвенные солдаты царя»

Одним из важнейших источников по истории ваисовского движения является сочинение под названием «Тарик-и ходжаган» (Путь ходжей), принадлежащее перу основателя и идеолога этого движения Багаутдина Ваисова (18102-1893). Ценность данного произведения, изданного еще при жизни автора в 1874 году, в том, что оно позволяет проследить истоки движения и помогает понять, почему по существу пацифистское движение получило название ваисовский «божий полк».

В сочинении «Тарик-и ходжаган» Багаутдин Вайсов именует себя шейхом суфийского братства Накшбандийя муджадиддия и представляет свою силсила (непрерывная цепь духовной преемственности). Его силсила ничем не отличается от силсила других накшбан-дийских шейхов Поволжья и Приуралья: она восходит к Багаутдину Накшбанду (ум. в 1389 г. в Бухаре) через ряд среднеазиатских шейхов, в том числе основателя муджаддидийской ветви суфийского братства Накшбандийя Ахмада Сирхинди (ум. в 1624 г.), потом через его сына и некоторых других известных суфиев, среди которых был и шейх Фейзхан аль-Кабули (ум. в 1802 г.).

Как известно, последний имел несколько видных «булгарских» (татарских или башкирских) мюридов (учеников), в том числе таких антиподов, как первый муфтий Оренбургского магометанского духовного собрания Мухаммаджан Хусаинов (1756-1824) и поэт Габдерахим Утыз Имяни (1754-1835), а также Джагфар б. Габди («Джаг-фар Первый», ум. в 1823-24 гг.) и Вали б. Мухаммад аль-Амин аль-Каргалы (ум. в 1802 г.).

По словам Б.Ваисова, у этого Вали был халифе (суфийский преемник) по имени Габдулхалик аль-Балликулы аль-Булгари из Чистопольского региона, который в свою очередь являлся наставником Джагфара аль-Кулаткы (родом из с. Старое Кулаткино Хвалын-ского уезда Саратовской губернии; ныне Ульяновская область), чьим преемником стал Багаутдин Вайсов.

По свидетельству самого Б.Ваисова, он был отдан матерью в ученики Джагфару аль-Кулаткы (или как в документе — «дердеманд дервиш хазрат ишан Ягафар Сани аль-Булгари») в возрасте девяти лет и после продолжительной учебы остался на его месте дервишем: «он свои служебные обязанности передал мне, Ваисову, и все свои полные права на отечество, потом дал мне документ или аттестат, этот документ мой в настоящее время (1883 г. — Авт.) находится в Казанском губернском правлении, куда был представлен 22 сентября 1882 г.». После кончины шейха Джагфара (умер 16 декабря 1862 г.6) в 1863 году Б.Ваисов написал свое первое письмо царю, прося финансовую поддержку для постройки мавзолея в память о своем учителе.

В «Тарик-и ходжаган» Багаутдин Вайсов рассказал несколько интересных историй о своем учителе Джагфаре аль-Кулаткы, которого он описывает как человека богобоязненного и правдивого.

По словам Ваисова, у Джагфара было своеобразное мнение по ряду вопросов, из-за чего он неоднократно входил в конфликт с другими шейхами и учеными. В частности, Джагфар резко критиковал дагестанского имама Шамиля (имам в 1834-1859 гг., ум. в 1871 г. в Медине) и его вооруженное сопротивление русской колониальной политике на Северном Кавказе.

Джагфар особенно возмущался тем, что народ уважает и почитает Шамиля чуть ли не как святого, и даже каждый раз при упоминании его имени выносят хвалебную формулу.

Джагфар, напротив, был убежден, что Шамиль вводит народ в заблуждение и его действия приносят мусульманам Кавказа только большой вред. По его мнению, Шамиль был чистым тираном, претендовавшим на точное исполнение шариата, но в действительности в своих распоряжениях вообще не придерживался мусульманских законов. Джагфар якобы лично ездил в Дагестан, чтобы открыть «черкесам» (то есть дагестанцам и чеченцам) подлинное лицо Шамиля, но был остановлен предупреждениями, что он рискует своей жизнью, если будет выступать против имама Шамиля’. Возможно, что многие воспринимали его как русского шпиона или агента.

Однако из слов Б. Ваисова следует, что в Тифлисе люди лучше отнеслись к Джагфару. Там, в городе русской администрации, мусульманское население с вниманием выслушивало его проповеди и молитвы за благополучие царя, будто бы люди даже плакали, когда Джагфар объяснял им, сколько вреда и разрушения Шамиль приносит Кавказу. При этом Багаутдин Вайсов не преминул подчеркнуть, что в прошлом «черкесы» (в этом случае имелись в виду мамлюки кавказского происхождения, правившие в Сирии и Египте) уже приносили мусульманскому миру много вреда, пока их в 1517 году не устранил османский султан Селим.

Из этих его слов логически следует, что в XIX веке опасность, исходящую от черкес, устраняет уже русский царь: «Слава Богу, правитель бунтарской земли в наше время, падишах и император Александр Николаевич покорил народ черкесский на их землях, в горах, и он взял в плен их предводителей. Наверное, уже полностью исчезли их сообщества, которые вызывали (на Кавказе) только гражданские войны и тиранию».

Примечательно, что Б.Ваисов называет русского царя «правителем булгарской земли в наше время». В этой формулировке содержится прямое указание на то, что «бунтарская земля» (т.е. территория Среднего Поволжья и Приуралья) сохранила свою целостность и после того, как попала под русскую власть. Более того, Иван Грозный в XVI веке не просто добавил эти территории к своим владениям, а стал правителем каждой земли в отдельности.

Таким образом, Б. Ваисов обращается к царю именно как подданный к правителю Булгара, так сказать, напрямую. Не случайно, что из всех государственных налогов и податей ваисовцы признавали только налог на землю в размере восьми копеек с десятины, поскольку он «был введен царем Иоанном Грозным при покорении Бунтарского ханства, а так как мы считаемся потомками булгар, то и вносим этот налог».

Казалось бы странным, что, будучи правоверным мусульманином, Б.Ваисов однозначно оправдывает войну против единоверцев-мусульман Северного Кавказа. Складывается впечатление, что Джагфар аль-Кулаткы в свое время действовал на Кавказе по официальному заказу: известно, что царские власти пытались, но без особого успеха, использовать татарских священнослужителей в качестве посредников и пропагандистов русской политики среди мусульманского населения Дагестана.

Возможно, подобным образом Б.Ваисов предлагал царю свои услуги: свое произведение «Тарик-и ходжаган» он заканчивает не только длинными благословиями в адрес царя и царской семьи, но и своеобразным ходатайством (‘арз-и хал). Он особенно подчеркивает, что является легитимным преемником покойного Джагфара и тем самым — действующим законным представителем упомянутой духовной цепи (силсила) Накшбандийя.

В этой роли он будто бы уже в 1873 году предлагал царю свои услуги в молитвах «за силу оружия (русской) армии». Отказ от этого предложения был бы большой ошибкой властей, так как, по твердому убеждению Б.Ваисова, давно доказано положительное влияние молитв (дога) на успех человеческих действий.

В дальнейшем Б.Ваисов предоставляет в распоряжение царя не только свое благословение, а даже предлагает самого себя и свою общину в качестве пропагандистов русского дела:

«Особенно когда найдется какое-нибудь только что покорившееся общество, мы можем читать наше благословение на их собраниях. Если (после завершения молитвы) они читают «аминь», то этоуже служит нам призом и еще более увеличивает наше желание работать (на этом поприще)».

Таким образом, Б.Ваисов намеревался побудить политически ненадежное мусульманское население, в частности, Северного Кавказа, присоединиться хотя бы к словесному повиновению России, поскольку молитвы содержали упоминание и благословение имени царя. Представляется, что именно в этом контексте он называет членов своей общины «солдатами молитвы» (гаскар-и дога). Сюда же следует отнести название данной общины — ваисовский «божий полк» — название, подававшее иногда повод для недоразумений15.

Примечательно, что Б.Ваисов в своем «Тарик-и ходжаган», как, впрочем, и в поэтическом произведении «Джавахир-и хикмат-и дарвишан», не претендует на генеалогическую связь с древними булгарскими ханами. Вполне возможно, что подобный слух был пущен его сыном Гайнаном в начале XX века. Багаутдин Вайсов заботится сугубо о своем религиозном авторитете, который в целом базируется на авторитете тариката (братства) Накшбандийя, и, в частности, на примере его непосредственного наставника шейха Джагфара аль-Кулаткы.

Этим религиозным авторитетом Вайсов легитимизирует свою попытку установить особые отношения с русским царем.

Свой авторитет и свою верность царю он противопоставляет испорченности «вождей времени», то есть представителей официального мусульманского духовенства17. Книга заканчивается похвалой в адрес царя Александра II. Покорность монарху Б.Ваисов легитимизирует известным кораническим высказыванием «Повинуйтесь Аллаху и тем, которые командуют» (Коран, 4:59).

«Тарик-и ходжаган» является единственным произведением Багаутдина Ваисова, изданным еще при жизни автора. Согласно исследованиям М.Гайнетдинова, новая его просьба о разрешении издания другой книги, уже в 1875 году, встретила отказ со стороны русской цензуры. Тем не менее, Б.Ваисов продолжал писать письма и ходатайства властям, особенно — царю.

После смерти Александра II в 1881 году он даже намеревался совершить визит к новому царю Александру III в Санкт-Петербург, которому было посвящено поэтическое произведение «Байгатьнаме» (Присяга на верноподданство), оставшееся в рукописи. По словам М.Гайнетдинова, эти стихи содержат грубые обвинения в адрес мусульманских ученых и местных властей».

2. Багаутдин Ваисов и волнения 1877-1878 годов

Ваисовское движение развивалось в эпоху, когда традиционное мусульманское общество испытывало давление с разных сторон. С одной стороны, деятельность православных миссионеров под руководством Н.Ильминского воспринималась ими как наступление на ислам, и мусульмане опасались новой государственной кампании насильственной христианизации. С другой стороны, российское государство впервые напрямую вмешивалось в систему мусульманского образования.

Так, были открыты русско-татарские школы, в которых мусульманские дети обучались по русским учебным планам и русскому языку. Одновременно правительство обязывало традиционные мусульманские медресе вводить курсы русского языка. Многие муллы встретили эти требования непониманием и сопротивлением.

Известный тюрколог В. Радлов, с 1872 по 1883 год занимавший должность инспектора татарских, башкирских и киргизских (казахских) школ в Казанском учебном округе, считал подобное сопротивление мулл «фанатизмом» и добился закрытия нескольких мусульманских учебных заведений, учителя которых не повиновались его приказам.

В конце 70-х годов конфликт между администрацией и мусульманским населением достиг новой кульминационной точки. Поводом послужил рассчитанный для внутреннего пользования правительственный циркуляр, который определял порядок строительства и содержания церквей и русских школ. В нем речь шла о том, что каждая община должна сама содержать своего священника и учителя.

Несмотря на то, что инструкция действовала только по отношению к православным общинам и не касалась мусульманского населения, слух о ней спровоцировал опасения мусульманского крестьянства, что их заставят открывать в своих селах церкви и православные семинарии. А это воспринималось как первый шаг на пути насильственного крещения. Во многих татарских селениях произошли беспорядки.

Инструкция не осталась без внимания Багаутдина Ваисова, о чем свидетельствует его стихотворный цикл под названием «Джа-вахир-и хикмат-и дарвишан» (Жемчужины мудростей дервишей). Это произведение было издано в 1907 году, то есть после смерти автора, его сыном Гайнанетдином.

Эксперт по ваисовскому движению, цензор Н.Ф. Катанов, как, кстати, и многие в его окружении, полагали, что поэма является произведением Гайнанетдина. Совершенно возможно, что Гайнан отредактировал и, может быть, даже дополнил стихи отца своими собственными. Тем не менее, авторство Ваисова-младшего всей поэмы маловероятно, так как в ней трактуются события 70-80-х годов XIX столетия, которые во время Гайнана не бьли столь актуальными и значимыми, как при жизни Багаутдина.

К подобным событиям относится и инструкция, ставшая символом вмешательства христианского государства в систему образования мусульман, о которой упоминается во второй части поэтического произведения «Джавахир-и хикмат-и дарвишан». При этом Б. Ваисов открыто нападает на инспектора русско-татарских школ В.В. Радлова, сравнивая его с антихристом, сатаной (даджжалом):

Бары да бонлар инструкция шомлыгы кылдылар инкарь раббымның, соңгының. Ул фөсәха-и фәлсәфә-йи җасуси Ратлоф кылды һәлак арзу-йи Иблис өчен. Ягъни татарский, башкирский, киргизский инспектр улып калдырмады әһеле иманны. Пәс улды туфан мазлумаләр башы ут улып кидерде дәрдемәндләр аһы.

(Эти люди с помощью злой инструкции отрицали все сотворение моего Господина (Бога). Этот философский краснобай и шпион Радлов по заказу сатаны принес мусульманам разрушение, то есть в должности татарского, башкирского и киргизского инспектора он не оставил ни одного из верующих (в живых?). Потом предводителем всех угнетенных стал всемирный нотоп и, как огонь, поглотил он вздох дердеманда).

Связи Б. Ваисова с движением отпадения крещеных татар от христианства и особенно с крестьянскими волнениями татар 1878-1879 годов еще не изучены в полной мере. Известно лишь несколько случаев, когда сельские сподвижники Б.Ваисова практиковали пассивное сопротивление общинному управлению. Например, в 1882 году группа мусульманских крестьян из деревни Карашам (Свияжский уезд Казанской губ.) отказалась признать новое распределение общинных земель.

Их предводителем являлся некий Галиулла Ибатуллин, именовавшийся «мусульманином-старовером», то есть приверженцем Б.Ваисова. Их ходатайства не дали никаких результатов, а когда Ибатуллин был осужден судом и скрылся, члены его группы самочинно заняли те поля, на которые претендовали, но бьши изгнаны оттуда своими односельчанами. После этого члены «взбунтовавшейся» группы еще долго отказывались от обработки той земли, которая была им выделена общиной.

Этот случай можно считать характерным для поведения членов ваисовского движения. В конфликте со своими единоверцами-мусульманами ваисовцы сначала старались добиться своей цели через ходатайства и суд, обращались даже к правительству (или царю), когда же все это не давало желаемых результатов, они считали своим моральным правом принимать другие, с точки зрения государства незаконные, меры.

В их понимании эти меры никому не должны были принести вреда, а лишь сохраняли бы статус-кво, то есть прежнее, законное состояние дел. При этом они упорно, порой даже фанатично, защищали свои позиции, когда, казалось бы, нет уже никакой реальной перспективы и надежды на успех. Подобное упорство в отстаивании своих позиций и приводило к весьма распространенному сомнению в нормальном состоянии их умственных способностей.

3. Предвестник в сумасшедшем доме: «Джавахир-и хикмат-и дарвишан»

В Казани ваисовское общество подвергалось давлению не только со стороны властей и официальных мулл, но и со стороны простого мусульманского населения. В январе 1885 года полиция под предлогом описи здания, на который были предъявлены претензии со стороны прежних владельцев, фактически силой подавив естественное сопротивление его обитателей, захватила молитвенный дом Багаутдина Ваисова.

По некоторым сведениям, во время штурма произошли схватка и перестрелка, в ходе которых несколько людей получили ранения, а старшая жена Багаутдина была даже якобы убита. После этих событий шестеро сподвижников Б.Ваисова были привлечены к суду.

На состоявшемся 3 мая 1885 года процессе они были признаны виновными в оказании вооруженного сопротивления властям и осуждены на различные сроки (от шести месяцев до трех лет) тюремного заключения с лишением всех «прав состояния». Сам Багаутдин чуть ранее был в очередной раз, уже окончательно, помещен в Казанскую окружную психиатрическую лечебницу с диагнозом «одержимость сумасшествием».

Конечно, в помещении мятежника в психиатрическую лечебницу можно видеть административную или государственную практику избавления от оппозиционера с целью избежать появления нового мученика.

Можно предположить также, что его действительно считали «юродивым» или «божьим дураком» (кстати, именно так называл себя сам Ваисов), который заслуживал лечения или, по крайней мере, ограждения от остальных людей. Во всяком случае, изоляция в клинике не лишила его на первых порах контактов со своими сподвижниками, а также возможности писать многочисленные письма, ходатайства и стихи.

Это касается прежде всего первой части его поэтического произведения «Джавахир-и хикмат-и дарвишан», в конце которого есть прямое указание на то, что по крайней мере последние стихи были написаны Б.Ваисовым в январе 1886 года.

Первая часть стихотворного цикла «Джавахир-и хикмат-и дарвишан» главным образом состоит из длинной, непрерывной поэмы Б.Ваисова. Это центральное поэтическое стихотворение (С.8-26) имеет форму мурабба’ (четверостишие), состоящую из строф с четырьмя стихами в 123 стихах. Отдельные стихи каждой строфы не всегда рифмуются. Только завершающее слово каждого четверостишия «имди» каждой строфы повторяется в течение всего стихотворения.

При этом отдельные строки четверостишия не всегда имеют определенный размер стиха, которые могут включать в себя от 12 до 22 слогов. В общем каждый слог представляет собой отдельную синтаксическую единицу. Татарский литературовед М.Гайнетдинов назвал своеобразный стиль Ваисова «новым стихотворением» в татарской поэзии.

По содержанию «Джавахир-и хикмат-и дарвишан» представляет собой эмфатическую проповедь с резкими обвинениями в адрес современного автора мусульманского общества. Б.Ваисов призывает своих читателей отойти от испорченного образа жизни и придерживаться только Корана и Сунны (традиций) пророка.

Правда, автор не дает никаких конкретных указаний, как именно можно следовать Корану и Сунне, скорее «Джавахир-и хикмат-и дарвишан» наполнен проклинания-ми и осуждениями безбожной современности и неопределенным, но тем не менее чрезвычайно решительным призывом к возвращению и покаянию. Главными виновниками всеобщего развращения поэт считает представителей администрации, мечети и торговцев.

Б. Ваисов осуждает испорченность общественной элиты и одновременно защищает царя от упреков: правители сами являются лишь жертвами, они постоянно живут в страхе.

Возможно, что эти строки возникли под впечатлением от убийства царя Александра II. По убеждению Ваисова, подлинные угнетатели народа — это местное начальство и мусульманское духовенство, которых он воспринимает как помощников даджжала.

С точки зрения Б.Ваисова, упомянутая ранее инструкция о содержании православных школ олицетворяет царство даджжала, при виде (из-за происков) которого даже царь остался беспомощным:

[…]Мәгәр җиһан зольма гыйнадла улмыш малэ-мал,

шаһлар хөкеме сүзе аслан йөрмәс имди.

Мәгәр йөрер йир йөзендә инструкция хөкме дәҗҗал,

кани бармы дурт китапта32 боның асли л-хәл,

дүрт китапта мәгәр ләгънәт бу хөкемгә,

дин-и дийанәт буның илән сүтеш имди.(4.1. С14)

(Ведь мир стал полон несправедливости и упрямства, приказы и слова царей принципиально уже не действуют, вот так. Во всем мире действует инструкция и приказ сатаны (антихриста), а разве нет его описания в четырех книгах’321? Ведь в четырех книгах есть проклятие этого приказа. Религия и вера угасли из-за него, вот так).

Не только государство и официальное мусульманское духовенство, но и татарское общество в целом («татары») стали жертвой обольщений даджжала. Как известно, даджжал является ведущей фигурой апокалипсической литературы: он существует во многих христианских, еврейских и мусульманских легендах как чудовище времени непосредственно перед концом света и судным днем.

Он фигурирует не в Коране, а во многих канонических хадисах. Поздняя мусульманская литература рассказывает о нем, что он соблазняет людей своими ложными чудесами и сорок дней владеет миром, пока не выступит Махди, который убьет его. Б.Ваисов был убежден, что в испорченности современного ему общества нужно видеть происки даджжала. Следовательно, пришло время для выступления Махди и страшного суда.

Предупреждение о предстоящем конце мира является ключевым высказыванием в поэзии Б.Ваисова:

Дүрт китапның хөкме бонда улды тәхкыйк,

дәлилем Көръән, исбатым шәрыйгать,

иҗтиһадым32 хакъ,

инанмаянлар улырлар һәләк соңда пөшәйман,

ул пөшәйманлык биллаһи файда вирмәз имди.

Хакъ хәбәре ирешеп ишетелеп улынмаса кабул

хөкме заһир сүрә-и мөлек укыр тәфсир.(4.1. С.22)

(Суждение четырех священных книг в этом вопросе ясно, мое доказательство—Коран, мое подтверждение—шариат и мое усилие (иджтихад)1351 истинны. Те, которые не веруют в мои слова, погибнут, а потом раскаются, но будет поздно, ей-богу, оно не даст им никакой пользы, вот так! Кто слышал божественную правду, а все равно не примет, судьба его объясняется в ясной форме суры аль-Мулк).

Вайсов себя видел в роли предупреждающего знака (посланника) перед апокалипсисом и верил, что он избран Богом:Би-хәмдүлиллаһи дәрвишнең юк нәзыйрә пәс бу заман бу нигъмәтъләр валлаһе хакъдан безә ихсан улмыш, имди.(4.1. С16)

(Слава Аллаху, дервиш не имеет равного в это время, клянусь Аллахом, Всевышний сам оказал нам эту милость, вот так).

Вайсов полагал, что его поэзия совершенствует ислам, руководствуясь словами Корана (5:3) («Сегодня я усовершенствовал религию»), но одновременно как бы отменяет его. У Ваисова за усовершенствованием религии следует конец света. Он указывает на известное высказывание пророка Мухаммеда (т.н. хадис ат-тафаррук, т.е. «хадис отделения»), по которому мусульманская община (умма) будет разделена на 73 группы, и только одна из них выступит в роли «спасающейся группы» (араб, ал-фирка ан-наджия, или Фирка-и-наджиа в русскоязычных документах ваисовцев).

При этом Ваисов предлагает довольно своеобразное исчисление: будто бы пророк предсказал выступление Фирка-и-над-жия через 1000 лет, а на самом деле имел в виду 1000 лет после трехсотлетнего периода его сподвижников и первых поколений их последователей. Следовательно, по логике Бага-утдина, конец света ожидался через 1300 лет после хиджры:

Имди мең дә өч йез сәнә үтде тәмам, халә имде фирка-йи наҗий-ә заманы дыр, биллаһи заман. Ул фирка-и наҗий-ә Сәрдарына кем кылмас бәйъәт билләһи валлаһи таллаһи мөселман димәсләр имди.(4.1. С.24)

(Сейчас уже прошло 1300 лет, поэтому сегодня, клянусь Аллахом, время спасающейся группы. Клянусь Аллахом, кто не принесет присяги на верность вождю этой спасающейся группы, тот не может называться мусульманином, вот так!)

Таким образом, из предупреждений истекает эсхатологическая претензия, которая в своей радикальной форме не имеет ничего подобного в «булгарской» литературе XIX века. Правда, Б.Ваисов открыто не претендует на звание Махди, но утверждает за собой титул «вождя» (сардара) «спасающейся группы». Своим исчислением он назначает 1300 год по хиджре (31 октября 1882 г.) сроком ожидаемого решения.

Видимо, некоторые части произведения «Джавахир-и хикмат-и дарвишан» были написаны после истечения этого срока. В них Б.Ваисов признает, что люди не приняли его весть, и даже бросали в него камни. Автор сетует на то, что Бог якобы не выполнил свое обещание, которое дал Мухаммеду:

Кылдың вәгъдә Хәбибеңә йир йөзенә өммәтенә фәтх илә, һәм хөкм-и ислам йөрмәк илә ул шафигъеңә, имди бү көн каниул дәүләт вә нигъмәтләр безә, без өмметләрдә рәвадер ки өммәт кылычы йермәк имди.(4.1. С18)

(Твоему любимому (Мухаммеду) Ты дал обещание, что его умма завоюет весь мир и (Ты обещал) своему посланнику (Мухаммеду), что законы ислама будут действовать повсюду. А где сегодня это счастье и где милости для нас? Пока что только оружие нашей уммы царит среди всех религий, вот так!)

Однако применять силу уже поздно, так как автор стихов (как и несколько его сподвижников), очевидно, уже находится в заключении или психиатрической клинике:

Бу җаһ-и гъөрбәт зольмәт ичрә калдык нидән биле, ислам үзрә мөгъин әнсар юк һич кемидә, сүнмеш ислам чырагы һәр бер йирдә, мәгәр галәф, акыл шәраб арзу-и имди. […] Җиһад-и ислам туны илән тунандырдың чырак-ы ислам нуры илән бизәндердең, бу көн имди табарбар хакъ дошманлар элендә мәхбүс кылдың хәзрәтеңә бу эш нитә лаек имди.(4.1. С17)

(Зачем мы остаемся в этом темном месте несправедливости, где никто не имеет помощника ради ислама, зачем погасил свет ислама, у нас лишь одно желание — получить свой хлеб, есть, пить, вот так! […] Ты одевал нас в платья священного джихада, Ты украсил нас святилищем ислама, а сегодня Ты отдал нас в руки варваров и врагов истины, как такое действие сочетается с Твоим величием?!, вот так).

Как видим, произведения Багаутдина Ваисова позволяют изучить историю ваисов-ского движения как бы «изнутри», дают возможность понять ход его мыслей и логику рассуждений. С исламоведческой точки зрения, сознание Б.Ваисова представляет собой сугубо религиозное мышление, которое принципиально нужно рассматривать в контексте других эсхатологических движений (типа мах-дизма) в разных мусульманских странах при наступлении четырнадцатого столетия по хиджре.

В истории исламской мысли в Поволжье и Приуралье радикальная и эсхатологически направленная оппозиция современному Ваисову обществу напоминает произведения накшбандийского шейха Габдерахима Утыз Имяни аль-Булгари.

Последний в трактатах на арабском и татарском языках давал собственные версии пояснений к многочисленным, конкретным вопросам права и фикха. Он дал довольно подробное описание собственных представлений пути к идеальному исламу. Для него такой ислам должен подражать действиям пророка Мухаммеда во всех деталях, в ритуале, на работе, в контакте с неверными. В отличие от Г.Утыз-Имяни, Б.Ваисов не пишет глубоких теологических произведений, не занимается отдельными вопросами мусульманской юриспруденции.

Тексты с конкретными практическими указаниями на то, как мусульмане должны жить в своем обществе, что конкретно они могут и должны делать, датируются лишь концом 80-х годов 40, когда основатель секты был уже изолирован в психиатрической лечебнице. Призывы к чистому исламу, которые содержатся в произведениях самого Б.Ваисова, остаются довольно общими и эмоциональными.

Вокруг себя он наблюдает много разврата, по его мнению, свидетельствующих о близости конца мира. Потому он, кажется, уже не видит смысла в улучшении этого мира.

Таким образом, фундаментальным положением его религиозного учения является общий призыв к покаянию, очищению, возвращению к истинному исламу и подготовке к Судному дню, но это учение не содержит идей о реформе ислама. Когда не сбываются апокалипсические предсказания и не наблюдается пришествие Махди, все эсхатологические движения претерпевают кризисный перелом. Яркий пример этого — история шиитского государства Сафавидов во втором десятилетии XVI века, или махдистское движение в Судане в конце XIX века под руководством Мухаммада б. Ахмада.

Для самого Б.Ваисова несбывшиеся ожидания обернулись душевным расстройством и унынием. После его ареста и заключения в психиатрическую лечебницу для его последователей встал вопрос о том, как развивать и распространять ваисовское учение без харизматического лидера и без эсхатологического компонента. И опять, как в подобных движениях, за первым, сугубо эсхатологическим этапом развития следует второй, уже более политический, который связан с возникновением новых структур и политических институтов, направленных на решение земных проблем и земную жизнь.

4. Ваисовское движение в 1885-1905 годах: поиск пути и обретение лидера. Сардар Гайнан Вайсов

Двадцатилетие после разгрома ваисовской общины в Казани было, пожалуй, самым сложным для ее членов и для движения в целом.

Безусловный лидер и основатель «секты» Багаутдин Ваисов был изолирован от своих учеников и последователей и последние годы жизни провел в психиатрической лечебнице; во время разгрома молитвенного дома погибли или же были конфискованы полицией многие важные для ваисовцев документы и бумаги; сам дом, принадлежавший основателю общины, позднее был продан с торгов; ряд наиболее активных приверженцев «староверческого» движения был предан суду и осужден, членам семьи Б.Ваисова и оставшимся на свободе ваисовцам власти запрещали проживание в Казани. Но «исчезновение» ваисовцев было мнимым — они просто ушли в подполье, продолжая распространять свое учение и вступая периодически в неизбежный конфликт с властями.

Одной из самых важных проблем являлся выбор руководителя общины, осиротевшей после смерти Б.Ваисова. Естественно, на эту роль прежде всего могли претендовать его дети, которые, кроме всего прочего, обладали преимущественным правом генетического родства. Из сыновей Багаутдина Ваисова более всего известны двое — Гайнанетдин, возглавлявший движение в 1905-1918 годах, и Газизян (188743-1937). Последний прославился организацией ваисовских «божьих полков» в составе Туркестанской группировки Красной Армии.

Однако известно, как минимум, еще о троих сыновьях Багаутдина: Салахутдине, Галяутдине и Гаяне (Мухаммедгаяне). Меньше всего сведений о Салахутдине—о нем сохранилась лишь одна скупая архивная строчка, свидетельствующая о том, что в 1875 году он присутствовал при описании части имущества своего отца для продажи с торгов по иску ряда кредиторов и вместо отца расписался в получении копии описи.

Другому сыну Багаутдина, проходившему по судебному процессу 1910 года, Галяутдину, в это время было 30 лет. До привлечения к суду он проживал в Челябинске, где владел собственной фруктово-бакалейной лавкой при железнодорожной станции. При допросе Галяутдин заявил, что не принимал никакого участия в сообществе, созданном с противоправительственной целью, подчиняется гражданским властям и законам (в частности, отбывал воинскую повинность и выправлял торговые и промысловые свидетельства) и последний раз приезжал в Казань в 1904 году.

Вместе со старшими братьями был осужден и Мухаммедгаян (Гаян) Багаутдино-вич Вайсов, родившийся 17 февраля 1882 года в д. Беденыа Симбирского уезда (ныне д. Татарская Беденьга Тетюшского р-на РТ). Там же он проживал позднее, занимаясь хлебопашеством и состоя муллой у деревенской «староверческой общины», имевшей свой отдельный молитвенный дом.

В отличие от Галяутдина, Гаян был активным участником движения. Он являлся одним из 12 «поверенных сардара», подписывал составленный сардаром «Устав относительно военных молитвенников» и другие многочисленные ходатайства и прошения. В З0-е годы он жил в г. Вильно (Литва), где в 1932 году опубликовал апологетическую статью о связях ваисовцев с Львом Толстым, содержащую весьма завышенные данные о численности «секты».

Однако центральной фигурой в ваисовском движении после смерти Б.Ваисова и особенно в 1905-1918 годы был Гайнан, а точнее, Гайнанетдин Багаутдинович Вайсов (1878-1918), продолживший дело своего отца. Его имя более известно историкам благодаря сотрудничеству с большевиками и загадочной гибели во время событий, связанных с разгромом Забулачной республики.

Несмотря на то, что о Гайнане Ваисове написано, может быть, даже больше, чем об его отце (особенно в советское время), и, казалось бы, сохранилось гораздо больше разнообразных и более доступных исследователям источников, многие страницы его жизни до сих пор окутаны тайной.

Сведения о раннем этапе его жизненного пути (до 1905-1906 годов) противоречивы и порой даже взаимоисключающие. Разнообразные источники дают очень противоречивые сведения о том, где жил и чем занимался Гайнан в подростковом и юношеском возрасте. Согласно современной апологетической литературе, «чудом оставшийся в живых» Гайнан нашел приют в семьях уцелевших ваисовцев и до 16 лет находился в подполье, скрываясь от преследований властей. Затем был схвачен полицией и сослан в 1894 году в Сибирь и на Сахалин, где находился до амнистии 1905 года.

По сведениям полиции, после разгрома молитвенного дома и разгона общины семья Багаутдина была вынуждена переселиться из Ново-Татарской слободы в Академическую слободу (возможно, поближе к находящемуся в клинике главе семейства). После того, как Гайнан подрос, он стал заниматься мелкой торговлей (у него был лоток для торговли галантерейными товарами), пару раз судился за мелкие кражи, а затем уехал в Туркестан, где провел около четырех лет, также занимаясь торговлей.

В Туркестане Гайнан вновь был осужден, уже «за сопротивление властям», отбыл наказание по суду в арестантских ротах и был лишен всех прав. Из Туркестана Гайнан возвращается в Казань по требованию ученика Багаутдина Гизатуллы Хамидуллина «для более успешного ведения дел пропаганды учения покойного отца» по одним сведениям, в 1897 году, по другим, что более вероятно — после амнистии 1905 года.

Члены уцелевшей в Казани ваисовской общины признают его своим руководителем и наместником духовного отца — Багаутдина Ваисова, во-первых, как сына, во-вторых, вследствие существования некоего «духовного завещания отца, которым тот поручал ему продолжать распространение основанной им секты», наделив его титулом «сардар».

Очевидно, что после ареста и смерти Багаутдина Ваисова никто из его окружения не мог однозначно и бесспорно для остальных назвать себя его преемником и перенять все его божественные знания, звания и стать тем законным «передаточным звеном» в цепи духовной преемственности. Даже его сын Гайнан при наличии двух благоприятных обстоятельств, во-первых, генетического родства («генетический сын»), и во-вторых, духовного завещания («духовный сын»), не мог претендовать полностью на титулатуру отца и выступал только под именем наместника духовного отца.

Однако вплоть до начала XX века Гайнан в силу малолетства, а также образа жизни, не мог возглавить уцелевших после судов и арестов членов общины. Кто же был способен выполнить и фактически выполнял роль этого связующего звена и насколько было организовано функционирование общины во второй половине 80-90-х годов? Имеющиеся источники не дают однозначного ответа на эти вопросы, но позволяют сделать некоторые предположения и наблюдения.

5. Шагабутдин мулла Сайфутдин оглы аль-Булгари «Вайсов»

После разгрома молитвенного дома, арестов, суда 1884-1885 годов и изоляции Багаутдина Ваисова роль хранителей не только духовной сути движения, но и материального воплощения мудрости учителя, изложенных на бумаге его учений и прочих документов, могли выполнять различные люди. Кто-то просто хранил у себя бумаги и не претендовал на особую роль. Но были и иные случаи.

Благодаря архивным документам известно о ваисовцах, на долю которых выпала тяжелая участь сохранить общину в столь сложный период. Как правило, это были люди, если и не стоявшие у истоков основания общины, но, по крайней мере, являвшиеся учениками самого Багаутдина и пользовавшиеся его особым расположением.

Один из них, Гизатулла Хамидуллин, «бунтовал крестьян» во время переписи 1897 года, настоял на возвращении Гайнана в Казань, предоставил свою землю для строительства нового молитвенного дома в 1905 году» и фактически заведовал канцелярией общины в 1907-1909 годах. Думается, что его заслуга в сохранении общины, так же, как и в содействии признания уцелевшими членами общины Гайнана сардаром, была существенна.

Судя по архивным документам, в конце 80-х годов основной костяк казанской общины составляли семья Ваисова, состоявшая из молодой жены Биби-Гайни Замал Халитовой-Ваисовой и ее четверых малолетних детей, а также «имамы» «божьего полка», сподвижники и помощники Багаутдина: Габдуллатиф мулла Халит оглы (отец жены), Саитбаттал Хабибулла оглы, Назмутдин Ишмухаммет оглы Ижбаев и, наконец, Шигабутдин Сайфутдинов. Последние трое именовали себя «поверенными» и «духовными сыновьями» Багаутдина Ваисова и хранили его «духовное имущество».

Они неоднократно преследовались полицией: их арестовывали, им запрещалось проживать в Казани, владельцы квартир принуждались к отказу ваисовцам в жилье и т.д. Складывается впечатление, что зачастую их конфликтное поведение преднамеренно провоцировалось властями и затем использовалось как повод для репрессий. В частности, в конце 1889 года «за сопротивление властям» был арестован отставной солдат Назмутдин Ишмухамет оглы Ижбаев.

Материалы следствия свидетельствуют, что его сопротивление было во многом спровоцировано властями: недовольные тем, что он живет «в Академической слободке поблизости от Ваисова, они предлагали хозяину дома отказать ему от квартиры» и действовали достаточно бесцеремонно. Естественно, и в этом конфликте сила была на стороне власти.

Но и сами сподвижники Багаутдина Ваисова не спешили сдаваться и, даже оставшись без своего лидера, стремились продолжить его дело. Пожалуй, одной из самых колоритных фигур из окружения Багаутдина Ваисова был Шигабутдин Сайфутдинов, претендовавший после ареста и особенно смерти учителя и духовного отца на роль его поверенного и наместника. Жизненный путь его был извилист и тернист, но весьма типичен для активного и деятельного ваисовца, в силу непоколебимости своих убеждений и необузданного характера неоднократно преступавшего официальный закон и общепринятые нормы поведения.

Шигабутдин Сайфутдинов (Шигабутдин Сайфутдин оглы Зюмагулов) является уроженцем д. Карашам Азелеевской волости Свияжского уезда (ныне Зеленодольский р-н РТ)55. Согласно данным «Посемейных списков д. Карашам», в 1900 году среди карашам-ских хозяйств под номером 47 числилась семья Зюмагула Иликеева и его сына Сайфутдина, умерших соответственно в 1866 и в 1890 годах.

Последний был дважды женат, имел двух дочерей и двоих сыновей — Шигабутдина, родившегося 19 декабря 1861 года и в возрасте десяти лет потерявшего мать, и Салахутдина, родившегося от второй жены 15 декабря 1873 года56. Сам Шигабутдин в ряде прошений называл себя сыном муллы, однако из документов не совсем ясно, был ли его отец указным, то есть официальным, муллой, или, может быть, муллой ваисовской общины д. Карашам57.

Доступные источники умалчивают, как и когда произошло знакомство Шигабутдина с ваисовским учением и лично с самим дервишем. Скорее всего, в его родной деревне «староверческая» община была значительной и довольно беспокойной, о чем свидетельствуют беспорядки 1881 года. Более того, в конце 80-х годов ваисовцы д. Карашам потребовали от местных властей выделить им отдельное место для собственного «староверческого кладбища», что свидетельствует о наличии глубоких трений с односельчанами-мусульманами, не разделявшими их взглядов.

Так или иначе, бывший сын муллы стал одним из наиболее последовательных адептов учения Багаутдина, воспринял не только его идеи, но и фамилию. Неизбежным итогом стали многочисленные конфликты с властями и односельчанами (в частности, именно сельское общество приговорило его в 1889 г. к ссылке в Сибирь).

Как свидетельствуют архивные источники, это происходило неоднократно (по крайней мере, в 1889-1890,1891 и 1894 гг.59), итогом чего стало лишение Ш. Сайфутдинова всех прав и ссылка в Сибирь, с последующим поселением на Сахалине, где им было проведено около десяти лет.

В 1906 году Ш.Сайфутдинов с разрешения властей вернулся в Казань, где проживал периодически в начале 90-х годов, занимаясь торговлей фруктами и зеленью, а уже в 1909 году в последний раз бьи привлечен к судебной ответственности вместе с другими членами общества за участие в преступном сообществе. Наряду с другими обвиняемыми Шигабутдин успел дать предварительные показания, но, когда ему был вручен обвинительный акт, заявил об отказе от назначенного защитника и вообще от суда ввиду непризнания последнего, скрылся до начала процесса.

С сентября 1910 года Ш.Сайфутдинов жил преимущественно в д. Куюк (Новая Джульба) Казанского уезда, в родной деревне своей второй жены. Однако суда он не избежал: 4 ноября того же года был арестован. 28 января 1911 года состоялся судебный процесс, который по прецеденту приговорил Ш.Сайфутдинова к двум и Х.Хусаинова к полутора годам тюремного заключения60. После отбытия полного срока заключения Ш.Сайфутдинов жил в д. Куюк, так как еще раньше был изгнан односельчанами и лишен своей доли в карашамской общине. Судя по «Посемейным спискам», в 1916 году Ш.Сайфутдинов был еще жив. Далее следы теряются и судьба его неизвестна.

Практически сразу же после заключения Б.Ваисова в психиатрическую лечебницу из оставшихся на воле его учеников и последователей именно Шигабутдин Сайфутдинов и Назмутдин Ижбаев выступали в качестве его поверенных, и, таким образом, играли важную роль связующего звена между остатками ваисовской общины и изолированным от общества духовным отцом, с одной стороны, а также общиной и гражданскими властями — с другой.

После смерти Б.Ваисова, в многочисленных прошениях, подаваемых в период отбывания заключения и ссылки (до лета 1906 г.), Ш.Сайфутдинов неоднократно именует себя «духовным сыном» Багаутдина Ваисова, а также начальником и главнокомандующим ваисовского «божьего полка»: «Лично поручению его духовного отца Ваисова я есть выше назначенный лицо поверенный Ислам т.е. делам его и по святое отечество и под условыю на должность и на отвитство есть намистник, поэтому согласно время началник гловнокамандующе Ваисовского божиего полка сотрудник всего мира Шигабутдин мулла Сайфутдин оглы Эльбулгари Ваисова»61.

По словам Ш.Сайфутдинова, он будто бы получил особую доверенность на это звание — лично «поверенного» и начальника — от самого духовного отца Багаутдина Ваисова. При этом, во всех документах и прошениях, написанных как до 1906 года, когда, судя по всему, Гайнан Вайсов, вернувшийся в Казань, уже был признан остальными членами общины своим начальником, то есть сардаром, так и позднее Ш.Сайфутдинов продолжает претендовать на эту роль и ни разу не упоминает имени Гайнана ни в каком качестве. Вероятно, вплоть до возвращения в Казань он был уверен в своей особой избранности, и признание наличия другого наместника Багаутдина Ваисова прошло для него весьма болезненно.

Мы не знаем и, наверное, никогда не узнаем, что творилось в душе у Ш.Сайфутдинова, был ли открытый конфликт, или эту проблему удалось решить относительно быстро и безболезненно. Судя по всему, преимущества были на стороне Гайнана, признанного, по крайней мере, большинством членов общины своим сардаром. Но то, что проблема существовала, весьма очевидно, и для Ш.Сайфутдинова и ряда других ваисовцев это признание не было однозначным и безусловным.

Во время расследования и последующего судебного процесса 1909-1910 годов он заявлял достаточно откровенно следующее: Тинанутдин сын Багаутдина является в настоящее время представителем ваисовского «божьего полка» староверческого мусульманского общества, но я, хотя и уважаю его как сына Багаут дина, однако я могу признавать его власть лишь в том случае, если проповедь, деятельность и жизнь его вполне согласно с указаниями Багаутдина Ваисова, а если не согласно, то и я признавать его не буду и останусь безусловным последователем отца его»и. В другом прошении, поданном в августе 1910 года, Ш.Сайфутдинов высказывался еще более резко и определенно о том, что отказывается признавать сардаром кого-либо, кроме духовного отца Багаутдина Ваисова.

Показания Нурмухамеда Мухамедзянова (род. 8 декабря 1850г. в г. Казани), еще одного ваисовца, привлеченного к суду в 1910 году, подтверждают версию о наличии внутри общины серьезного конфликта: «Я действительно принадлежал к ваисовскому «божьему полку» еще в то время, когда жил отец Гинануддина — Багаутдин Хамзин Вайсов, и его я признаю духовным отцом и потомком пророка Мухаммеда.

Что касается Гинануддина, то его я пока совсем не признаю духовным отцом и не считаю сардаром, и вопрос об этом должен быть решен на предполагаемом в 1910 году (обвиняемый давал показания в ноябре 1909 г. —Авт.) съезде «староверов»-мусульман ваисовского «божьего полка», причем если съезд признает Гинануддина сардаром и духовным отцом, то и я буду его признавать таковым».

Такая «условность» признания власти сардара абсолютно не характерна для взаимоотношений внутри ваисовской общины и свидетельствует о наличии глубоких внутренних разногласий и противоречий, основная линия которых проходила, возможно, между разными поколениями. Можно предположить, что некоторые ученики Багаутдина, стоявшие у истоков движения или примкнувшие к нему на начальном этапе развития, знавшие духовного отца лично, подобно первым сподвижникам пророка чувствовали свою особую избранность и превосходство над более молодыми адептами данного учения.

Весьма примечательна и идея проведения съезда для преодоления кризисного положения внутри своей общины. Впрочем, это представляется маловероятным, так как едва ли Гайнан был заинтересован в обострении конфликта и открытом проявлении сомнений в своей легитимности.

Очевидно и то, что многое из высказываний Ш.Сайфутдинова, зафиксированных в протоколе допроса, не согласуется с довольно однообразными ответами других подсудимых и в то же время гораздо ближе к позиции самого Багаутдина. В частности, Шигабутдин Сайфутдинов повторяет тезис своего учителя о том, что члены ваисовского «божьего полка» в пятикратной молитве за благополучие государя императора защищают его «своими молитвами пред Божей Мудростью» и этим мотивирует отказ идти в солдаты.

В то же время в мотивации отказа от военной службы других членов «староверческой» общины преобладают такие аргументы, как нежелание снимать головной убор и надевать военную одежду, невозможность совмещать военную службу с обязательным религиозным ритуалом (пятикратной молитвой, постом и пр.).

Следует сказать, что подобного рода претензии были характерны не только для «староверов»-ваисовцев, но высказывались многими представителями мусульманского мира, а в 1917-1918 годах стали решающим аргументом для создания отдельных мусульманских частей. Позиция Ш.Сайфутдинова с этой точки зрения была ближе к высказываниям его учителя и в большей степени соответствует термину «гастр-и дога «и отражает изначальную пацифистскую суть данного учения.

Подобно другим, более пожилым ваисовцам, Ш.Сайфутдинов отказывается подписывать протокол допроса, не желая нарушать указ своего духовного отца «не подписывать никаких официальных бумаг до решения государя императора», тогда как более молодые ваисовцы не видят в этом ничего предосудительного.

Наконец, он расходится с Гайнаном и другими ваисовцами в вопросе об уплате податей и налогов: «Что делает Гинануддин, я не знаю, но я лично признаю подати и налоги и торговые свидетельства, так как понимаю, что без них государство не может существовать», требуя лишь именовать их староверами-мусульманами, а не крестьянами. При выполнении последнего условия он согласен также на признание и использование гражданских паспортов.

Вопреки тому, что молодые представители более позднего поколения ваисовцев, включая самого Гайнана, неоднократно подчеркивали неизменную приверженность учению духовного отца и учителя, очевидна некоторая эволюция идей. Подчас происходило едва уловимое и чуть заметное «смещение акцентов» в используемых ими аргументах и мотивациях, в выборе среди них наиболее важных и значимых именно на данном историческом этапе проблем. Эти изменения отражали естественную эволюцию учения, адаптацию ее к новым историческим условиям, а также влияние индивидуальных личностных качеств лидера.

Более того, анализ протоколов допросов «староверов»-ваисовцев по процессу 1910 года, при всем их внешнем однообразии и, возможно, даже некой безликости, а также официальной «заданности» ответов, позволяет уловить наличие внутренних расхождений и трений, свидетельствующих о вполне нормальном разномыслии ваисовцев. Это в свою очередь подталкивает нас рассматривать ваисовское движение не как нечто монолитное и неизменное, а во внутренней эволюции, сопровождающейся неизбежными , трениями, расколами и конфликтами, даже если они скрыты от взора непосвященных.

6. Ваисовская община в 1905-1910 годах. Заключение

В1906-1909 годах община получает второе дыхание: вернувшийся в Казань Гайнан строит новый молитвенный дом в Ново-Татарской слободе, возрождает канцелярию, поставив организационно-канцелярские дела на широкую ногу (в типографии печатаются специальные бланки и паспортные книжки, изготавливаются различные печати, в том числе и личная печать давно почившего основателя «секты» и т.д.).

Ранние ваисовцы во главе с Багаутдином признавали над собой только власть монарха и полагали, что достаточно написать на его имя прошение. Ожидание соответствующей царской грамоты и непоколебимая уверенность в ее скором получении становились причиной для многочисленных курьезных случаев и недоразумений, впрочем зачастую заканчивавшихся весьма трагично.

Новым явлением начала XX века можно считать и тот факт, что обновленное руководство ваисовцев во главе с Гайнаном уже подумывало о легализации своей общины посредством составления и утверждения устава, что в дореволюционной России являлось обязательным требованием для признания любого общества.

По словам Гайнана, подобное прошение было подано им на имя императора и министра внутренних дел в феврале 1909 года.

Однако при всей внешней модернизации деятельность ваисовской общины остается неизменной в двух моментах. Во-первых, Гайнан практически не позволяет себе самодеятельности в плане идеологического обоснования движения, перепечатывая и переписывая интеллектуальное наследие своего отца—основателя и духовного отца «секты». Издание поэтического наследия Б.Ваисова вполне укладывается в логику действий Гайнана, направленных на укрепление собственного влияния и придание сакрального характера всем своим поступкам и словам через использование религиозно-нравственного авторитета отца. И, во-вторых, ваисовцы продолжают засыпать центральные и местные органы власти различными ходатайствами, прошениями, «доказаниями» и «святыми разъяснениями».

Так продолжалось до середины 1909 года, когда местные власти, всерьез обеспокоенные активностью и размахом ваисовского движения, распространением его за пределы Среднего Поволжья (Нижнее Поволжье, Туркестан и пр.), переходят к решительным действиям. Расследование и сбор сведений завершились судебным процессом 1910 года, в ходе которого из четырнадцати подсудимых одиннадцать были признаны виновными в создании «преступного сообщества, поставившему себе целью неподчинение распоряжениям правительства» и в принадлежности к нему.

Гайнан Ваисов как организатор был приговорен к четырем, а остальные — к двум годам заключения в исправительном доме. Трое подсудимых, успевшие скрыться до суда, были осуждены чуть позднее. Примечательно, что двое из подсудимых — Ш.Сайфутдинов и М.Байрамгалеев — привлекались к суду еще в 1894 году, другие двое — М.Гадыльшин и И. Зайнуллин — работали в типографии Каримова, где были отпечатаны многие документы и вторая часть поэмы Б.Ваисова. Наконец, И.Зайнуллин оставался с сардаром до его последнего вздоха и дал показания об обстоятельствах его гибели.

За все время существования ваисовской общины «староверов»-мусульман ее члены неоднократно преследовались за свои религиозные убеждения и логично вытекавшие из них поступки и действия. Но власти всегда придавали этим преследованиям характер наказания за то или иное уголовное преступление, какова бы на самом деле ни была истинная мотивация.

Процесс 1910 года впервые имел ярко выраженный политический характер, а потому вызвал значительный общественный резонанс, даже вопреки негативному отношению к ваисовцам со стороны значительной части мусульманского общества. Весьма симптоматично было и время проведения данного процесса, поскольку к 1909-1910 годам от торжественно провозглашенной «свободы совести» в реальности мало что осталось, а вероисповедные преобразования терпели одну неудачу за другой, демонстрируя неустойчивость либеральных реформ и иллюзорность многих надежд.

Второй разгром ваисовской общины в Казани, произведенный в 1909-1910 годах, вызвал новое затишье, которое опять-таки было скорее внешним: не успела свершиться Февральская революция, как община возродилась подобно птице Феникс из пепла. Начинался новый виток спирали.

Однако после Февраля складывается еще более парадоксальная ситуация — с провозглашением свобод, в том числе и свободы совести, религиозная составляющая этого движения, казалось бы, отходит на задний план, а политизация его принимает необратимый характер.

В 1917-1918 годахэто уже политическое движение, лидеры которого не скрывают своих политических пристрастий и амбиций. Как мало напоминают действия того же Гайнана и других лидеров движения образ мысли и жизни странного дервиша — поэта и проповедника, духовного отца и божьего человека — Багаутдина Ваисова.

События 1917-1918 годов, а также более позднего периода, представляющие качественно новый этап в развитии ваисовского движения, заслуживают отдельного серьезного разговора и выходят за рамки данной статьи. Отметим лишь, что движение прекратило свое существование не в 1922 году, а в начале 30-х годов, что было неизбежным итогом формирования атеистического и тоталитарного государства, в котором не оставалось места ни официальному духовенству, ни тем более его антиподу — своеобразному «религиозному андеграунду», каковым было ваисовское движение.

Б.Ваисов и его последователи оставили заметный след в истории развития ислама в России. Их главное достоинство: стремление добиваться решения сложных вопросов мирным путем.

Предисловие и комментарий к публикации архивных документов

Публикуемые ниже документы можно условно поделить на две группы. В первой представлены документы (№ 1, 2) из фондов Национального архива РТ, имеющие непосредственное отношение к основателю «секты» Багаутдину Ваисову. Документ № 1 — своеобразная «автобиография» с изложением основных положений учения, записанных переписчиком 13 апреля 1883 года на русском языке по переводу, осуществленному «старовером»-мусульманином Ахметзяном Абдуллиным. Речь в документе ведется от «первого лица», то есть от имени самого Багаутдина. Документ публикуется со значительными сокращениями.

Документ № 2 представляет собой текст под условным названием «Правила поведения правоверного мусульманина». Уже после ареста и заключения Б.Ваисова в психиатрическую лечебницу, в ноябре 1889 года Шигабутдин Сайфутдинов разослал некоторым казанцам, в частности крупнейшим татарским купцам Валею Туйкину и Ахметзяну Сайдашеву, письма с призывом признать учение Ваисова.

К письмам были приложены подробные правила о том, что должны и не должны делать правоверные мусульмане для своего спасения. Во время расследования выяснилось, что «правила» были написаны со слов самого Багаутдина Ваисова: эти правила «дает народу господин дердиманд-дервиш Вайсов, жалея и заботясь о народе и для Бога, который дал своему названному посланнику направление и истинную веру».

Оригиналы писем и правил, написанные на татарском и арабском языке, вместе с переводами, осуществленными учителями КТУШа Терегуловым и Тагировым, а также приставом Еникеевым, были представлены в качестве вещественных доказательств во время суда и, таким образом, сохранились в следственном деле. Документ представляет интерес по ряду обстоятельств.

Хотя эксперты и признали почерк Ш.Сайфутдинова, последний был скорее переписчиком, а в содержательном плане следует признать бесспорное авторство Б.Ваисова. Важным является то, что письма и приложенные к ним «правила» были адресованы не просто двум влиятельным казанским купцам, но прежде всего мусульманам, которые, по мнению ваисовцев, отступили от истинного ислама. То обстоятельство, что адресатом являются мусульмане, значительно повлияло на характер обращения, набор аргументов и увещевательных терминов.

Интересно, что в нем мало упоминаний о конце света, что являлось лейтмотивом поэтического творчества Багаутдина Ваисова, а основной угрозой представляется опасность крещения мусульман в 1891 году в случае неподчинения Ваисову. В «правилах» достаточно подробно расписано, как должен вести себя правоверный мусульманин. Таким образом, эти документы являются важным дополнением к поэтическому наследию основателя и идеолога движения и в комплексе с другими документами составляют достаточно репрезентативную источниковую базу для изучения сути и эволюции учения Б.Ваисова и его последователей.

Другую группу представляют документы, хранящиеся в фонде Государственной думы в РГИА и имеющие непосредственное отношение к Шигабутдину Сайфутдинову в период отбывания им заключения и последующей ссылки на о. Сахалин (документы № 3-6). По свидетельству самого Ш.Сайфутдинова, за все эти годы, то есть с 1894 по май 1906 года им было написано 297 прошений в адрес разных людей и государственных учреждений. Думается, что эти слова близки к истине. Из текста видно, что автор вел тщательный учет всех посланных им прошений, нередко дублировал многие письма по несколько раз, рассылая их по разным адресам. Подобной плодовитости могли бы позавидовать многие профессиональные писатели.

Отправленный после судебного процесса 1895 года на каторжные работы с последующим бессрочным поселением на о. Сахалин, Ш.Сайфутдинов продолжал вступать в конфликты как с местными властями, притеснявшими его (в частности, заставлявшими снимать шапку в присутственных местах, навязывавшими государственные паспорта с записью «крестьянин», не выплачивавшими кормовые деньги и т.д.), так и с представителями православной церкви. Из текста прошений и разъяснений, а также из других архивных документов видно, что гонения на ваисовцев имели противоположный эффект.

Преследуемый за веру Ш.Сайфутдинов не просто сохранил и укрепил свои убеждения, но даже сумел проявить миссионерские качества и привить свои взгляды проживавшим рядом русским ссыльнопоселенцам. В частности, под влиянием его проповедей и толкований некто Петр Морозов с семьей приняли ислам и записались в ваисовскую общину.

Видимо, эти конфликты, как и настойчивость Ш.Сайфутдинова, его фанатичность привели к тому, что он неоднократно помещался в психиатрическую лечебницу для освидетельствования на предмет умственных способностей. К сожалению, личные дела пациентов психиатрической клиники были уничтожены в период военных действий в ходе русско-японской войны, а потому мы вряд ли узнаем, каков был диагноз врачей.

В данной публикации представлены ходатайства и письма Ш.Сайфутдинова в адрес Государственной думы73, военного губернатора о.Сахалина, местного священника. Кроме того, к ходатайствам приложена брошюра под названием «Книга веры Ислам Вайсов» на 52 листах, составленная автором.

«Книга веры», датируемая 21 мартом 1903 года, основывается на более подробном и обширном сочинении в 100 листов и представляет краткое изложение основных положений учения Багаутдина Ваисова. Данное «святое разъяснение» было составлено Ш.Сайфутдиновым на имя врачей Александровской психиатрической лечебницы о. Сахалин И.Ф.Аккермана и П.А.Ландау в ответ на их многочисленные вопросы с целью разъяснить суть ваисовского учения.

Все прошения и разъяснения написаны Ш.Сайфутдиновым от руки, в основном на русском и содержат многочисленные вставки текста на арабском (как правило, цитаты из Корана) и татарском (в большей части фамилии и имена, а также подписи) языках.

Для записей характерны особенности письма, присущие человеку, получившему традиционное мусульманское образование: почти нет заглавных букв, практически отсутствуют знаки препинания, поэтому порой трудно понять, где заканчивается одно предложение и начинается другое; последнее слово в конце страницы обязательно дублируется в начале следующей, поскольку традиционно таким образом прежде нумеровали страницы.

Кроме того, текст изобилует многочисленными ссылками и цитатами из Корана, что является непременным условием законности любого высказывания в мусульманском сочинении. Несмотря на плохое знание русского языка, автор достаточно ясно и доступно излагает свои мысли. Наконец, бросаются в глаза индивидуальные стилевые особенности Ш.Сайфутдинова—многословность, частые повторы, образность речи наряду со значительным числом характерных для него бранных слов.

Именно эти особенности данных документов, в совокупности с содержательной составляющей, делают их особенно интересными и ценными для изучения истории ваисовского движения. Многочисленные прошения и документы от имени ваисовцев, сохранившиеся в архивах, написаны, как правило, русскими людьми, нередко профессиональными переписчиками, которые излагали суть дела общепринятыми штампами, сглаживая и адаптируя мысли и слова к нормам и терминам русского языка, вольно или невольно искажая смысл сказанного.

Поэтому так важен для исследователя естественный голос представителя того сообщества, от имени которого он выступает, к тому же такого, как Ш.Сайфутдинов, убежденного в своей правоте и не скрывающего своих мыслей, не склонного к дипломатичности или эзоповому языку.

Наконец, можно сказать, что между оригинальными сочинениями Багаутдина Ваисова и прошениями Шигабутдина Сайфутдинова много схожего, хотя есть и различия. Среди последних -разный адресат, разная читательская аудитория. Но по сути, общего гораздо больше. В содержательном плане «Книга веры» едва ли является собственным оригинальным сочинением Ш.Сайфутдинова. Скорее это, как и в случае с «правилами», переложение на русский язык учения Б.Ваисова, являвшегося непоколебимым авторитетом для многих ваисовцев.

Исходя из этих соображений и одновременно учитывая ограниченный объем журнала, представляемые документы публикуются в незначительной обработке, максимально приближенными к оригиналу, однако со значительными сокращениями. Остается надеяться, что в будущем увидят свет как сборники архивных документов, так и написанные на их основе с привлечением новой источниковой базы и новых подходов монографические исследования по истории ваисовского движения.

ИЗ ОТЗЫВА В КАЗАНСКИЙ ОКРУЖНОЙ СУД

По мудрости Божией, на основании Божияго издания духовных, военных и гражданских законов, я мелинихан, поверенный ислама, то есть Божияго полка определенный дистаночный начальник, служащий Богу и Царю и чрез святую науку гирфанию, для образования народа, толкователь Божий, то есть, что самое нужное, необходимое признание Бога и Царя; разъяснитель природный, благожизненный старовер мусульманин, верноподданный Монарху, сословия тюрки, сын муллы светлого ума, потомственный духовный дердеманд дервиш, сотрудник всему миру, Мюстахит тюрки, то есть вероисповедник, Багаутдин Альбулгари Догагой Хамзин Вайсов, даю сей отзыв по следующим пунктам, согласно его данного прошения в С.-Петербургскую Комиссию, чрез Казанскую Почтовую Контору настоящего 1883 года, под № 36.

1 Я, мелинихан, поверенный ислама Вайсов имею веру ислама магометанской; 2. я мелинихан, поверенный ислама, лично религию Ханафи Агзамской; 3. я мелинихан, поверенный ислама, Вайсов имею секту Аглюсюнат Бальзама-жат сюннитской; […1 5. я мелинихан, поверенный ислама, Вайсов, имею от роду 73 года, родился в Казанской губернии, Свияжского уезда, дер. Сатламышевой, 12 Сентября 1810 года; 6. я, мелинихан, поверенный ислама Вайсов остался от отца молодьм сиротою с матерью. Хазрят отец мулла Хамза умер в той же деревне Сатламышево в 1812 году; хазрята мать Биби Ямиля Мухамедья — ровна была великая ученая, то есть образованная, дочь губернского ахуна, благочинного, она меня Ваисова, учила сама до 9 лет, потом отдала учителю святой науки гирфании в Саратовскую губернию, Хвалынского уезда, дер. Большой Колоткинской дердеманду дервишу Хазряти Ишану Ягафару Сани Альбулгари Кипчакскому; сама Хазряти мать Биби Ямиля Мухамедьяровна умерла здесь в Казани в 1850 году; 7. я мелинихан, поверенный ислама Вайсов получил эту святую науку гирфанию по воспитанию у него хязрята Ишана Ягафера Сани Альбулгари; потом остался на его месте дервишем, то есть он свои служебные обязанности передал мне Ваисову и все свои полные права на отечество, потом дал мне документ, или аттестат, этот документ мой в настоящее время находится в Казанском Губернском Правлении, куда был представлен 22 Сентября 1882 года. Он сам хазрят Ишан Ягафер Сани Альбулгари получил воспитание святой науки гирфании в Мекке и Медине, где наш Божий храм Магометанский, тот самый великий дердеманд дервиш Абдулхалик Булгари остался после на его месте дервишем, Богоугодником; воспитатель мой хазрят Ишан Ягафер Сани Альбулгари умер в той же деревне Большой Кулаткинской, 16 Декабря 1862 года; 8. я мелинихан, поверенный ислама Вайсов после извещения хазряти Ишана Ягафера Сани Альбулгари по принятии Богослужебной обязанности доносил в 1863 году Его Императорскому Величеству Александру II Монарху, потом производил дознание, после дознания эту обязанность, то есть чрез Божие издание духовных, военных и гражданских законов, определенных в порядке родословной дервиша по утверждению Правительством, Божияго полка дистаночный начальник дердеманд дервиш Вайсов напечатал 30 тысяч экземпляров книг для образования Российского народа, в 1874 году; 9. я мелинихан, поверенный ислама, имею для образования российского народа положение Божие, свое собственное издание, 10 тысяч экземпляров книг и каждый экземпляр, составленный чрез мудрость Божию, включает на имя Его Императорского Величества святую молитву для будущего Его и всегдашнего всякого благополучия и благоденствия, Его августейшему Дому и всей Царской фамилии, и благополучия всей Его Державы, далее всему потомству, это положение обстоятельства и в интересах Его императорского Величества, моление Божией святой молитвы, нынче между народом не уважаемо, не принято далее никем и не взято во внимание в необходимую ее надобность, так как этот свет определения Божия, без святой молитвы, нет ничего, обязательно должны все приносить Царю Небесному Богу за своего Царя свое святое моление; вместо же святой молитвы, для формы читают, как чрез философию, составленную ерунду, против сердца Божияго. Ври пришло какое нынче время между народом для Бога и Царя, и вера нипочем; чрез это образовались два издания: 1-е издание сатана — наука философия и 2-е человеческое изобретение — есть 2-е издание нового закона; на этих основаниях все действуют по своей воле, что есть справедливо и что есть несправедливо и не веруют в признание Бога и Царя и не хотят знать ничего, только исполняют что желают сами, даже не требуют ничего, только нуждаются в требованиях этих двух изданий, как принести капитал, потом чрез этот капитал приобретает чужой капитал, потом грабит, душит, не понимая справедливо ли или нет признавать Бога и Царя и как нападает на Помазанников, больше этого им ничего не нужно; все это происходит от этих двух изданий, чего сохрани Бог. Если уж это не так, то по требованию, что справедливо признание Бога и Царя истинны и несправедливо — чрез мытарства и хитрость, зачем же Казанский Окружной Суд приказал Судебному Приставу продать с аукционного торга, составленную, в количестве 30 тысяч экземпляров книг, святую молитву на имя Его Императорского Величества Александра II Монарха, что сделал злое пред Его особой, по желанию проклятого демона, сатаны и не действовал бы так незаконно и не основательно почитая Бога и Царя, и меня, составителя святой молитвы, Божияго полка; определенного дистаночного начальника, дердеманда дервиша Ваисова; тогда бы не признал сумасшедшим, тогда как я действительный светлый ум; в чем подтвердит факт, изложенный в газете «Новое Время» и состав моей молитвы. № этой газеты 1769, от 30 Января и 11 Февраля 1881 года, напечатана в С.Петербурге. Если бы правильны эти два издания, что есть наука философия, и 2-е издание закона, зачем эта измена при преклонных летах, вот как светлое солнце доказательство этого положения, секретная измена и за что чрез это положение я дердеманд дервиш Вайсов страдаю в настоящее время в Казанской Окружной Лечебнице, где я, как отрубленная голова и как страдали древлепророки Иосиф Прекрасный и пророк Аюп, точно так страдаю я Вайсов. Кроме этого я имею еще 12 цензур, тоже интереса Его Императорского Величества и для Божияго образования народа и чрез это арестование где я могу их отпечатать; вот это то положение заключает в себе и учиняет раззорение народу и стеснение Помазаннику — сохрани Бог, аминь; […]II 12. я мелинихан, поверенный ислама Вайсов чрез эту положительную причину на вопросы Окружного Суда не могу отвечать, а потому именно: 1) я Вайсов не умею по русски говорить, как согласно мнения Суда; 2) уши у меня не стали слышать на годах и 3) при Суде я есть отрубленная голова — мертвый, потому что я избегаю 2 издание закона, тут нет ни Бога, ни Царя, кроме злого удовольствия […]III. Объяснив все это я прошу Казанский окружной Суд от ареста меня освободить, избавить от страдания, дать мне ход, власть, по своей силе положения, прошу принять во внимание открытый секрет, который я дердеманд дервиш, сотрудник всему миру, нестерпя его, насильно принужден открывать по мудрости Божией, а не как Вайсов; если я Вайсов за почитание Бога и Царя и благополучие Его державы молюсь, виновен, в таком случае суди меня Бог, суди меня Царь, но не другой, по тому Божиему изданию законаIV , а не по человеческому изобретению 2-го издания законов, так как я Вайсов лицо духовное, военный по Божиему полку, определенный дистаночный начальник то есть служащих служитель справедливости Божияго Царя. Вот мой секретный отзыв, составленный в пользу мира 13 Апреля 1883 года. […] V По мусульмански написано так: природный благожизненный старовер мусульманин вероисповедный монарху сословия тюрки, сын мулла светлый ум, потомственный духовный дердеманд дервиш сотрудник всему миру мустахид тюрки, то есть вероис-поведник, Багаутдин Альбулгари Догагуй Хамзин Вайсов руку приложил переводил старовер мусульманин Ахметзян Абдуллин. […]

I Сверху над заголовком написано: «Резолюция: за признанием Ваисова умалишенным и нахождением дела в судебной палате, прошение оставить без последствий. За секретаря…» И чуть ниже: Спр. В распор. заседании 28 минувшего мая Ваисов был освидетельствован в состоянии умственных способностей и признан сумашедшим; судебное же преследование с него, на основании 356 ст. У.У.С. прекращено. Вследствии протеста прокурора дело препровождено 21 июня в Судебную Палату».

II В пункте 10 Б.Ваисов говорит о том, что делает все для Божиего образования народа, но встречает сильное противодействие со стороны татар, которые говорят, что наступили новые времена, новая вера; из-за преследования татарами дом его постоянно заперт, а сам он никуда не ходит, а только иногда отлучается по специальному приглашению для чтения святой молитвы. В п. 11 речь идет о том, что философия и 2-е издание закона есть происки демона и сатаны против Бога, а Б.Ваисов как Божий поверенный не имеет права молчать против несправедливости.

III Далее Б.Ваисов говорит о тех преследованиях и несправедливостях, которые совершают по отношению к нему окружающие злые люди и гражданские власти на основании этих новых законов.

IV Т.е. по Корану и шариату.

V Подпись по-татарски.

На имя Государственной думы из о. Сахалин

От началник Ваисовского Божиего полка сотрудник всего мира Шигабутдин мулла Сайфутдин оглы эльбулгари Вайсов

№ 277

СВЯТОЕ ЗАЯВЛЕНИЕ

Имею чисть приставить на Государственной думу на смотрение который иную было подано на имя смотритель поселения реуту Святое заявление за № 192-м 7-мой марта 1903 г. А это есть фактя как оне нас протисняли и насилно заставели сымать шапку. Еще на наше за справедливой стоимости точка на точкаII по указу духовного отца ВаисоваIII … так как стоял он наше великий начальник Божияго полка. И точно также протисняет вынуждает меня насилно держет на о. Сахалин мучет замурает голодный и холодный и не дают для содержания и для пропитания несего и не дают свой дакументов свидетельства ну вот из 20 октября 1894 г. и ду 1905 году 15 июля содержали насилно. Арыстовано под замком русский праветельства; и самы не могли слободеть. А слободел японский справедливей храбрый Царь Император Му-Сахид Микода; и слободел и дал меня волю и все возможность жить. А оне наше шапку и религий не касались и не сем не протисняли вот что; ну вот как прихали русский правительства. Апять протиснать не поскает из о. Сахалин и не дают кормовый и принуждает получить крестьянский билит IV. А я не жалаю, потаму что я есть не кристьян, и есть верноподданной причажной природной духовной лица стараверческого общества мусулман т.е. от эльмицакданберлиV потомо ственной эльбулгарский Ваисовского Божиего полка сотрудник всего мира Шигабутдин мулла Сайфутдин оглы эльбулгари Ваисова. Поэтому я не возму i кристиянский билит, ну вот. Если есть закон пощай заморяет меня на о. Сахалин. Ну вот на Государственной думу выбранный лица благочистевей общества господа челины я сердечное бытия Вам (заявление) заявляюVI я есть без венной пострадаю, и я стою за истинно. Покорано прушу вас дотонка смотритьVII моя дело и стоимоста и решете наше ваисовский вопрост. Или вы тридвыте лично меня сомого еще возвратете моя своей документов, который от убрано от меня в г. Казань 5-й чаете Господин приставом 20 октября 1894 г. Еще позволте меня прогунный денег что доихать народину. Или пос возворатить меня на казенный чет на родинюVIII . А я не имею средства. А только я не возьму кристьянский билит. А вы об этом доложите государю императору белому царю Николай Александровичу великому отца монарху потаму что наше Ваисовский духовной религиозный уделавой бумаго стоит нисколько сут у его Императорского величества. Еще кроме это дело я послал по почто на имя Государственной думу двая великий Святое дело. В 1-й почтовой квитанции принят на почто за № 699 1906 г. февраля 25 дня. А дрогой дело принят на почто за № 962 1906 г. марта 11 дня и прошу покороно с внеманиям читать. А только это дело без нас не вырешется потаму что Ваисовский дела поручено на меня особые порученеем от нашего великого началника Божиего полка духовного отца Ваисова. Изволте знать я сердечное бытия есть его намитникIX выше назначенный лица поверенный и необходимо нужно тода к вам взять меня и соберать из нашех Ваисовского Божияго полка на разборка на совит. А это великий дело без совит нелзя и без нелзя на это на основания вот так [Коран 3:103 и 3:1091. С тем уславыю подписываюсь по мусулманский и по русский вот так […]X. Лично поручению его духовного отца Ваисова я есть выше назначенный лицо поверенный ислам т. е. делам его и по святое отечество и под условыю на должность и на отвитство есть намистник, поэтому согласно время началник гловнокамандующе Ваисовского божиего полка сотрудник всего мира Шигабутдин мулла Сайфутдин оглы эльбулгари Ваисова […]XI

I Часто в документе автор в подтверждении той или иной своей мысли ссылается на изречение из Корана, а также дает вставки-повороты на арабском и татарском языках. В квадратных скобках указан арабский текст, представляющий из себя религиозные формулы, воззвания к Аллаху, цитаты из Корана и т.д. В случае с цитатами из Корана далее в тексте будут указаны: Коран, первая цифра-сура и вторая-аят.

II Исходя из того, что документы № 3-5 были написаны малограмотным человеком, мы посчитали возмож­ным провести небольшую обработку текста. Так, в оригинале вместо необходимых знаков пунктуации (запятая, точка и пр.) автором очень часто использовались три точки. Для облегчения восприятия текста они заменены на соответствующие смыслу знаки препинания. Также с учетом логики текста в ряде случаев нами были заменены прописные буквы заглавными и наоборот.

III Так в документе.

IV Крестьянский билет — имеется в виду паспортная книжка, т.е. удостоверение личности, необходимое для передвижения по стране. Отказ именоваться крестьянином был одним из самых принципиальных для рядовых ваисовцев.

V «Ельмицакданберли» — от араб, al-mithaq— договор, пакт (с Богом).

VI Так в документе.

VII Так в документе, вероятно «требуйте».

VIII Следует читать «или пусть возвратят меня за казенный счет на родину».

IX Так в документе. Следует — наместник.

X  Здесь следует звания и подпись Ш.Сайфутдинова по-татарски, что ниже дублируется по-русски.

XI «Аллага аманат…» и далее следуют религиозные формулы и воззвания к Аллаху по-арабски. Текст
заканчивается указанием даты составления документа в двух вариантах — по Хиджре (1324) и от
сотворения Христа (1906).

1906 г. марта 24 дня

РГИА. Ф.1278. Оп.1. Д.245. Л.2-Зоб.

Книга веры ислама Ваисова

30 ласта писано на основания [и булще]II болше 100, на основания

Очень великий дело

Егу Енает иллагу воло гайрогу Егозизам-мадят

Святое и великий дело; за № 193

на имя Петра Морозова

Ну вот 1902 г. прихал новой доктор И.Ф. г. Аккирман; и потом преижали ко меня разный лица из Петрбурга и из прочих мистях; и спрашевали с меня как вера правой Ислам? и катя сикта ваисовский Божияго полка… и что абез-начает началник Божия полк; и ваисовский б.п. и сколка есть оне на свита? Оне желали познакомется, и спрашевали чтобы я им разяснел и познакомил; поэто меня по необходимае прешлось сочинеть это великий дела; и сочил на имя доктора Илья Филиповича господину Аккирмана чтобы познакометь желающих божия народов.

Кониц начатия вот так

в 1-й по Арабиский по святому

Корану писано титул Бого.

И пророков и святых и

духовного отца от Ваисова

помяще и молитова…

На имя доктору Илья Филлиповичу господину Аккирману на о. Сахалин

От началника божияго полка т.е. наше он великий и апроделенный повелевающим указом богоцаря есть дистанешный началник, и посланник от бога великого есть халифят Алла […]IV и сталетней; А не правылом тысячелетней основатель правой вера святое ислам; и есть великий Божия Воены и великий дардеменд дарвиш сердечное бытия все мирней хозяен и намисник великого пророка Мухамед расулла; сальлаллаи галяйгий восяллям; и есть вера изпаве-дешик сотрудник всему мира Багаутдин Эль-булгари ибеня мулла Хамзя и духовной отец Вайсов… который он поутвержден по согласна на семи соборх во всих державах С.Петрбург 1863 г. Его Императорским Величествам Государам Императорм, которы свободитель с высоты трона мира народы белом Царюм Александр вовторым II великим отцом монархам вот. Ну вот его самого духовного отца Ваисова лично по поручение и по указа и по приказа я есть Выше назначенный лица поверенны ислама т. е. по делам его и по преймества по святое роды условою и по святое отечества есть духовной сын. А на долож-ность и на отвитества есть намисник. По этому согласно време есть наставник и началник главнокомандующий ваисовского божияго полка сотрудник всему мира Шигабутдин мулла Сайфутдин оглы эльбулгари Ваисова лично извисное Его Императорскому Величества Государю Императору всему миру белому царю Николаю Александровичу великму отца монарху и прочей и прочей и прочей…

По страдающийся и содержающийся за заховать потребевшей великий обытка на о. Сахалина Александровский окружной лечебница за № 163 святое расяснение по правой вера посвятому ислама истинной [нрзб.] божия для признания боговеликого и для изполнение религей и сикта и Абряд по указа его духовного отца Ваисова без ошебка без фалше есть правыло вот так…

Ну вот по святому вера исламу на свита есть всево 73 сикта; а из них 72 все по ошыпка, есть заблождена, без глова без поте без хозяен вот что. Ну вот из них 72 лежной, а 73-й сикта только отна правалней который по указа Ваисова. Как указал он наш великий началник божияго полка повеливающим указом бого царя сам духовной Вайсов, на основания вот так [так]V […]VI вот это 73-й сикта наше ваисовский божияго полка… Кто желает познакомется и принять пастопать и изполнать идите без сомнения и без опасно на истинной под Ьожии из заблождения из тюмнатои на свит…VII Идите милоста просем к нам ваисовскму божияму полку. Это найдете чераз нас инша Аллаха раббиль галямен во биллаги тевфак […]VIII . А мы ваисовский Божия полк сколько нас есть, идем изполняем по указу Его духовного от Ваисова вот так. Мы есть не татарин и не кристиянин и не раскольник и не идлопаклонник и верноподднныи причажнои природный духовной лица сусловой тюркий староверского общества мусульман т. е. от эльмицакъдан берли потомственной эльбулгарский Ваисовского божияго полка имеем миллят Ибрагима Халилулла и имеем святое вера дина ислама мухамеданнский и релейгия ханяфи Амам Агдамский сикта суннитский, а, Абрядъ, как есть мехамеданский, эльмицакъдан берли мусулмане, т.е. издревли без припятества молящийся только отной святое молитва ислама, по своих сопественных устах по правыло святое Коран и по на основания святое шаригат и по согласно святое отечества, а, повинуемся только отной верховной власт начальства, а не гражданский власть начальства. Ну вот на это на все повеливающим указом бого Царя на основания вот так […]IX.

[…] Пункт 6-й. Ну вот пророк Мухмед по правыло святое Коран открыл обнарожел правой вера ислам; и взал покорил во вич мир совершил и постановил духовной верховной суд власть; и свитский т.е. он был великий и последний пророк и все мира былое царь извольте знать. Ну вот только время, по божия повеление не дониюз, остался русский царь и народ и китайский царь и народ; им не дашло было време от Бого. Но вот за самый это верховной власть по правыло без фалше достовал посля пророка Мехамед соллоллагй галяйгий вос-сальлям окорот 300 лет; потом сило взал; не правыло лежь и заблождение между народом; и до в настоящий време укорат ходел. Не правыло 1000 лет, т.е. в настоящий време по мухамеданский годасчисление 1300 лет; и сам говорил Мухамед великий пророк посля меня чераз 300 лет будут дествовать тысяча 1000 лет неправыло и потом придет основатель вера ислам халифат Аллаха (халифа Алла) мой великий намисник. Сказал: и тогда держитесь за его затный зубами и он возмет во вич мир и возмет Китай и русский царя и народы… Оне премет вера ислам и русский царь ему поможет и чираз русского царя откровется сказал на основания вот так [Коран], т.е. посля Мухамед пророка доложен претьте 12 халифя 12 лица, а из них хазерате имам Мягдий… […] И прешел он отиц Вайсов давать и передать по правыло святое Коран, на вера исламу русского царя и народы и китайского царя и народы, как выше помянуты был согласно на основания вот еще так [Коран]. Ну вот как выше поменутый пророк пришел чиреди своей народ по ихнему языку, т.е. Бог великий послал посланников разтольковать кажному народу по своему языка. Ну вот россияйский народ не был подавно, поэтому Бог великий послал духовной отца Ваисова русскму царю и народа разтольковать по правыло Коран на порусский язык поэтому он духовной отиц разтольковал и походотояствовал окорак 30 лет посля поутверждение; на это на все на основания вот так [Коран }]. Александр 2-й белый царь с своейм благочисный синотом пренял и поутвер-дил духовного отца Ваисова и его дела, поэтому он белое царь и называются свободитель мира, за то что он пренял вера ислам и развазал чертовский пота-ница, поганый и заблождений озы; уза, который ложной причага славо Исуса Христа… […]

17 сентября 1895 г. отправыли меня из г. К[азань] на Москва; а из московский присилней тюрмы подал 11 номер святое духовной верховной религиозной дело великий; потом 24 ферваля 1896 г. отправыли на острова Сахалина; прибыл 29 апрыла 1896 г. суда на Александровский тюрма; так и как равно с каторжнеми. Ну вот из того времени безостанно ходатайствоваю и сочинаю сам и пишу сам все святое деловой бумага и все для трибвания выше поменутый дела духовного отца Ваисова. Всево с этом сочинел и подаю 163-й раз, 163 време за № 163-м и каждо дело бувает и писано 13 и 11, и 9, и 8, и 7, и 6, и 5, и 4, и 3 лист; адин или два лист мало. Ну вот в каждей дело несколка пункт. […] 1902 года июля 13 дня это святое великое дело передано доктора Илья Филипповичу господину Аккирману. Вайсов. […]**

РГИА. Ф.1278. Оп.1. Д.245. Л.4-8, 29 об.-30 об.

На имя Священнику пост Александровский на о. Сахалина

От началник Ваисовского божияго

полка сотрудник всего мира

Шигабутдин мулла Сайфутдин оглы

эльбулгари Ваисова …

за № 279 Святое разяснение

Имею чисть разяснеть вам, господин Священник по Божия премудрсть через выше наука Святое гирфан и по согласия на все 4 Священный книга Теврат, Забур, Инзил, Коран, т.е. Библий, Посалтырь, Ивангель, Коран.

А толька по правыло Святое Коран и по на основания Святое шаригать, по указа наше он великого началника Божияго полка духовного отца Ваисова и по согласно Святое отечества. Ну вот когда еще был доктор Лев Александрович Господин Ландаву и я сердечные бытия заявлял, и разяснял Вам, т.е. сочинил на имя ваше Великий Святое дела на 8 лестов бумагах. А вы стало быть не поняли или позабыли? Апять закрыл Вас тюмната заблождене, постой душагубный ваше Вера и дела! и тогда вы провазались с Морозовам и чераз этот приставания было вам писано и разяснена истинно източника вот что, ну вот вы все не бросайте своей привичка и заскарвляйте и протисняете пристаюте на Морозову, поэтому еще пришлось нам разяснеть через Морозова и необходимо нужно разаснеть ясня и корудка для удвольства Бого великого и для благопалучию Государа Императора и ползю по полезна и спасения для всего мира и по закона в сило закон чераз Военного Губернатора изволте вам знать и читать с внеманьям и потом можыте провожать от себя кода вы знаете.

2-й пункт. Ну вот Господин Священник 1906 г. Апреля 3 дня в пост Александровский на Рельцавой улица в 1й час дин вы постригались с Морозовом? А Морозов так как человек дал вам чис, а вы говорели ему ну как Морозов, те кристьянен? или магоматанен. А он Морозов вам на это отвитал что нет я не кристьянен, а я есть ваисовского Божияго полка. А вы ему на это говорели те погубишь своей души. А Морозов на это вам ответил нет, благодаря Бого великму я не погиб и не погибаю, а вы сами погибли и люди погибайте с отманом и с этом словам вы разошлись.

Ну вот провда и верна слова Морозова и я сердечное бытия началник ваисовского Божияго полка поутверждаю слова Морозова есть провда и из-висно по вашему словам и делам, и на это есть фактя ясня доказательства, и свидетель на ваше слова 4 Священный книга который выше помянутый, т.е. Библий был свод закон и благоистинно и в 1-й потеводетель народу. Поэтому Морозова славо и фактя и свидетель сам Библий и за ваше за ложный слова на основания вот так [Коран 11:17]. Еще за Морозова слово как Библий фактя. А на Библий святое Коран фактя т.е. Святое Коран признают Библию и сохранил, и сойеденел на себя все Библий, и Посалтырь, и Ивангель, вот что по этому на них Коран свидетель, и народу последней потеводитель на основания вот так [Коран 36:2-3]. Ну вот Морозов был кристиянен и был кумерник ранше незнавшый, был забложден по прероды и потом знал истинно и остановился по Библий т.е. держал фактя Библий и принял вера правой Святое ислам нашел истинно и постопел на Сиктя ваисовскму Божияму полку и отстопелся от икона и веровал иненого Богу великму Аллах (Алла). А Бог великий открыл его сердце и показал под истинный и вывеюл его от заблождение из тюмната на свит поэтому он Морозов вышел из погибли и стоейт на истинном поте, и он Морозов ведет как ясня динь и красный солонца который истинный и ложно на это на все на основания вот так [Коран 2:25о и Коран 64:11]

Ну вот когда так который выше помянутый согласно 4 Священный книга и согласно моя на оснавания Петр Морозов есть наше ваисовского Божияго полка и есть он не погиб, и есть он права верне не татарин и не кристиянен и не идлопоклонник, и не расколник, есть верноподднной причажный природный духовной лица потомстовенный эльболгарский ваисовского Божияго полка сотрудник всему мира стараверского общества мусулман, т.е. от эльмицакдан берли на основания вот так [Коран 7:1/2] он Морозова вера и дело верно и чисты и чисны истинно правда. Поэтому вы не имеете право так заскарбить человека без фактя. Ну вот мы с Морозовам имеем право и наше слово и дело фактичный мы говорем без боязно который белое говорим белой, а которы черный говорем черный. А вы говорете которы белое черне, а черне белой а на своей слова не имеете фактя, а болше говорете по мнения и по забложденей связь природа по ложный Ваше причага и такам положение все течение 1900 лет время сотворели кумир Бого великму, и есть кристиян кумирник и идлопоклонник, т.е. кумирник зато Иисуса читает Божия сынам который ясня человек сойденяет Бого кумир. А мать Исуса читает Божия мать. А который сам Бог великий Аллах [Алла] чисты от кумира вот так [Коран 112:1]. И его Бого читает трух лица. Есть это великий кумир за это кристиян кумирник. Еще кристиян идлопоклонник за то что молятся на иконы [на иконы] и на разный забражынии на миртовой партрит так как на покойник и погола. стго есть без верне без Божне и без умый есть глопия тюмные ясня дорак тот человек кто молятся на икона. Ну вот когда так Морозов душы своей спас. А вы и что есть кристиян погибли потамучто кристиян т.е. кто веравть слова Христа и он от Бого Беликова проклят. Еще прокляняет что есть ангелов и пророки и Божия народ на основания вот так [Коран 3:87].

Ну вот Исус есть великий посланник Божия для всего мира. А имя его не Исус, и не Христус т.е. он кристиянин и Христа не был, и не [не] был разпят. А он живой ушел на небо на основания вот так, а имя его Гайса! [Коран 4:158] рухуллах т.е. Имя Гайса! А рухуллах свят дух т.е. он родился без отца, т.е. слова и приказ Божиям, так как наше отиц Адам. Еще у Исуса был мать. А Адама сотворил из земли. Бого не сего не трудно, и он Бог как желают и так делает, ну вот Исус как имя Гайса и как Адам, на основания вот так [Коран 3:59]. Ну вот сказал Исус посля меня тот будут Антыхрист кто именуют моя имя и благо чистивой адеждымы сделается намистником мойем. А все дела изполнения их на протев меня и Богу и напротев на истинно т.е. истинно спрятят а ложь обнарожет и усиливеть и утмановть. Народ вот самы оне будут Антыхрист сказал на основания вот так [Коран 2:42 и 61:6]. Когда так вам платается адевать благочистивей адежда и ходить по домам отмановать народ, и сотворить кумир Бого великму и молится на икон? Гди есть фактя? Вот значеть вы самы погибаете и люди потопаете и чераз ваше чертовский подца течение 1900 лет сколька померли кристиянен и все оне померли без верне и без Божне и все от Бого проклят и все оне пошли в Ад присподня на вичной огонь не погасимый нет им спасения. Кто только кумирник молятся на икон и почитал Исуса Божия сыном как выше разяснен на основания вот так [Коран 2:161]. Вот если не провда наше слова с Морозовым если не спасена; а вы не [не] погибали ну тогда найди фактя и дай отвит на наше на основания и ришите наше ваисовский вопрост. Нет вы не найдете вы уже умиртовились и у вас толька язик болтается от вас прова и сило и власть отнитя. А истинно открылся толка вы не ведете и не човстоваете закрыте ваше души сердца от поганый дела и пище и от водка, от свининя, мяса и от кумир вас переди и зад забор. Бог великий Вам не показвают истинно на основания вот так [Коран 36:91.

Ну вот еще не адин пророк и адин святое водка не пили и свиненя мяса не ели. А вы и ваше кристиянский народ табак курт водка пьет и свинена мяса ест и чожими бабами на пасха цолоется и голяет, и рука дают, и миста пляшет и всякий поген делает. А вы им же по домам ходете собираете коски их. А это не видте? А ведешь Морозов еще соейшь язик. Ведь Морозов тебя несего не говорил и не заскарбил вас; и даже здоровкался дал вам чисть. А вы как скот начинайте заскарбить середи улица, без фактя особнно в настоящей време слобод Вера религое по указа Его Императорского величестова. Как те имеешь право касатся Морозова мало того Морозов был спитано чераз господа мици-на , и потом чераз полной камичения слободели по закона и в сило закон по приказа Государа императора. Мало того мы вас не признаем наше ваисовский духовной религиозной дела стоейт лично Государа императора. Какой ваше дело касатся нам: не то что Вам [Вам] касатся за скарвленеем, и нет вам дорого и фактя крома нежный потченения и почитания потаму что Петр Морозов вышел потеводитель и духовной отиц для всему мира християнскму народы, изволте знать. Ну вот как выше сказано и разяснена по прижнямо християнский народ как ушли и как идет нет различия от скот живодны. А попи как хичный звера еще хожа на протев Бого на основания повеливающем указам Бого царя вот так [Коран 8:22].

Ну вот за ваше вера и дело нужно мнуго разтолькавать и фактя на основания мнуго. Ну я булше не буду разтольковать потому что мную разтолькавано не отнакратно ранше чераз Г. мицина т.е. Г. доктор Ландаву и Г. Валкинештейн моя дела. Оне знает и стоейт и извисно лично Государа императора Белому царю Николаю Александровичу великму отца монарха. Ну вот еще быть вам извисно это дело пошлю на государственный доме пост оне ведет и разбирает кто из вас с Морозовым душа погубает Морозов или вы. Пос ведет Государь император Ваше изделий как те хорошей священник и как пристают постоянный на ваисовскму Божияму полку касаются не за своей дела. С тем условию подписовиюсь по мусульманский и па русский вот так […] Началник ваисовского Божиего полка сотрудник всего мира Шигабутдин Эльбулгари Ваисова. Я ваисовского Божияго полка сотрудник всего мира Петр Морозов

1906 г. Апрыля 7 дня […]

РГИА. Ф.1278. Оп.1. Д.245. Л.32-34об.

На имя военному Губернатору Г.Валуеву на о. Сахалин

за № 281-м Святое заявление

Я началник Ваисовского Божияго полка имею чисть приставить Святое разяснение за № 280 на имя Священнику пост Александровский. Ну вот Г. Военный Губернатор читай с внеманием и потом перидайте по закона в сило закон. Ну вот я муг помимо вас посилать лично по почто ему Священнику. Ну он тогда спрятять и не покажет некому поэтому послал чераз вас по афисиялнии чтобы вы знали и пост обнарожется истинно. А я сердечное бытия для это назначено согласно време от Бого великва есть основатель правой вера Святое ислам и намистник пророки и намистник Божияго полка его сомаго духовного отца Ваисова. Поэтому наше абязанность не обходимо нужно заключенних Богом великом за это как увижу несправедливой дела и слава не пропощу заявляю праветельства потаму что истинно слова и дела присведляет и спасает народ изволте знать…

Подпись

1906 г. Апрыля 7 дня

РГИА. Ф.1278. Оп.1. Д.245. Л.34об-35.

Вступительная статья профессор Рурского университета Михаэля Кемпера и кандидата исторических наук Диляры Усмановой, подготовка документов к публикации и комментарии Диляры Усмановой

Ваисов и ваисовское движение: документы и стихи

Завещание Б. Ваисова

Представляющее собой чрезвычайно интересное и крайне противоречивое явление в истории мусульманских народов Волго-Уральского региона второй половины XIX — начале XX века ваисовское движение оставило заметный след в истории развития ислама в России. Несмотря на то, что практически неизменным оставалось то, что ваисовцы находились в постоянном антагонизме — как с властями, так и с официальным мусульманским духовенством, на всех этапах развития движения доминировал один аспект: стремление добиваться решения возникающих вопросов путем политического диалога. В своем стремлении разрешить конфликты мирным путем Багаутдин Ваисов близок к Л. Н. Толстому, М. К. Ганди и другим, утверждающим не насилие, а мир.

Представляемые вниманию читателей документы взяты из протоколов экспертиз и, с нашей точки зрения, важны для понимания сути ваисовского движения. Это перевод двух документов, осуществленный экспертом профессором Казанского университета Н. Ф. Катановым с татарского и арабского языков на русский и им же собственноручно записанный в протоколе экспертизы.

Первый из представляемых документов — русскоязычный перевод с копии духовного завещания, написанного Багаутдином в период пребывания его в психиатрической лечебнице 19 июня 1888 года. Копию осуществил, как следует из самого документа, младший сын Багаутдина Газизян. В этом документе Багаутдин, обращаясь к своим сыновьям и родным, просит их продолжить его дело. Второй документ, под названием «Установление относительно казначейства военных молитвенников», судя по комментариям Н. Ф. Катанова, был переписан рукой Гайнана и подписан кроме него также Галяутдином и Гаяном. Кроме собственноручных подписей братья приложили также свои печати.

Определить точную дату, когда были сделаны данные копии, несколько затруднительно. В первом случае можно предположить сентябрь 1906 года, как указано в самом документе. Временная атрибуция второго документа осложняется тем, что в самом документе точная дата не указана, также как не совсем понятно, к чему относится указанная в копии дата — 5 марта 1904 года. Под документом стоят подписи трех сыновей Багаутдина, проживавших в то время в разных частях империи: Галяутдин преимущественно в Челябинске, Газизян — в селе Биденьга, a Гайнан — в Туркестане, где до середины февраля 1904 года отбывал наказание в Ашхабадской тюрьме. Возможная встреча братьев могла состояться как в Туркестане, так и в Казани.

Поскольку перевод обоих документов был сделан не с оригинала, а с копий, вполне уместен и целесообразен вопрос об их авторстве и не являются ли они продуктом более поздней фальсификации? Вполне можно предположить, что оба документа являются результатом творчества сыновей Багаутдина (или даже старшего из них Гайнана). А выступление от имени последнего было крайне необходимо, учитывая то, что перед наследниками не просто остро стояла проблема лидерства, но и необходимость признания этих притязаний другими последователями Багаутдина.

Однако характер обоих документов, их стилистические особенности, позволяют сделать предположение, что в их основе действительно лежали подлинные документы. Например, первый документ, так называемое «завещание», могло быть основано на подлинном письме, написанном Багаутдином из больницы. Судя по всему, первое время врачи не препятствовали его контактам с родными и близкими. Зачастую эти контакты осуществлялись путем обмена письмами.

Кроме того, Багаутдин, опасаясь отравления, отказывался принимать больничную пищу. Следовательно, его кормили родственники, ежедневно навещавшие больного. Вероятно, так продолжалось до осени 1889 года, когда в силу неизвестных пока причин был ужесточен режим содержания Б. Ваисова. В частности, по словам Ш. Сайфутдинова, изолированный руководитель общины присылал письма, в которых описывал все, что с ним происходит в лечебнице, какие ему приходится выносить притеснения и страдания.

Несмотря на то, что перед нами перевод, по стилистике и языку этот текст очень близок к тому, что выходило из-под пера самого Б. Ваисова. Наконец, в ряде аутентичных источников неоднократно упоминается некое «завещание», на основании которого Гайнан выступал как преемник лидера общины.

Однако в публикуемом ниже «завещании» упоминаются все пятеро сыновей Багаутдина — Салахутдин (от первого брака), Галяутдин, Гайнан, Гаян и Газизян, без выделения кого-либо из них персонально. Тем более, учитывая малолетство сыновей от второго брака, было бы логично «передать» руководство старшему сыну — Салахутдину. Но этого не было сделано. Если бы документ являлся более поздней фальсификацией, то в интересах Гайнана было бы акцентировать внимание на своей персоне.

Хотя второй из публикуемых документов, так называемое «Установление относительно казначейства военных молитвенников», вызывает куда больше сомнений, тем не менее, ряд косвенных данных свидетельствуют в пользу его подлинности. В частности, во втором пункте правил речь идет о Багаутдине как о здравствующем человеке, находящимся во главе общины. Во-вторых, в одном из прошений, датируемых августом-октябрем 1894 года, также упоминаются двенадцать доверенных лиц, «выбранных на основании распоряжения дердеманд-дервиша». Думается, что для окончательной датировки этого документа необходимо будет привлечение новых источников.

В связи с датировкой и уточнением авторства данных документов встает проблема аутентичности источников описываемым событиям. Несмотря на то, что Багаутдин неоднократно привлекался к следствию, а в архивах сохранилось большое количество дел, относящихся к его персоне, очень часто исследователи вынуждены оперировать более поздними источниками. Однако при этом не учитывается тот факт, что молодые последователи, начиная с Гайнана, вольно или даже невольно могли искажать факты, приписывая собственные слова и мысли основателю движения, пытались таким образом придать себе больший авторитет и т. д.

Третий и четвертый документы представляют собой протоколы допроса обвиняемых братьев Ваисовых: Гайнана (Гинанутдина) и Галяутдина, дававших показания соответственно 23 мая 1909 года и 12 января 1910 года. Данные документы представляют интерес по ряду причин. Первый лист «протокола» содержит сведения личного характера, записанные со слов опрашиваемых. Далее следуют ответы на вопросы следователя, в которых Гайнан в сжатом виде изложил суть основных «претензий» ваисовцев к властям. Весьма интересны терминология и аргументация, используемые Гайнаном для обоснования собственной позиции, свидетельствующие о той эволюции, которую претерпело ваисовское учение со времен Багаутдина Ваисова. Интересно также сравнить показания двух братьев.

Документы даны в оригинальной орфографии с минимальными сокращениями.

 ПРИМЕЧАНИЯ:

Продолжение публикации, см.: М. Кемпер, Д. Усманова. Ваисовское движение в зеркале собственных прошений и поэм // Гасырлар авазы — Эхо веков.-2001, № 3/4.-С.86-122.

«Приговором Асхабадского окружного суда, состоявшимся 11 декабря 1902 года, за преступление, предусмотренное 271 (насильственное сопротивление власти) и I ч. 286 ст. (словесное оскорбление должностного лица) Улож[ения] о наказании] он присужден, по лишении всех особенных лично и состоянию присвоенных прав и преимуществ, к отдаче в исправительные арестантские отделения сроком на один год, каковое наказание он и отбыл в Асхабадской тюрьме с 12 февраля 1903 года по 12 февраля 1904 года». См.: РГИА. Ф.821. Оп.133. Д.508. Л.77-88.

Более того, «завещание» является последним документом по времени, в котором упоминается имя Салахутдина. Уже в прошениях, датируемых осенью 1889 года, Шигабутдин Сайфутдинов упоминает лишь четверых малолетних сыновей Багаутдина. См.: Там же. Ф.41. Оп.2. Д. 1685.

Там же. Ф.51. Оп.4. Д.3856. Л.206.
№ 1-2.

Из протокола экспертизы

6-7 апреля 1909 г.

И[сполняющий] д[олжность] судебного следователя Казанского окружного суда по особо важным делам, Шулинский, по делу о противозаконном сообществе, именующемся староверским обществом мусульман Ваисовского божьего полка, чрез эксперта профессора Казанского университета Н. Ф. Катанова, в присутствии нижеподписавшихся понятых производил осмотр и перевод двух документов на татарском и арабском языках из числа найденных при обыске 24 февраля сего года в квартире Гинануддина Ваисова, при чем оказалось следующее:

I. На двух листах почтовой бумаги малого формата написано по-арабски и татарски нижеследующее1:
«Завещание (да даст ему Превеликий Господь успех!). О Боже, помощь только в Тебе и ни в ком другом. Хвала Богу Всевышнему! Благодарение за милость Истинному! Тысячи тысяч и сотни тысяч хвал в изобилии и бессчетно Богу Господу миров! Благополучный конец богобоязненным! Благословение и привет лучшему из творений Божьих Мухаммеду, роду его и сподвижникам его всем! Аминь.

Богу принадлежит благоволение, милость и руководительство, а равно: защита и благословение вместе с хвалою и славословием и установлениями ислама.

Я, нижеупомянутый странник ислама, признанный и исследованный, дервиш, сын Хамзы, Багауддин Аль-Булгари, читающий молитвы, воитель за веру, Вайсов, завещаю, имея здравый ум и здравое тело и будучи в благополучии и здравии, находясь в сильном стеснении и плачась перед Богом, а иначе не дают свободного времени известные вам2. Мать моя Хиляль3, супруга моя Биби Гайнуль-джамаль, дорогой сын мой ходжа Мухаммед Саляхуддин, дорогой сын мой ходжа Мухаммед Галяуддин, дорогой сын мой ходжа Мухаммед Гинануддин, дорогой сын мой ходжа Мухаммед Гаянуддин и дорогой сын мой ходжа Мухаммед-Ибн-уль-Гайб Аль-Газизян Фахреддин, все вы знайте и внимайте, слушая и повинуясь душою и телом, принимайте к сведению вы не ждите того, чтобы я умер или меня убили и все совокупно друзья, напрягши все старания и решившись категорически, подавайте по всем нужным учреждениям прошения и требуйте возмездия за мою кровь с врагов, дел моих на дороге не оставляйте и требуйте души моей и добра моего, употребляйте свои старания ради получения моего довольства так, чтобы султан султанов признал доказательными мои просьбы и чтобы вы довели об этом до Оттоманской Порты, чтобы верующих мусульман никто кроме них не судил, о чем говорится и пишется и в поданных мною бумагах. Не будьте нерадивы! Да поймет тот, кто может понять. Прощайте! Затем очевидно, что всяким образом мне здесь причиняют ущерб и вред, т. е., делая окончательные притеснения, намереваются убить меня, о чем да не будет скрыто и да будет известно вам. 1888 года от Р[ождества] Хр[истова], 19-го июня, в воскресенье. Хвала Богу Всевышнему и благодарение за милость Господу истинному, мы избавились еще от одной гибели, как Он, слава Ему, по великой милости Своей, несколько раз избавлял от гибели и прежде, о чем также говорен и писан в поданных мною бумагах. Если бы не успел я во время поблевать, поиспражняться, то я совершенно мог бы погибнуть и умереть. Смотри, что делают эти проклятые пищу вашу не передают прямо из ваших рук, отдают зачем-то в их руки для того, чтобы мешать яд мышьяка4 и назад не берут. Затем притесняют, что нет сил переносить; другими вами измена и вероломство по отношению к Богу Царю обнаруживаются теперь. Чтобы скрыть эту измену, они давят меня тисками и говорят: «пусть подают бумагу хоть во врачебную управу или губернское правление, пусть берут на поруки, а до того не выпустим; пока не подашь жалобы, дескать так-то и так-то, тебя мы не покажем и отсюда не выпустим. Тебя некому взять». Вот почему не показывают меня вам. Они совсем пропащие и бессильные люди, требующие подачи бумаги. Да будет проклятие Божье насильникам! О если бы рты им набить землей, а на головы набросать камней, чтобы подальше быть от вкушения несправедливостей. О Бог мира. Аминь, аминь, аминь!…

Потом к вам в этом отношении такое завещание: Боясь Бога и совсем не боясь врагов, пошлите на рассмотрение полной комиссии в Государственный Совет вопрос о том, приказывал ли Государь им, говоря: грабьте дескать моих богомольцев, ссылайте в Сибирь, сажайте в больницу, чтобы не оставалось де зернышка воровства. Если такого указа Он не издавал, то откуда взяли такой закон, что все люди гражданской части, стоя за одно, делают измену. Да поймет… И прощайте! Снимите копию с этого самого его завещания и не молчите из боязни перед этими несправедливыми изменниками, когда они будут пугать, — это враги Бога и враги всех царей, враги людей всего мира. Теперь самые сильные из таких изменников и боязных людей пришли к концу. После того, как они ради уничтожения и истребления в людях всего мира правды разъясняли верующих и мусульман, они задумали прикончить всех царей, что стало известным народу всего мира, ясным и очевидным. После того, как я установил их ложные притязания своими поданными во все учреждения бумагами, вы же станете молчать, боясь упомянутых изменников и боязных людей, — лицо мое, клянусь Богом и посланником Божьим, и заступничество его от вас будут далеко; если же выкажете в этом деле старание настоящее, то в обеих мирах станете великими и дорогими судьями, в чем клянусь всеми священными книгами: Торой, Псалтырью, Евангелию и Кораном милостивым, а также всеми пророками и святыми. О Боже миров!… Вам в правом деле я — помощник и пособник. Привет господину страждующих, господину пророков и святых, гордости мира, благословенному и лучшему из творений Господа Мухаммеду и роду его и сподвижникам его всем. Да благословит Бог их милостью явною! Аминь, аминь, аминь, аминь. О дающий молящимся!

Я, вышеупомянутый странник ислама, известный и знаменитый в настоящее время, ищущий руководительство в Боге, главарь спасительного отряда, старающийся о правде, молящийся воитель за веру, скорбящий за мир дервиш Багауддин Аль-Булгари, сын признанного и изследованного дервиша Хамзы, Вайсов это благословенное завещание на 2 листах за № 294-м подписал и утвердил, и чтобы оно было имело значение во всех учреждениях, я приказал приложить к нему 2 различные и общеизвестные в знак власти печати. Привет вам и присным вашим при помощи Божьей. Год гиджры 1306-ой, 21 шевалля, в воскресенье. Город Казань, больнице — доме измены, как в тесной могиле; на чужбине и в скорбях рукою моею сочинено и написано. Во истину все принадлежит Богу и к нему все возвратится. Богу же принадлежат благоволение и благословение. Год христианский 1888-ой, 19 июня. Да проклянет Бог людей несправедливых, да набьет Он им рты землею, на головы да набросает камней. Да отвратит от гибельных их намерений, их бедствий и их неприятностей! Аминь, аминь, аминь.

Боже мой, да сделай завещание сильным перед обидчиками и изменниками.
10/8662/100 Кытмыр…

Писал ходжа Мухаммед Ибн-уль-гайб Аль-Газизян Фахруддин, сын скорбителя за мир, дервиш Багауддин Аль-Булгари Вайсов.

1906 г. от Р[ождества] Хр[истова] 10-го сентября.

Что подлинно составлено дервишем Ваисовым и совершенно верно, поручаю Богу, как и вас всех. О Боже! Дай пощады! О великий и дорогой Накшиата! О милостивый и всеблагой, окажи помощь с начала до конца, во всякое время, во всяком деле и положении и вечно. Во имя Божественных знамений и намеков и во имя Бога, кроме которого нет другого. Аминь, аминь, аминь. Привет тому, кто следует руководительству Божию.
Руку свою приложил я, скорбящий за мир дервиш Багауддин Хамзин Аль-Булгари Вайсов».

II. В 2 экземплярах, на листе писчей бумаги по-татарски написано следующее: «№ 51-ый Установление относительно казначейства военных молитвенников. 1. Для капитала ислама принесших присягу дервишей, составляющих общество мусульман спасительного отряда и стоящих твердыми ногами на пути к правде, заводится казначейство с книгами.

Упомянутое казначейство сохраняется в заведении «мусульманская академия» у господина Багауддина Аль-Булгари, дервиша, скорбителя за мир, шейха шейхов, главы военных молитвенников.
Для принятия вспомоществлений членов спасительного отряда с упомянутой выше казначейской тетради (или казначейских книг) снимается копия и посылается во все места, где живут члены спасительного отряда, т. е. по городам и селениям, и во все области, даже в земли семи государей, ко всем мусульманам спасительного отряда.

Отчеты для включения в общий отчет мусульманской академии должны быть присылаемы упомянутыми муллами 2-жды в год в главное казначейство.

Вышеупомянутая казначейская книга, предназначенная для приема вспомоществлений членов спасительного отряда, подразделяется на 3 части (или: степени): первую, вторую и третью.

В первую часть заносятся вспомоществления людей торговых, во вторую — ремесленников и третью — земледельцев.

В упомянутое казначейство с дервишей спасительного отряда, т. е. собратьев всех 3 ступеней, поступления по числу душ взимаются ежегодно в месяцы мухаррем, без израсходования и без препятствия, добровольно, ибо это — путь к Богу, а кто будет лицемерить, того надо бояться, как лицемеров, на которых по слову Божьему падет проклятие Божье; следов лицемерия нужно сторониться. Да поймет…

С людей торговых имеет быть взимаемо подушно, т. е. с мужчин и женщин, по 3 рубля; с людей ремесленных — по 2 рубля; а людей земледельческих — по 50 копеек. Когда не будет возможности упомянутую сумму внести в казначейство в месяц мухаррем, то будет дано отсрочки 3 месяца, до месяца Ребига в последних числах, тянуть же нельзя будет. Кто же опоздает, на того будет наложен двойной платеж.

Распоряжение упомянутым казначействам предоставляется изволению господина главаря спасительного отряда, а равно и распоряжение вспомоществованиями. Служение при казначействе, также собираемые в нем суммы, полная запись того, откуда поступили деньги, от какого населения, в каком годе или месяце и на какие статьи израсходованы суммы казначейства, — все это поручается казначею, мулле мусульманской академии.

В упомянутое казначейство с согласия дервишей спасительного отряда и господина главаря оного, назначаются 12 почтенных лиц.

Упомянутые почтенные лица к казначейству должны относиться с вниманием, старанием и согласием ради пользы общества мусульман, и названные 12 почтенных лиц должны быть из спасительного отряда.
Упомянутые 12 почтенных лиц представителей спасительного отряда, сам собою разумеется должны быть в согласии и повиновении как предписаниям закона, так и изволении господина главаря отряда, и относиться к ним душевно и сердечно, нелицеприятно и беспрепятственно. Конечно, конечно, конечно. Другими словами, во всех делах и делах особенных должны радеть о пользе мусульманской нации.
Все состоящие в спасительном отряде верующие дервиши должны повиноваться и приносить присягу главарю отряда и не должны прекословить и приносить ему убытки.

В казначейство будут принимаемы вспомоществления всей нации на нужды ислама и, по желанию жертвователей, имена их заносятся в книгу.

Дервиши общества мусульман спасительного отряда должны вносить гушр и зякат (т. е. налоги на доходы и в пользу общества) в казначейство до истечения года.

Вспомоществования почтенных лиц должны быть заносимы в вышеупомянутую приходную книгу, без сомнения, без всякой фальши, не будут расходуемы даже в ничтожной доле ни на себя, ни на торговые дела, ни на что другое.

Если кто-нибудь, не относясь к упомянутым делам с должным вниманием, будет увлечен пристрастием и истратит деньги из казначейства военных молитвенников, то, конечно, он будет считаться изменником и согласно Корану всеславному и Шаригату святому должен будет получить наказание, без всякого снисхождения, в присутствии господина главаря молитвенного отряда и общества мусульман. Конечно, конечно, конечно.

Жалобы всех верующих мусульман и дервишей спасительного отряда на всякое затруднительное из своих дел должны быть подаваемы, конечно, в мусульманскую академию, главарю спасительного отряда, который будет удовлетворять просьбы по порядку, а не в беспорядке.

Когда жалобы всех состоящих в вере ислама лиц будут присланы, то они будут принимаемы в присутствии господина главаря спасительного отряда и удовлетворяемы согласно Корану всеславному и Шаригату святому.

Все состоящие в спасительном отряде верующие дервиши должны слушаться вышеупомянутых правил, повиноваться им и принимать их душою и сердцем, без лицемерия и препятствия, радея о правах и твердо об этом заботясь, и неукоснительно должны относиться к приказаниям господина главаря спасительного отряда.

Если кто-нибудь будет прекословить приказаниям господина главаря спасительного отряда, упомянутым выше, и не станет их признавать, высказывая измену, то без всякого сомнения он попадет в кондуитную книгу и будет считаться одним из лицемеров; он не будет допускаем на беседы и заседания спасительного отряда и к участию в его решениях; к нему будут применены слова священного предания. Сказал пророк (да благословит его Бог и да приветствует!): «согласие относится к установлениям Божьим, как руководство, разногласие относится только к лицемерам». Сказал пророк (да благословит его Бог и да приветствует!): «растрата общего относится к изменникам». «Привет тем, кто пользуется руководством». «Отвечает за своих последователей только всеславный, избранный Мухаммед, отмеченный Богом  (да благословит его Бог и да приветствует!)». Сказал Бог Всевышний: «кто слеп в настоящем, тот слеп и в будущем и будет блуждать по дороге ко спасению. Для того у нас есть очевидное удовлетворение».

Боже мой, сохрани нас, о всещедрый, от всех бед и болезней в особенности, о всещедрый; от всякого неустройства последнего времени, от зловредных козней Антихриста и Антимухаммеда и от зловредных ученых настоящего времени, и не уводи нас с его света иначе, как только с верою в Тебя и свидетельством о том. Да благословит Бог лучшее из своих творений, Мухаммеда, род его и всех его сподвижников. Аминь, аминь, аминь. Превелик Бог, превелик Бог. Нет другого Бога, кроме единого. Превелик Бог, превелик Бог. Хвала Богу, ибо Он — выше всего, выше всего и нет другого Бога, кроме единого. Превелик Бог, превелик Бог, Ему — хвала. Превелик Бог, превелик Бог, и нет другого Бога, кроме единого. Превелик Бог, превелик Бог, Ему — хвала. Боже мой, благослови Мухаммеда и род Мухаммеда так, как Ты благословил Авраама и род Авраама, ибо Ты -всехвален и всеславен. Боже мой, даруй счастье Мухаммеду и роду Мухаммеда, как Ты даровал счастье роду Авраама и самому Аврааму, ибо Ты — всехвален и всеславен. Хвала Богу, Господу миров, великая, ибо Он наделяет своим благом и обеспечивает в избытке. Да благословит Бог лучшее из своих творений, Мухаммеда, и род его и всех его сподвижников. Аминь, аминь, аминь.

Дурной человек от руки правосудия 100 000 воплей издаст, ибо кто убежит от правосудия? Видишь ты, что у них нет веры.

Нижеподписавшийся и известный в настоящее время, сотрудник ислама, главарь спасительного отряда военных молитвенников, благородный потомок Мухамеда и сеидов, ходжа Мухаммед Гинануддин, сын скорбителя за веру иже во святых дервиша Багауддина, Аль-Булгари Вайсов руку приложил и печать свою оттиснул. Я, член спасительного отряда военных молитвенников и вспомоществователь вышеупомянутого казначейства, согласно всем установлениям Шаригата благородный потомок Мухаммеда и сеидов, ходжа Мухаммед Галяуддин, сын скорбителя за веру дервиша Багауддина, Аль-Булгари Вайсов руку свою и печать свою приложил. Я, член спасительного отряда военных молитвенников и казначей вышеупомянутого казначейства, имам мусульман (т. мулла) благородный потомок Мухаммеда и сеидов ходжа Мухаммед Гаян, сын дервиша Багауддина, Аль-Булгари Вайсов руку свою и печать свою приложил.

К документу приложены на 3-й странице 3 оттиска: 1, оттиск татарской печати «ходжа Мухаммед Гинануддин, потомок сеидов», 2, оттиск русской печати большого размера «сотрудник всему миру Духовного отца Ваисова наследник худжа Мухамет Галя Эддин Хамзин Вайсов», 3, оттиск русской печати большого размера «сотрудник всему миру Духовнаго отца Ваисова наследник имомаль муслимин худжа Мухамет Гаян Хамзин Ваисов».

На последней, 4-й, странице татарскими буквами того же почерка, что и весь документ, кроме подлинных подписей Галяуддина и Гаяна, сделанных другими почерками, по-русски написано: «Город Казань. Императорский Молитвенный Здание. Мактаб Гирфан. Канцелярия Божьяго дервиша и духовного отца Ваисова я наследник сектант Божьяго дервиша и духовного отца Ваисова и начальник Ваисовский Божьего полка ходжа Мухаммед Гинануддин Вайсов. Проверен и с подлинным верен».

Оба экземпляра копии писаны на графленной писчей бумаге, причем заголовки скопированы с печатных бланков Ваисова, снабженных 3-мя флагами, с отличием служат лишь 2 листа: 1, под правым флагом внизу написано по-татарски: «1904-го года от Рождества Хр[истова] марта 5-го дня, пятница» и под средним флагом внизу по-татарски: «Кытмыр 10/8642/100…», 2, под всеми тремя флагами крупно по-татарски и по-русски написано «Боже мой, призри Августейшего Монарха Николая Александровича, Государя и Детей Его до конца веков. Аминь, аминь, аминь. № 51-ый».

[…]5 Эксперт проф[ессор] Император[ского] Казан[ского] универ[ситета] Николай Катанов […]6
За экспертизу желаю получить вознаграждение. Проф[ессор] Н. Катанов.

НА РТ. Ф.41. Оп.13. Д.З. Л. 93-98об.

Из протокола допроса обвиняемого

23 мая 1909 г.

В камере своей судебный следователь Казанского окружного суда по особо важным делам допрашивал нижепоименованное лицо в качестве обвиняемого; при чем на основании 408 ст[атьи] Уст[ава] уголовного] суд[а], удостоверившись в его самоличности, объявил допрашиваемому, что на него падает обвинение в том, что в 1905/9 гг. организовал и участвовал в сообществе, именуемом староверским обществом мусульман Ваисовского божьего полка, каковое сообщество целью своей деятельности поставило неповиновение законам и законным распоряжениям и постановлениям властей, т. е. в преступлении, предусмотренном I ч[астью] 125 ст[атьи] Угол[овного] Улож[ения].

На предложенные Следователем вопросы обвиняемый отвечал:

Зовут меня Ходзя Мухаммед Гинануддин Багауддинов (Эль-Булгари) Вайсов

Возраст обвиняемого во время совершения преступления 30 лет

Родился г. Казань

Крещен

Прописан д. Молвино, Косяковской в., Свияжского у.

Рождение — брачное.

Жительство г. Казань, Ново-Татарская cл., Большая Симбирская ул., д. Пахомова

Национальность Булгарский турок, по крови араб

Звание Природное духовное лицо

Чин —

Отношение к воинской повинности — К воинской повинности призывался, но освобожден. Почему — не знаю.

Религия и вероисповедание. Старовер мусульманского Ваисовского Божьего Полка

Степень грамотности Грамотный по русски и мусульмански

Семейные отношения Женат на двух женах: одна в Казани Биби Сайран8 и от нее 2 детей, другая в Иолотани Мервского у. Биби Гайша, от нее детей нет, до 1903 г. был женат на Биби-Хатиме, с которой развелся, детей от нее не было.

Особые заслуги и пожалования такими орденами и знаками отличия, на лишение коих, согласно 945 ст[атья] Уст[ава] уголовного] суд[а], представляется на усмотрение Императорского Величества.

Занятие или ремесло Торговля в Казани и Средней Азии без вывески

Имеет ли недвижимое имущество — Надел крестьянский при д. Молвиной

Особых примет — нет

Подвержен ли привычному пьянству — нет

Совершил ли преступление в состоянии опьянения — нет

Отношение к потерпевшему от преступления —

Судимость прежняя и состояние под следствием по другим делам — Судился ранее за кражу Окружным Судом и безвинно был приговорен в тюрьму на 1 год и который отбыл. Судился еще в 1902 г. Асхабадским Окр. Судом за сопротивление власти и тоже безвинно приговорен был в арест. Отделение на 1 год и который отбыл в тюрьме. У Городского Судьи г. Симбирска за кражу не судился и вообще более ни за что не судился.

Я слышал в чем меня обвиняют, но виновным себя в организации и принадлежности к сообществу, поставившему целью своей деятельности возбуждение к неповиновению или противодействию закону или распоряжениям властей — я не признаю. Не признаю виновным потому, что староверское мусульманское общество Ваисовского Божьего Полка, представителем которого в настоящее время я являюсь, не преследует никаких антигосударственных целей, а если и вводит в свое учение неповиновение некоторым законам и распоряжениям властей, то единственно тем, которые не допустимы с точки зрения нашего религиозного учения. […] Я считаюсь сардаром, т. е. предводителем нашего сообщества, духовным начальником его. При мне состоит совет из 12 поверенных, которыми состоят Ибрагим Зайнуллин Оглы Эль Булгари, Мубаракша Гадыльшин Оглы Эль Булгари, Хуснуддин Хусаин Оглы Эль Булгари, Шихабуддин Сайфутдин Оглы Эль Булгари, Ахметхан Мухамед Оглы Эль Булгари, Мухамед Гали Байрам Гали Оглы Эль Булгари, Ахмет Гирей Мухамедша Оглы Эль Булгари, Сабигатулла Нигматулла Оглы Эль Булгар, Мингазетдин Сайфуддин Оглы Эль Булгари, Нурмухамед Мухамедзян Оглы Эль Булгари; других же не помню по именам и фамилиям, но они указаны в прошениях. Все живут в Казани за исключением Сибагатуллы, живущего в дер. Биденьга Симбирского у., Мингазетдина, живущего в д. Молвиной, Нурмухамеда, живущего в г. Самаре. Вспомнил, что остальные 2 поверенных мои братья — Худзя Мухамед Галяуддин, живущий в Челябинске, и другой Худзя Мухаммед Гаян, живущий в д. Биденьга. Под прошениями подписываются они сами при приезде в Казань, или доверяют подписаться кому-нибудь другому, потому что по нашему учению мы все «одно тело, одна душа, одно бытие». Они состоят при мне для разрешения разных вопросов согласно Шариату. При нашем молитвенном доме я состою имамом, т. е. духовной главой, а сам в другие места назначаю от себя других имамов. Мы считаем себя верноподданными и слугами Его Императорского Величества, но не признаем гражданской власти, чуждой нашей религии и потому не имеющей права вторгаться в нашу чисто религиозную жизнь. Никакой Марии Брусничкиной в Коканде я не знаю. Разные сборы, как то за хикмет, за свидетельства и пр. существуют для того, чтобы общество наше имело возможность существовать. Пока больше ничего показывать не буду, но в будущем оставляю за собой право дать более подробные объяснения для оправдания деятельности нашего общества.

Сотрудник всего мира и Преемник дервиша Божьего духовного отца Ваисова Худз

Мухаммад Гинануддин Багавуддин оглы Ильбулгари Вайсов. [Подпись по-татарски]
[Подпись и. о. судебного следователя]

НА РТ. Ф.41. Оп.13. Д.З. Л.146-148об.

Протокол допроса обвиняемого

12 января 1910 г.

В г. Челябинске и[сполняющий] д[олжность] судебного следователя Троицкого окружного суда по 3-му участку Челябинского уезда, согласно своего постановления от по треб[ованию] № 407 суд[ебного] следователя по особо важным делам допрашивал нижепоименованного в качестве обвиняемого; предварительно удостоверившись на основании 403 ст[атьи] Уст[ава] уголовного] суд[а], в его самоличности и объявил ему, что он обвиняется в том, что в 1905/9 гг. он участвовал в качестве члена и поверенного ислама, в сообществе мусульман Ваисовского Божьего полка, во главе которого стоял брат его Гинанутдин Вайсов, проживающий в г. Казани, целью сообщества возбуждение к неповиновению и противодействию закону, т. е. 1 п[ункт] 125 ст[атьи] Уголовного] Улож[ения].
На предложенные Следователем вопросы допрашиваемый отвечал:
Имя отчество фамилия? Ходжа Мухамет Галяутдин Багаутдинов Вайсов
Возраст 30 лет
Место рождения — г. Казань
Место приписки — д. Молвина, Косяковской вол., Свияжского у.
Настоящее место жительства г. Челябинск, Офицерская ул., д. Чупрякова
Звание (состояние, сословие и чин)? — Член Староверского о-ва мусульман Ваисовского Божьего Полка
Народность и племя? — мусульманин
Религия? магометанская
Степень образования? малограмотный
Семейные отношения? женат, имею двоих малолетних детей
Занятие и ремесло? торговля фруктами
Степень имущественного обеспечения? — товара имею до 2000 рублей
Особые приметы — нет
Не состоите ли в каких-либо отношениях с потерпевшим по настоящему делу —
Нет ли особых заслуг? — нет
Не был ли под судом? не судим
Отбытие воинской повинности и обозначение того Уездного Воинского Начальника, у кого состоящий в запасе обвиняемый находится на учете —призывался по льготе 1-го разряда.
Признаете ли себя виновным? Я не признаю себя виновным в приписываемом мне преступлении. В свое оправдание могу сообщить, что я совершено никакого участия в сообществе, поставившего целью противодействие закону и властям не принимал и ни на каких прошениях не расписывался, кроме одного, поданного лично Государю Императору Николаю II от своего имени об утверждении за мною отцовского наследства. Лично я подчиняюсь и гражданской власти и закону. Например, я ежегодно выправляю промысловое свидетельство, являлся лично к призыву на военную службу, плачу подати и налог в Косяковской волости по 8 копеек за десятину (Допрашиваемый Хамзин Вайсов предъявил: 1) квитанцию Казанского казначейства на рубль в уплату по 8 коп. налога за десятину земли, квитанция выдана 6 июня 1899 г. за № 141119 на имя наследника Худжи Мухаметова Галяутдина Ваисова; 2) промысловые свидетельства за 1908, 7 и 9 годы на торговые предприятия 4 разряда из Челябинской Городской Управы; 3) два патента за № 440 и 545 на продажу табачных изделий, выданных Челябинским Казначейством). Паспорта я не имею и живу по свидетельству за № 147, выданному мне отцом Багаутдином Ваисовым, каковое свидетельство и представляю. (Было представлено свидетельство за № 147, прилагаемое к исполненному требованию). В Казани я был лишь в 1904 году, позднее же не был. Больше показать ничего не имею, так как никакого сообщества с преступной целью не знаю. Ходжа Мухамет Галяутдин Хамзин Вайсов. […]

НА РТ. Ф.390. Оп.1. Д.3185. Л.37-38 об.

ПРИМЕЧАНИЯ:

С этой фразы и до конца, кроме подписей понятых, написано собственноручно Н. Ф. Катановым.
Этими словами Багаутдин указывает на те притеснения, которые ему приходилось терпеть в Казанской окружной лечебнице.

Возможно, имелась в виду мать супруги. Собственная его мать, по словам самого Багаутдина, Биби-Ямиля Мухамедьяровна умерла в 1850 году в г. Казани. См.: НА РТ. Ф.41. Оп.2. Д.1073. Л.33 об. К тому же, указан ная в документе Хиляль никак не годилась ему в матери, ввиду престарелого возраста самого Багаутдина (78 лет).
Речь идет о том, что «враги» Багаутдина пытаются его отравить, подмешав в пищу мышьяк. Надо сказать, что подобные опасения, более напоминающие манию, высказывались Багаутдином еще в начале 1883 года, Тогда он, подозреваемый в истязании троих малолетних мальчиков-учеников, в свою очередь обвинял последних в попытках его отравить мышьяком. См.: НА РТ. Ф.41. Оп.2. Д.1О73. Л.2-4.

Указаны исправления и далее подпись следователя.

Подписи понятых.

Последнее утверждение встречается в ряде документов и связано с его притязаниями на кровное родство с пророком Мухаммедом. В одной из докладных записок на имя председателя Совета министров (2 февраля 1909 г.) Гайнан Вайсов следующим образом обосновывал эту легенду: «Приблизительно в 6-м веке по мусульманскому летоисчислению к булгарскому князю Айдерхану прибыло трос арабских проповедников магометанской веры, один из коих Зюбяир Биниджегеда был потомком пророка Магомета, и по преданию, женился на ханской дочери Туйбики, при чем от них то и пошла династия болгарских ханов, а под влиянием проповеди Зюбяира болгарское царство приняло магометанскую веру; что пало это царство вследствие нашествия татар, которые однако приняли от болгар мусульманскую веру; что Багаутдин Хамзин Вайсов был потомком болгарских ханов …». Цит. по: НА РТ. Ф.41. Оп.13. Д.8. Л.47-47 об.

Среди бумаг, изъятых у Гайнана Ваисова и описанных экспертами, упоминается и документ о разводе его с женой Биби Сайран Ганетдиновой от 16 мая 1907 г. В разводной, подписанной обеими сторонами, было сказано, что Г. Вайсов отдает жене одного мальчика и одну девочку. См.: НА РТ. Ф.41. Оп.13. Д.З. Л.83 об.

Подпись собственноручная Галяутдина Ваисова. Далее следует неразборчивая роспись младшего судебного следователя и постановление, о том, что у обвиняемого взята подписка о неотлучке.

Публикацию подготовила Диляра Усманова, кандидат исторических наук