Обряд сожжения Костромы в Уфимской губернии

Размещаю этнографический очерк Р.Г. Игнатьева, опубликованный в «Уфимских губернских ведомостях» в 1868 году.

В некоторых местностях Уфимской губернии, а в особенности Стерлитамакском уезде, после Троицына дня, после развивания венков, в деревнях, молодые парни, женщины и девушки собираются хоронить Кострому, т. е. куклу из тряпок или чучелу из соломы. Похороны костромы, куклы или соломенной чучелы, – остаток ли язычества или нет, но имеет характер шуточный.

Когда девушка, выбранная носить и хоронить кострому, появляется с костромой в руках, её встречают криками «у у, о о» и на кострому сыплются всевозможные остроты: если кто хочет над кем посмеяться, то замечает, что он похож на кострому, или жена у него будет похожа на кострому. Часто кострому кидают и ловят, награждают щелчками, если кострома крепко сделана.

Девушка пляшет с костромой и за этой песней следует: «во поле берёзынька стояла». Текст этой песни известен и мы его не повторяем. Часто сельские юмористы вместо «уж ты старый муж проснися, бародка седая пробудися» поют – «кострома лихая пробудися». Когда хоровод, сопровождающий кострому, выйдет из селения в лес, поле, а более к реке или озеру, то один из парней выходит вперёд и так останавливает хоровод на избранном месте: «стой, честной народ! Топерича надоть кострому допреждь всего хоронить, кострому помянуть. Аль не чем? ну так вечная ему память за углом, да за избой, у у у!». Ответом на это служит свист и хохот. После этого девушка идёт одна хоронить кострому, а все прочие идут домой и уж без песен. Куда девушка похоронит кострому – об этом её никто никогда не спрашивает и она никому и никогда не рассказывает.

В нашей губернии обыкновение водить хороводы с святой недели до Духова дня, но иногда этот обычай, особенно в заводах, нарушается по случаю какого нибудь особого торжества; где же хоронят кострому, там, после похорон; хороводов и игр ни по какому уже случаю не бывает до следующего года.

Инородцы и сельское руское население Златоустовского, Уфимского и, как говорят, Мензелинского уездов не знают костромы, откуда же занесён этот обычай в другие местности Уфимской губернии? В 1-ой песне упоминается о погостах, а погостами издревле в северорусских губерниях завутся сёла или населённые местности, имеющие церкви; погостом называется всякое православное кладбище.

В Уфимской губернии, где все русское сельское население состоит из выселенцев разных губерний, однакоже слово погост не в употреблении, по этому очень может быть, что поверье о костроме и эти песни занесены сюда с севера России.

По нашему мнению в похоронах костромы нет ничего противного религии и нравственности, но старообрядцы, где только они влиятельны, преследуют и много уничтожали уже, где только могли, похороны костромы. Кто пойдёт, говорят они, хоронить кострому – пусть постится 40 дней и кладёт каждый день по 400 земных поклонов и во всё это время отлучится от общественного или часовенного моления.

В бытность мою в 1867 году в одном селении Стерлитамакского уезда, где жители большею частию старообрядцы, этой эпитемье подвергнуты были двое молодых людей, брат и сестра, из здешних крестьян. Ссылаясь на положение Московского поместного или иначе стоглавого собора 1555 года, старообрядцы возстают против игр, песен и хороводов, как остатков язычества.

Что такое Кострома – нам частью даёт ответ тот же Московский собор 1555 года.

Кострома имя собственное, мужеское, вымышленное и языческое, как Олег, Игорь, Святослав, Истима, Кострома, Кручина, Китай, Хозяин Малюта и проч. им подобные. Наши предки, не смотря на православие, очень любили называться особенно в XV и XVI столетиях, Истомами Кручинами и т. д., употребляя данные при св. крещении имена только при совершении церковных обрядов. У В. К. Иоанна Калиты был дьяк Кострома (Карам. т. IV ст. 151); в конце XIV века в Пскове был посадник Захар Костроминыч т. е. сын Костромы (Пол. соб. рус. лет. IV стр. 274).

По бархатной или родословной книге княжеских и дворянских родов, родоначальник фамилии Костроминых был Кострома. Московский собор 1555 года воспретил называться языческими именами; но нескоро изчез в православной России обычай, укоренённый веками.

Любимец Грозного – Скуратов, заслуживший в истории очень дурную известность, официально звался Малютой, а не Григорием Лукьяновичем Скуратовым. Долго после 1555 года настояние духовной власти было безплодным.

Зная, что Кострома мужеское языческое или вымышленное имя, мы всё таки не дадим себе отчёта – какого же это Кострому олицетворяет народ в кукле или чучеле, осыпая её свистом, хохотом, сарказмами? «Кострома распостылая» правильнее бы «распостылый», – а подобного прозвища народ даром не даёт; кострома только пьёт и гуляет, он тунеядец или мироед, а мироедства наш народ не терпит по экономическим причинам, кукла же Костромы изображает мущину; кострома умер – может быть опился – и его не хотят хоронить у церкви; Кострома уехал – и за то в песне дарят новыми лаптями дядю горбыля, вероятно извощика.

Кострома всем надоел, всем опостылел. По нашему похороны Костромы не лишены смысла: после Троицына дня, а он бывает и в Июне, начинаются более важные полевые работы – и тут уже приходится не до гульбы; вся надежда, в крестьянском быту, на молодых и здоровых людей, а они-то и больше подвержены всякой чувственности, вот по этому-то, молодёжь, готовясь к тяжёлому труду, должна скорее всех отрезвиться и потому хоронят Кострому одни молодые люди; это знак отречения их от праздности и чувственности. Желая забыть всё это, никто не хочет знать, куда похоронили Кострому.

Всякое народное поверье – на чем-нибудь основано; похороны Костромы, конечно, ведутся издревле, составляя теперь одно из наследий древней русской жизни. Любопытно было бы узнать основание и происхождение похорон Костромы.

Кострома. Этнографический очерк Р.Г. Игнатьева

(Уфимские губернские ведомости. 1868. 1 июня)