Размещаю статью уфимского историка и краеведа Руфа Игнатьева «Мензелинская ярмарка», опубликованную в газете «Уфимские губернские ведомости» 9 и 16 марта 1868 г.
Около 15 Января ярмарка у нас в Мензелинске окончилась; купечество и безчисленные посетители ярмарки, – всё это разъехалось и разошлось повсюду – и город, столь шумный во всё это время, опустел; только ещё несломанные покуда, за сильными холодами, временные лавки и балаганы свидетельствуют о бывшей торговой деятельности Мензелинска. После ярмарки Мензелинск, как справедливо замечает «Памятная книжка Оренбургской губернии на 1865 год»: «опять погружается в безысходную истому, пока привычка не возьмёт своё, и город вступил в свою прежнюю колею».
В самом деле, теперь большая часть домов заперта и наглухо заколочена; самые дома только для того и построены и для того существуют, что для ярмарки, а хозяева только и живут, что с доходов от постоя во время ярмарки, не заботясь даже о порядочном устройстве домов, потому что очень хорошо знают, что каков бы ни был дом, не только в жильцах не будет недостатка, а напротив того, им за квартиру, за каких нибудь 10–15 дней, заплатят не торгуясь столько, сколько не даёт и не может дать дохода тот же самый дом в течении целого года. В особенности дороги квартиры на ярмарочной или соборной площади, где например трактиры и гостиницы за ярмарочное время платят по нескольку сот рублей.
Ярмарка нынешнего года, как замечают, началась ранее нежели прежде; ещё с осени прошедшего года многие из купцов озаботились заранее приобресть в Мензелинске места для лавок и балаганов и здешняя Дума ещё с Октября начала уже получать просьбы и деньги от иногородных купцов.
Ранее прежнего потянулись обозы и съехались торговцы, и хотя в Декабре съехалось в Мензелинск не всё торгующее здесь иногородное купечество, но однако же, по численности съехавшихся на ярмарку торговцев, флаг поднят 26 Декабря и ярмарка началась, а ярмарочный Комитет, в это время ещё не все раздавший ярмарочные места, имел уже за них в сборе до 14 000 руб.
Эти места после 1 Января уже были розданы, и здесь собственно начался самый разгар ярмарки, по большому съезду торговцев и стечению народа. Не только торговая площадь, но и все улицы в городе приняли вполне ярмарочный вид, народ покрыл собою весь город.
Мензелинская ярмарка стоит на ряду значительных ярмарок в России. Но прежде нежели скажу о ярмарке, делаю краткий очерк самого г. Мензелинска.
Мензелинск отстоящий на 271 ½ вер. от Губ. Гор. Уфы, на Вятском тракте, при р. Мензеле и впадающем в неё ручье Кучканке, принадлежит к древним городам, он основан в конце XVI века под именем острожка.
Это была одна из крепостей для защиты Камской линии, населённая стрельцами, детьми боярскими, пушкарями и Смоленскими дворянами (шляхтою), переведёнными сюда после 1-го завоевания Смоленской области в 1655 г. и после совершенного закрепления его к России, по вечному миру с Польшею в 1668 году. Мензелинский острог, потом названный пригородком, принадлежал долго вtдению Казанских воевод, наместников и потом Губернаторов, раззорённый не раз в башкирские бунты и в пугачёвщину, наконец в 1784 году причислен к вновь открытому тогда Уфимскому наместничеству и сделан Уездным городом.
Впрочем Мензелинск и до этого времени управлялся особыми воеводами, хотя и состоявшими в ведении Казанских, и имел свой округ, обратившийся при открытии города в Мензелинский уезд. Потом в 1796 году Уфимское Наместничество обращено в Оренбургскую губернию; а в 1865 году г. Мензелинск, по разделении губернии на Оренбургскую и Уфимскую, причислен к Уфимской губернии.
Нынешние коренные жители, – потомки шляхты, обращённой в крестьяне и стрельцов, сначала в конце XVII века названных белопахатными казаками, а потом, в царствование Анны Иоанновны, солдатами.
О Мензелинске найдётся много интересных исторических сведений, начиная с здешних архивов, где сохранились дела с 1710 года1, значит со времён Петра Великого; но за то нет нигде никаких сведений (покрайней мере покуда не оказывается таковых), о начале мензелинской ярмарки, при разборе мною, по поручению Статистического Комитета, здешних архивов. В последствии может быть что нибудь и найдётся, а было б очень интересно знать как началась, почему и при каких условиях развилась мензелинская ярмарка.
Из дел архива бывшей мензелинской Городовой Ратуши 1797 года однако же видно, что ярмарка тогда уже существовала и оборот её по привозу простирается на 482 487 р. ассигнациями, а сбыту 276 998 р. Мензелинск занимает пространство 171 дес. 554 саж. и расположен на ровном и частью на возвышенном и обрывистом месте; ручей Кучканка, протекая по глубокому рву, разделяет город на две неровные части; лежащая за ручьём, меньшая и беднейшая часть города, составляя как бы предместье города, называется «слободою Кучканкой».
Г. Мензелинск разделяется по плану 1838 г. на 73 квартала, здесь проходят 12 улиц с проулками; некоторые из них имеют названия, другие не имеют никаких.
В слободе Кучканке 3 улицы с 2 проулками. Кроме улиц, здесь ещё 6 площадей, из которых 3 – за городом, как-то: мытная, лесная и дровяная. Зданий в г. Мензелинске считается: Богослужебных: Николаевский собор, женский монастырь с церковью Тихвинской Божией матери, церковь св. Илии Пророка на бывшем кладбище, теперь уже взошедшем в черту города, да ещё вновь здесь строится каменная церковь св. Троицы.
Каменных домов казённых и общественных 2 – больница, каменная красивой постройки, и присутственные места; церковных и монастырских 3, частных 5; деревянных: казённых 5, монастырских 1, общественных 2, частных 900, лавок на торговой или соборной площади и в разных местах, деревянных общественных, 38. Жителей в Мензелинске официально теперь считается обоего пола и всех сословий до 5080 ч., а по однодневному пересчислению, произведённому в 1865 году Уфимским Статистическим Комитетом, – 4977 ч. о. п.
Торговля в Мензелинске, кроме ярмарки, самая незначительная; значительных капиталистов среди здешнего купечества нет; жители большею частию бедны и из низшего класса весьма немногие занимаются всякого рода промышленностью, хлебопашеством или ремёслами; ремесленники, проживающие здесь наиболее иногородные. Впрочем здесь есть винокуренный завод Г. Янушкевича, могущий выкурить в год до 20 000 вёдр полугара, 3 кожевенных завода, 10 кирпичных, 1 свечной и 1 паточный. – Оборот всех их простирается на 8000 р.; произведения их, кроме кож, расходятся по городу, а кожи идут и в окрестности города, но более распродаются на базаре, который бывает здесь по вторникам.
Г. Мензелинск имеет за собою достаточное число земли и леса именно:
Пашни – 7040 д. – 2012 саж.
Сенокоса – 9765 – – 1115 –
Леса – 15 256 – – 275 –
Степи – 51 – – 1300 –
Солончаков – 8 – – 1136 –
Неудобной – 64 739 – – 1946 –
Земли здесь хороши и плодородны, но и они наиболее в кортоме у сторонних лиц, точно также и рыболовство в принадлежащих городу озёрах, образовавшихся от весеннего разлива рр. Камы, Мензелы и Ика. Эти реки весною взаимно соединяются у самого Мензелинска и этим разливом здесь недавно только стали пользоваться для сплава леса из окрестностей Мензелинска. Вокруг Мензелинска всё благоприятствует труду, но Мензелинск, за весьма немногими исключениями, живёт в надежде на ярмарку, от одной до другой.
В самом деле, одна Городская Дума получает доходу с ярмарки более 15 000 р., а какие громадные цифры в общей сложности остаются за это время в руках домохозяев и проч…. Не трудно понять, что Мензелинские жители в какие нибудь 2 недели стараются – как бы обезпечить себя за целый год, впредь до новой ярмарки, хотя бы после и приходилось отдавать за безценок земли и лес на сруб… Учебные заведения в Мензелинске: Уездное и приходское училище и женское училище 2 класса.
Ярмарка главным образом помещается на соборной или базарной площади – она же и гостиннодворская, в обыкновенное, не ярмарочное, время. Здесь для ярмарки устраиваются временные деревянные лавки, лубяные балаганы, пристрои, навесы и коновязи для приводимых лошадей.
Ярмарочные помещения устроиваются по подрядам, заключаемым в Городской Думе; лес и проч. после ярмарки, по сломке временных лавок, сдаётся подрядчиками ярмарочному Комитету в пользу города. В настоящую ярмарку подрядчиком, здешним мещанином Мельниковым, устроено было 582 лавки, балаганов и навесов и сверх того коновязей на пространстве 400 саж.
Лавок было: в красной гуртовой линии 25, кожевенной, железной, сундучной и щётной линиях 30, в мелочной 50, в железной и сундучной мелочной линиях 30, красного товара в мелочной линии 110, разной мелочной торговли или мелочной линии 55, в мучном ряду 30, фарфоровой и медной посуды 35, шляпной и картузной 32, навесов 185. Кроме того вне площади близ Думы и ярмарочного Комитета было 16 балаганов, где производилась торговля мелочным галантерейным товаром, продажа икон и картин всякого рода; в мелочной линии 9 балаганов было занято книжной торговлею. Лавки-балаганы отдавались смотря по величине за 4, 6, 7, 15, 25, 30, 37 и 45 р.
В доход города поступило 15 289 р. 15 к., не смотря на то, что некоторые лавки и проч. остались нерозданными. Но одной площади не достаточно для ярмарки: экипажи, скот и лошади, торговля с возов и мелочная всякого рода с рогож, разместились по всем улицам. – Улицы буквально запружены народом так, что в это время не только проезд, но и проход по улицам бывает затруднителен.
Стечение народа – громадное, так например каждый день прибывают сюда окрестные жители для продажи с возов сельских произведений и для разных покупок; трудно и невозможно определить сколько перебывает каждый день на ярмарке и сколько таким образом в продолжении целой ярмарки. Полиция только знает о тех, которые сняли лавки, заняли квартиры и прописали паспорты.
Не смотря на громадное стечение народа, в ярмарку настоящего года, благодаря бдительности здешней полиции, не было никаких особенных случаев не только преступлений, но и нарушения общественного порядка. Ярмарочная площадь оказывается тесною от построек и стечения народа, представляя явную опастность от пожара, хотя, благодаря Бога, во время ярмарки пожаров не случалось, и мензелинские жители говорят: наш город Богом храним; но в случае пожара – тут всё погибло: миллионы и люди; от стеснения на улицах самой пожарной команде нет возможности подать скорую помощь.
Купцы откровенно говорят, что они, постоянно опасаясь пожара, менее привозят товара, нежели бы могли его привезти, между тем как Мензелинская ярмарка могла бы вполне служить перепутьем к Ирбитской. – Но теперь купечество всегда отправляет два товарных транспорта: один в Мензелинск, а другой в Ирбит; оставшийся товар от Мензелинской ярмарки идёт в Бирск, Уфу, Стерлитамак, Златоуст и проч.
Губернское Начальство, обратив внимание на тесноту помещения Мензелинской ярмарки и могущую быть опастность от пожара, отвело теперь место для ярмарки за городом, обширное и совершенно безопасное для города, в случае пожара, и, как говорят, торгующее здесь купечество скоро намерено начать постройку постоянных, даже каменных, лавок, по примеру тому, как это существует в Нижнем-Новгороде.
Деятели Мензелинской ярмарки – иногородные купцы, наиболее Казанские и Елабугские, но кроме того – Москва, Петербург и всякий почти великороссийский город имеет здесь своих представителей, и все те, которые торгуют на Мензелинской ярмарке, точно также торгуют потом на Ирбитской.
Среди иногородного купечества теперь слышится мнение о необходимости переноса ярмарки из Мензелинска за 54 вер. в с. Набережные Челны, на р. Каме, где теперь существует самая значительная хлебная пристань; в особенности же это желание высказывают Елабужские купцы, а они-то самые главные торговцы на Мензелинской ярмарке, самый город Елабуга всего только от Набережных Челнов в 19¾ в., летом по большому тракту, и 15 в. зимним путём, а мензелинская ярмарка бывает зимою.
Главные хлеботорговцы, сплавляющие хлеб с Челнинской пристани – те же Елабужские купцы и Казанские; то купечество желает, чтобы или Набережные, или находящееся от них в ½ версте село Мысовые Челны, были сделаны городом.
Тогда, говорят они, мы все капиталисты сейчас же переходим в Челны Набережные или Мысовые, – это решительно всё равно, и чрез 10–20 лет, особенно если перенести сюда и мензелинскую ярмарку, это будет один из богатых торговых городов, – другой Рыбинск или Самара.
Таково мнение Елабужских купцов, в особенности главных из них по хлеботорговле и гуртовой торговле на Мензелинской ярмарке, каковы: Ушковы, Стахеевы и проч. Здесь я передаю подлинные их слова, слышанные мною от них самих, в бытность мою недавно в г. Елабуге.
С. Челны чрез пристань и пароходство имеет сношение с Петербургом, Нижним Новгородом, Рыбинском, Пермью и Астраханью; а чрез Астрахань и с Каспийским портом. Оба селения Челны находятся под самыми выгодными условиями – дешевизны камня, цоколя и строевого леса; ярмарка, если помещение её делать таким же временным, как в Мензелинске, может быть устроена на самой Каме1, так как эта ярмарка зимняя; кроме того в Мысовых и Набережных Челнах много места и для постоянных построек; затем переход из Челнов в Ирбит не представляет никакого затруднения и купечество безпрепятственно может если бы ярмарка была в Мысовых или Набережных Челнах, отправляет уже не два, а один транспорт для здешней и Ирбитской ярмарки. Мимо Челнов проходит тот же тракт от г. Уфы в Вятку, который идёт мимо
г. Мензелинска; от Уфы до Челнов есть пароходное сообщение.
В самом деле всё, что высказывается иногородным купечеством о пользе обращения в город сёл Челнов и переносе сюда ярмарки, – слишком важный вопрос, с которым сопряжена польза развития торговли. Вопрос этот достоин тщательного обсуждения. Слыша все эти мнения, я не мог по важности предмета не высказать их здесь, на страницах Уфимских Ведомостей; за тем, сделав это невольное отступление, возвращаюсь к описанию Мензелинской ярмарки и оборотов её в настоящем году.
Главные предметы торговли в здешней ярмарке: бумажные товары, распродаваемые гуртом и по мелочи, по официальным сведениям, слишком на 1 500 000 р., потом шерстяные изделия, игольный товар, ленты, тесьма, запонки, шкуры, чай, сахар, бакалейный товар, шелковые материи, аптекарский и мускательный товар, прядильная бумага, стальные изделия, мёд, воск, рыба, наиболее уральская и сибирская, и наконец – кубовая краска или индиго, в особенности раскупаемая не только на этой, но и на других ярмарках Мензелинского уезда, как-то: 9 Мая на Никольской ярмарке в с. Набережных Челнах и прочих, потому что в Мензелинском уезде и в Вятской губернии около р. Камы находятся чутьли не целые селения красильщиков холста и эти красильщики, особенно весною, ездят по соседним уездам для крашения холста.
Торговля индиго большою частию Гуртовая и занимает на мензелинской ярмарке две большии линии лавок. Индиго и москательные товары наиболее идут сюда, в Мензелинск, с химических заводов Елабужских купцов Ушкова и Малютина.
В настоящую ярмарку впрочем значительными торговцами по этой части были Бугульминские купцы Сафронов и Михалев. Чай, сахар и бакалея доставляются наиболее из Кунгура, Перми, Тюмени, Казани, Москвы и Нижнего Новгорода, а так называемый красный товар, как-то: ситцы, материи и проч., равно
сукна, исключительно идут из замосковных губерний. Стальные изделия – из Тулы и известной Павловской фабрики; щепной товар, занимающий 2 линии лавок, и мебель исключительно привозятся из Вятской губернии.
Впрочем об оборотах на нынешней мензелинской ярмарке, по привозу и сбыту, и на сколько осталось разного товара непроданным, прилагаю здесь ведомость, составленную из официальных сведений
ярмарочного Комитета, из которых видно, что привезено было товаров на 3 999 946 р., продано на 3 020 282 р., осталось непроданным на 979 664 р., и что съезд на ярмарку разного звания лиц простирался до 9669 чел., т. е. таких, о которых полиции могло быть известно.
Но, до какой степени вообще верны цифры всех ярмарок – ручаться нельзя, потому что торговля дело частное, которое ни частный человек, ни официальная власть не могут контролировать, и потому должно полагаться на слова торговцев.
Но торговцам, как они и сами говорят, одному нужно по своим домашним соображениям сказать более о своих оборотах, другому – менее, так что лишь весьма немногие из торговцев дают полиции точную, откровенную цифру. Пишущий это, т. е. я сам, убедился наконец уже в этом на опыте, три года стараясь
ознакомиться с торговлею нашей губернии, и по этому полагаю, что обороты мензелинской ярмарки и по привозу, и по сбыту в действительности значительнее того, чем они являются в официальных цифрах. Официальные цифры верны в одном – какого товара более и какого менее привозится и сбывается.\
В нынешнюю ярмарку лавки расположены были на торговой площади в следующем порядке: около собора в два ряда – щепная линия и фарфоровая, потом отсюда линия: шапочная, гуртовая, шорная и сапожная, шапочная мелочная, стальная, игольная, чайная, Вязниковские – гуртовая и мелочная, шубная и мелочная, в том числе продажа табаку, и наиболее простого, который сюда привозится из Симбирской и Саратовской губерний, особенно же из немецких колоний последней.
Во 2-й линии были здешние постоянные лавки или гостинный двор, а за тем временно устроенные линия: шапочная и шляпная, мелочная, тульских и медных вещей, москательная, пушная гуртовая, бакалейная, красного товара и сукон гуртовая и мелочная линии и бухарские; торговцы здесь исключительно Казанские татары; здесь продаются халаты, материи, чай и сахар и частию бакалеи. На площади в домах было до 10 трактиров и гостинниц даже и с нумерами для приезжающих; лучшими могли назваться известного в Уфе содержателя гостинницы, купца Сахарова, и потом купца Вдовина.
Цены, и в лучших и в самых посредственных гостинницах, были на всё двойные, хоть бы в той же гостиннице Сахарова в сравнении с Уфимскими ценами на теже самые предметы; но содержатели гостинниц говорят, что им иначе и нельзя здесь торговать, начиная с того, что они заплатили по несколько сот рублей за одну квартиру, кроме издержек приезда и проч.; надо же на чём нибудь выручить – и выручали…
В двух гостинницах были музыка, играли Евреи на цимбалах с акомпаниментом скрипок, кларнета и виолончеля; впрочем играли не одни Евреи, были между ними и русские, преимущественно мальчики.
Эти импровизированные оркестры конкурировали между собою, начиная с переманки артистов, и дело доходило в этом случае между антрепренёрами оркестров до полицейского разбирательства… Между гостинницами была одна – бухарская в мусульманском вкусе, без продажи вина; здесь только был чай и приготовлялось кушанье в татарском вкусе; была и своя музыка, и свои песенники, и татарские заунывные мелодии раздавались до узаконенного часа закрытия гостинниц.
На ярмарке не было комедиантов, но был один артист-спекулянт, устроивший балаган для стрельбы в цель; за вход платилось по 10 коп., а за выстрел из пистолета или духового ружья – по 60 к.; артист предлагал пари от 1 до 10 руб., цель назначалась самая микроскопическая, а оружие должно было быть егоже, а отнюдь не самого посетителя…
Охотников до прицельной стрельбы и до пари нашлось мало, а артист-спекулянт остался в накладе.
Мензелинская ярмарка по посетителям своим носит характер азиатской: здесь наиболее на всяком шагу, на улице и в домах, встречаем татар и башкир, ими наполнены тесно дома, по несколько человек в маленькой комнате.
Они большею частию приезжают сюда вощиками товаров, для мелочного торга и продажи, или просто так из любопытства посмотреть ярмарку. Мы конечно это говорим не о татарах купцах, из которых не мало капиталистов и оптовых торговцев, не говорим этого и о бывающих здесь бухарцах и иногда персиянах.
Татары бедного класса здесь являются в высшей степени экономными; зная хорошо, что, по дороговизне квартир, здесь во время ярмарки за всякий уголок в доме надо, смотря по времени, платить десятками рублей, так что во время ярмарки хозяин отказывает и годовому жильцу, или тот должен платить особо за время ярмарки, а за то чтобы поставить на сутки лошадь на дворе с санями, надо отдать 2 и 3 целковых, татары собираются артелями и располагаются по несколько человек в одной комнатке, следуя вполне русской пословице – «в тесноте люди живут и теснота на обида».
Духота, шум, гам, вечный чад и угар от десятка самоваров… Но цель достигнута, каждый татарин-постоялец, благодаря складчине, дёшево отделался каким нибудь полтинником – и ярмарку видел…
Кроме татар и башкир, на ярмарке увидите всех инородцев Уфимской и Вятской губерний; – здесь просто смесь племён и наречий.
Большая часть сельских и вообще окрестных жителей, даже из Елабужского, Сарапульского и Бугульминского уездов, являются сюда за покупкою лошадей и в прежние годы этим начиналась ярмарка, но тогда, особенно лет десять и более того, торг лошадьми был значительнее, лошади были нужны для
хозяев барок и судов, для коноводных машин и бечевой; но явилось буксирное пароходство – и коноводные машины, и бечевая, и бурлачество на Камских пристанях обратились в предания, и по этому вообще продажа лошадей значительно уменьшилась на ярмарках.
Не далее как в 1858 году, по официальным сведениям, продано лошадей на 110 000, а в нынешнюю Мензелинскую ярмарку только на 15 000 р.
Но во всём прочем Мензелинская ярмарка возрастает и будет возрастать, особенно если бы устранились препятствия, о которых заявляют торговцы, и к чему стремится Губернское Начальство, назначением нового и самого удобного помещения для ярмарки. Нельзя при этом ещё раз не вспомнить о выгоде переноса ярмарки в с. Челны и устройстве там города, так много обещающего в будущем для процветания торговли
нашей Уфимской губернии. Может быть когда нибудь это всё и осуществится на самом деле; – голос народа мимо нейдёт, потому что это Божий голос.
Многие из торговцев находят полезным, чтобы и самый срок продолжения ярмарки был долее, нежели он теперь, – пусть мензелинская ярмарка, по их словам, продолжается целый месяц.
Вот и всё, что могу сказать о мензелинской ярмарке редакции Уфимских ведомостей; но я не оставлю в последствии ещё поговорить об этой ярмарке, по мере того как соберу о ней более положительные и точные факты.
20 Января 1868 года.
Уфимские губернские ведомости. 1868. 9, 16 марта
