Название «Кук буре» у жителей Уфы устойчиво ассоциируется с организацией. которая устраивает митинги, шествия, пикеты, требует, протестует и др. Однако «Кук буре» у башкир, это прежде всего обрядовое состязание. Размещаю статью исследователя А.Ф. Илембетовой, которой это явление хорошо знакомо по полевым исследованиям — она сама занимается фиксацией народной обрядовой традиции, пытается отыскать корни. Итак, обратимся к истокам.
Пережитки культа волка наблюдаются в некоторых обрядах и обычаях башкир. Среди них особого внимания заслуживает обрядовое состязание «Күк бүре» («Голубой» // «Сивый волк»).
Его описание оставил в конце XIX в. П. С. Назаров:
«В недавнем прошлом, да и теперь еще в некоторых местах существует обычай под именем «драть козла» («кох бури»). Он состоит в следующем: собираются башкиры в известное время верхами, один из них ведет зарезанного козла. По данному знаку башкир с козлом на седле пускается вскачь, а остальные стараются догнать и отнять козла. Если кому-нибудь удалось схватить козла, например, за ногу, то он, стараясь перетащить к себе на седло козла, отрывает ему ногу и продолжает скакать. Тогда башкиры разделяются на две партии: одна гонится за козлом, другая за ногой и так продолжается до тех пор, пока козел буквально не будет разорван на клочки. Иногда, впрочем, если у башкира хорошая лошадь и остальные башкиры не могут его догнать, то козел поступает к первому и игра таким образом кончается сразу».
В данном описании есть противоречие между названием состязания («күк бүре» – голубой или сивый волк) и его содержанием. Чтобы объяснить это, обратимся к некоторым аналогиям.
Подобные состязания, как часть свадебного ритуала, в прошлом были традиционными у казахов, киргизов, каракалпаков, узбеков, туркмен и других народов Центральной и Средней Азии, южными пределами распространения которых по данным М. С. Андреева являлась долина Пандшир в Афганистане.
Правила этой обрядовой игры в основном сходные. Обычно у народов Средней Азии в состязаниях участвовали группы мужчин со стороны жениха и невесты. Победителем считался тот, кто смог вырваться с козлом вперед и, проскакав круг на коне, бросил козла к ногам аксакалов. Мясо этого козла и голова съедались всеми участниками свадьбы. За несоблюдение обычая козлодрания происходили ссоры между родственниками жениха и невесты.
В то же время в этой обрядовой игре у каждого народа наблюдались свои особенности. Так, в каракалпакском свадебном развлечении «ылаk» («козленок») гости со стороны невесты в день свадьбы, прежде чем войти в дом, не слезая с коней, требовали от отца жениха козленка, что выполнялось. В 1961 г. этнограф Х. Е. Есбергенов на каракалпакской свадьбе наблюдал, как родственники жениха закололи козла, отрезали голову и ноги до колен, бросили тушу на пол, а затем началась борьба за обладание козлом.
В туркменском свадебном ритуале «qooк bori» невеста садилась в свадебном наряде на коня, брала через седло овцу или козла и скакала, спасаясь от жениха и его товарищей, которые стремились догнать ее и вырвать добычу. В описанном обряде, по мнению С. П. Толстова, жених и его товарищи символизируют волка, невеста олицетворяет козла, тотема рода, а сама обрядовая игра относится к ритуалу борьбы мужского тотема – волка и женского тотема – козла.
Однако такой вывод требует дополнительной аргументации, так как, во-первых, не все исследователи разделяют сегодня мнение о существовании полового тотемизма, во-вторых, в этих обрядовых играх происходит не только борьба за тушу козла. Не менее важную функциональную нагрузку несло совместное поедание мяса и головы козла всеми участниками свадьбы, за несоблюдение обычая, согласно каракалпакской версии эпоса «Алпамыс», виновных выселяли с родины.
Все это дает основание предположить, что в различных вариантах обрядового состязания күк бүре // кöк бöри // qоок bori // кок пар и т.д., с одной стороны нашло отражение борьбы между различными тотемными группами (волка и козла) в начальный период перехода от эндогамии к экзогамии, завязывания половых отношений между членами разных тотемных групп, возникновения дуальной организации и формирования брачных союзов – мужчины одной тотемной группы не хотели уступить без борьбы девушек из своей группы (которые до возникновения экзогамии были их потенциальными женами) мужчинам другой тотемной группы.
С другой стороны, в игре просматриваются отголоски тотемического праздника волка, во время проведения которого обязательным элементом было приношение тотему-волку в жертву козла и причащение всеми участниками жертвенным мясом.
О существовании на ранних стадиях семейно-брачных отношений реальной или ритуальной борьбы между мужчинами и женщинами различных тотемных групп свидетельствуют многочисленные этнографические данные. В книге Ю. И. Семенова «Как возникло человечество» имеется подборка таких материалов.
Отдаленные отзвуки тех далеких эпох чувствуются в некоторых ритуалах свадебного обряда башкир. В первый приезд жениха в восточных районах Башкортостана, челябинском и курганском Зауралье девушки-подруги прятали от него невесту и вместе скрывались, им помогали подростки. После обнаружения девушек женами братьев и дядьев невесты между ними происходила потасовка, обычно шуточная, нередко переходящая в драматическую схватку. Девушкам помогали мальчики и подростки.
На севере Башкортостана в Татышлинском районе во время одного из первых визитов жениха братья невесты старались быстрее ввести его в дом, так как присутствующие сельчане могли толкнуть жениха, угостить пинком.
Признаки, присущие обрядовой игре «Күк бүре», характерны и для обряда встречи сватов. В Баймакском районе РБ во время свадьбы у родителей невесты навстречу гостям со стороны жениха выезжали верхом на лошадях юноши и молодые мужчины, намотав на руку лоскут красной ткани (обряд «kот алып kаршы сығыу»).
Встретившись с первым гостем, всадники поворачивали обратно и скакали по направлению к деревне. Если гости на своих лошадях догоняли их, они получали лоскут ткани («kот»). В более древнем варианте обряда выезжавшие навстречу свадебному поезду родственники невесты старались сорвать с головы гостей шапки («бүрек»); если это им удавалось, скакали с шапками по направлению к деревне.
Обычай срывания шапок с головы гостей и жениха повторялся и в конце свадьбы, во время проводов, если при выезде из двора отца невесты гости мало бросали в толпу монет и сладостей, то есть недостаточно оставляли «kот».
Если принять во внимание существование в литературе мнения о производности башкирских названий мужской шапки «бүрек» и женского головного убора «бөркәнсек» от слова «бүре» («волк») и бытование в прошлом у чувашей специфического женского головного убора «кашкăр çăвăре» («волчья пасть»), название древними персами туранцев песьими или волчьими головами, ношение царем Иберии (Картли) Вахтангом I Горгасалом (V в.) золотого шлема в виде волчьей головы, а также гравировку процессии в волчьих масках на серебряном кубке из Триалети (Южная Грузия, сер. II тыс. до н.э.) и обнаружение на наскальных рисунках III–II тыс. до н.э. в низовье р. Выг недалеко от г. Беломорск изображений людей с волчьими головами (масками), то все это вместе взятое дает достаточное основание для предположения, что, возможно, вышеуказанные башкирские и чувашский головные уборы генетически восходят к волчьим маскам, надеваемым на голову предками башкир и чувашей, как древние туранцы Прикаспийских степей, древние горцы Южной и Восточной Грузии или неолитические жители южного побережья Белого моря, выходцами из Волго-Окского междуречья.
При допуске такого предположения башкирский свадебный обряд «kот алып kасыу» следует рассматривать, по всей вероятности, позднейшей трансформацией древнего обряда волкодрания: вполне допустимо, что первоначально участники таких обрядов боролись не за лоскут красной ткани или шапку гостей, а за волчью маску на их головах, еще раньше – за тотема-волка. Рудименты такой борьбы проявляются в казахской обрядовой игре «Кыз-берю» («Девушка-волчица»), в которой всадница, изображающая волчицу, стремилась оторваться от преследовавших ее джигитов и в киргизском конном состязании «Кок берю тарт» («Драние сивого волка»), где объектом охоты был живой волк, пойманный и снова отпущенный в степь и преследуемый джигитами аула.
К ним примыкает и башкирская игра «Бүре уйыны» («Волчья игра»). По сообщению ныне покойного информатора Ш. Ш. Габдиева из села II Иткулово Баймакского района (1904 г.р.) зимой парни села, собравшись в поле верхом на конях гонялись за «волком», которого изображал один из участников игры, а другие становились «охотниками». Во всех вышеназванных обрядах, состязаниях и свадебных ритуалах отразилась социальная борьба эпохи возникновения дуальной организации и экзогамии.
В игре «Күк бүре» сцены борьбы срослись с тотемической обрядностью, в частности, с тотемическим праздником волка, пережитки которого прослеживаются в календарных праздниках чувашей, балкарцев, карачаевцев, гагаузов, якутов, хантов, бурят, камчадалов, коряков, ительменов, чукчей, азиатских эскимосов, североамериканских индейцев квакиютль, тлинкитов, бирхоров (относятся к группе народов мунда северо-восточной Индии), древних хеттов, византийцев, греков, римлян, осетин, болгар, сербов, хорватов, поляков, немцев Австрии и соседних областей Германии, народов Дагестана, грузин, сванов и др.
Так, следы тотемического волчьего праздника обнаруживаются в умилостивительных жертвоприношениях чувашей в честь волка, проводимых осенью (в Северной Чувашии – в марте). Участники обряда молились божеству Пихампару (белому волку) с просьбами защищать скот, сделать его упитанным и увеличить их поголовье. К обряду умилостивления Пихампара специально пекли жертвенные лепешки – «юсманы» и варили кашу. По окончании моления на скотном дворе развешивали подарки – куски холста.
В Чегемском ущелье балкарцы ежегодно в марте проводили праздник «Аштотурну байрамы» («Праздник Аш-Тотура») по случаю рождения божества, покровителя волков Аш-Тотура: все жители села собирались к восходу солнца у священного камня божества, где в честь Аш-Тотура приносили в жертву барана, проводили инициации молодых людей, исполняли песни-заклинания со словами:
«…Голову склоняем перед Тотуром,
Тотур, помоги своему народу!…».
Как отдаленные пережитки волчьих праздников необходимо воспринимать древнетюркский обычай ежегодного совершения в пещере жертвоприношения волку, якутский обряд захоронения волка (по древнему способу захоронения человека), завернув его труп в сено и подвесив на дерево[43] и бурятскую пляску «Шоно надан» с имитацией повадок и движений волка.
По сообщению В. Г. Богораз-Тана, на волчьих праздниках коряков и чукчей один из мужчин надевал на себя шкуру волка и совершал благодарственный обряд, сопровождаемый пением и пляской. Время от времени исполнитель выл, подражая волку. У бирхоров праздник, посвященный божеству волков («хиндара биру») сопровождался церемониями поклонения божеству волков, песнями и плясками, воспроизводящими повадки волка.
Осколки волчьего праздника проявляются и у индоевропейских народов. В «царских» ритуалах хеттов (II тыс. до н.э.) устраивались «звериные пляски», в которых принимали участие «волчьи» (в числе прочих) люди[47]. У осетин праздник в честь покровителя волков Тутыра проходил на первой неделе Великого поста и продолжался три дня. В эти дни совершались моления и магические действия с целью избавления скота от пасти волка.
У болгар время от Рождества до Крещения имело название «волчьи праздники». В Южной Болгарии на Новогодних праздниках принимали участие сурвакары, ряженые из неженатой молодежи. Они обходили дворы с благопожеланиями домочадцам. Последний из дней проведения цикла сурвакаров (7 января) был посвящен самому кровожадному и главному волку, предводителю волчьей стаи – Куцалану.
В этот день «царь» колядников устраивал угощение своей дружине, куда ее члены являлись в зооморфных масках. Аналогичные новогодние игры устраивались в Византии, где до позднего времени в рождественский праздник воспроизводились пляски «готских» воинов в волчьих и медвежьих шкурах. К этой же традиции относится сохраняющийся до настоящего времени в Сербии и Хорватии обряд хождения на Рождество групп юношей с чучелом волка, сопровождающийся пением ритуальных песен и получением подарков.
Важные элементы вышеописанных ритуалов повторяются и в масленичной (кукерской) обрядности балканских народов. Так, болгары заранее добывали шкуры волков, из которых изготавливались маски и другие атрибуты ритуального костюма. Волчьи атрибуты и символика (ношение шапок из волчьих шкур, представление ряженых волками) использовались в традиции масленичных ряжений греков и югославов.
В Польше бытовал обычай приглашать на ужин в рождественский сочельник волка, сопровождающийся приговором: «Приди, волк, и поешь хорошо раз в году, это мы тебе дарим…». У немцев Австрии и соседних областей Германии в день св. Мартина (11 ноября) совершался обряд «спустить волка» с обходом молодежью селения, одариванием домочадцами их продуктами, борьбой между двумя группами молодежи, одна из которых была в масках и называлась «настоящими волками».
Среди иберо-кавказских народов рудименты волчьего праздника обнаруживаются прежде всего у различных этнографических групп дагестанцев. В цезских селениях Дагестана участники праздника, посвященного осеменению овец (октябрь), называли себя «боци» («волки»). Они, идя по улицам селения, выли по-волчьи. Заходя в каждый дом, они исполняли обрядовые песни, желали хозяевам хорошего приплода овец, девушкам – скорейшего выхода замуж, а молодой семье – детей. Домочадцы одаривали обходчиков продуктами.
После завершения обхода молодые люди собирались у одного из товарищей и совершали совместную трапезу. А в цезском селении Шаитли на празднике игби (сбор ритуальных кольцеобразных хлебов), проводимого 5 февраля, боци надевали на себя вывернутые наружу шубы и высокие конусообразные маски. При обходе селения они проявляли «агрессивность» к женщинам. Театрализованное представление завершалось «убиением» центрального персонажа Квидили – существа большого роста, с большой головой и такой же пастью, в чем можно усматривать жертвоприношения божеству-волку.
У жителей западных районов Дагестана охотник, убивший волка, в сопровождении молодежи обходил селение, и сельчане одаривали его различными продуктами, после чего организовывались скачки и разнообразные спортивные состязания, а по их завершении – угощения и развлечения.
У народов Центрального и Южного Дагестана в дни встречи весны (21-22 марта) группы замаскированной молодежи, представлявшиеся волками («баца»), обходили селение, гонялись за женщинами и детьми, осыпали их сажей и мукой, хлестали плетками. В свою очередь, наиболее смелые из женщин пытались сдернуть с ряженых маски, в результате чего между ними завязывалась борьба. У грузин существовали календарные праздники мгелт укми, у сванов – тхероб, когда совершались магические ритуалы, произносились заклинания и молитвы, преподносились волкам обрядовые хлебцы, а у сванов так называемая «волчья порция».
В Сванетии редкие случаи ненамеренного убийства волка сопровождались праздничной процессией мужчин, называемой Шашан-гело («волчий»). Во главе процессии шел убийца волка, который нес длинный шест с укрепленной на конце шкурой убитого зверя. Процессия с пением обходила село, останавливаясь у каждого дома. Обитатели домов выносили порох и пули и передавали их предводителю процессии.
Большой интерес в плане раскрытия истоков башкирской обрядовой игры «Күк бүре» вызывает праздник луперкалий у древних римлян. Он проводился ежегодно 15 февраля в гроте Луперкал у северо-западного склона Палантинского холма под руководством двенадцати жрецов-луперков, которые приносили в жертву богу полей, лесов, пастбищ и животных Фавну собаку и козла. После этого они, обнаженные, с козьей шкурой на бедрах обегали Палантинский холм, ударяя встречных женщин ремнями («фебруа»), вырезанными из кожи жертвенного козла. Эти удары должны были дать женщинам многочисленное потомство.
В луперкалии древних римлян, как и в «Күк бүре» у тюркских народов Южного Урала, Казахстана, Средней и Центральной Азии, проявляется несоответствие между названием обряда (луперкалий происходит от латинского слова «лупус» – волк) и его содержанием – главные события разворачиваются вокруг козла. В обеих церемониях жертвенным животным является козел.
В луперкалии жрецы обегали Палантинский холм, а в «Күк бүре» победитель совершал круг на коне. И в луперкалии и в «Күк бүре» выполнялся обряд размножения тотемного животного – козла: у древних римлян ударом женщин ремнями из козлиной шкуры, у башкир – разрыванием козлиной туши в клочья, а у тюркских народов – совместным поеданием мяса жертвенного козла. Эти магические действия полностью совпадают с интичиумой, аналогичным обрядом австралийских аборигенов (за исключением только одного момента: у австралийцев руководитель церемонии ударял по животу не женщин, а мужчин).
В то же время в луперкалии, в отличие от «Күк бүре», ощущается причастность волка к происходящим событиям: праздник проводился в Луперкале – Волчьей пещере, обслуживался луперками – жрецами-«волками», в жертву приносили не только козла, но и собаку, то есть одомашненных волков. Все это позволяет Е. М. Штаерману предполагать, что луперкалий первоначально был связан с культом волка, выступавшего как бог Луперк («Волк»), затем слившегося с Фавном и ставшегося его прозвищем.
Такой же вывод можно сделать и в отношении обрядовой игры «Күк бүре». Видимо, некогда она была посвящена тотему – волку, но позже, в условиях юга Средней Азии и Иранского нагорья, где с древнейших времен господствовал культ козла он отступил на второй план, уступая место тотему-козлу. Древний смысл обряда сохранился только в названии обряда «Күк бүре».
Автор Илимбетова А. Ф. Об истоках обрядового состязания «Кук буре» у башкир. — Этносы и культуры Урало – Поволжья: история и современность: материалы межрегиональной конференции. Уфа. Публикуется на posredi.ru в сокращении.
