Сергей Синенко
III съезд мусульманского духовенства и верующих Внутренней России и Сибири
При советской власти съезд такого масштаба созывался только один раз — в конце октября – начале ноября 1926 года. III-й мусульманский съезд 1926 года стал, фактически, последним для Духовного управления, деятельность которого была в конце 1920-х гг. свернута, в том числе, и из-за решений, принятых на съезде.
О работе мусульманского съезда позволяют судить документы, подготовленные сотрудниками Восточного отдела ОГПУ со слов непосредственных участников съезда. Эти, уже рассекреченные материалы, дают возможность воссоздать атмосферу тех лет. Итак, перед вами сделанная мной реконструкция событий осени 1926 года.
Первоначально Всероссийский мусульманским съезд планировалось созвать в мае 1926 г., однако именно в это время руководители Духовного управления выехали в Мекку на Всемирный мусульманский конгресс. В период подготовки к съезду на всей территории округа Духовного управления состоялись собрания духовенства и верующих, на которых выбирали представителей на съезд и формулировали наказы съезду.
Одним из главных стал вопрос об организации обучения основам ислама. Решения предлагались разные: начинать обучение детей с семи, девяти или четырнадцатилетнего возраста, религиозные школы создавать и при мечетях, и в любых других удобных помещениях. Предлагалось организовать при Духовном управлении курсы для мулл и т.п. Подготовка к съезду на местах шла под руководством Духовного управления. Муфтий Ризаэтдин Фахретдинов и казыи муфтиата выезжали в различные районы своего округа, встречались со священнослужителями, участвовали в совещаниях.
* * *
Дневник работы
III съезда мусульманского духовенства и верующих Внутренней России и Сибири, прошедшего в Уфе с 25 октября по 4 ноября 1926 г.
(реконструкция)
25 октября, 1-е заседание
Съезд открывается вступительной речью муфтия Ризаэтдина Фахретдинова и чтением Корана. Затем избирается президиум съезда из восемнадцати лиц под руководством муфтия. Никакие другие вопросы на первом заседании съезда не обсуждаются.
26 октября, 2-е заседание
Вспоминаются имена умерших в период после последнего съезда известных мусульман. Известный богослов, философ и публицист Муса Бигиев читает Коран.
Президиум съезда выносит постановление направить приветственные телеграммы Калинину, Рыкову и Сталину. По предложению президиума предлагается выбрать представителей от съезда для приветствия местного башкирского руководства в лице БашЦИКа, каковыми избираются: Хасан-Гата Габяши, Гинатулла Ахметшин и Хаирша Ахмеджанов.
С приветствием съезду выступают представители Казахстана, Узбекистана, Каракалпакской области, делегат из Китая и другие, которые благодарят Центральное Духовное управление за руководство в религиозном деле и выражают надежду, что управление и в дальнейшем будет проводить ту же линию.
По предложению председателя съезда почетными членами президиума выбирают председателя делегации Узбекистана, председателя Ташкентского Духовного управления, представителя Самаркандского Духовного управления и члена Кокандского Духовного управления. Затем принимается регламент съезда. Производятся выборы комиссий: мандатной, по разбору поступивших заявлений и предложений на съезд, по рассмотрению организационных вопросов и по разбору жалоб на Центральное Духовное управление.
В приветственной речи представитель Башкирского Духовного управления выразил сожаление, что съезд не счел нужным пригласить представителя Башкирского Духовного управления в официальном порядке.
При выборах в комиссии каждая из делегаций выдвигает свои списки кандидатов. При этом замечены трения.
Заседание съезда заканчивается, но бурное обсуждение продолжается в кулуарах. Сотрудник ОГПУ фиксирует среди делегатов недовольство тем, что в президиуме съезда заседают члены Духовного управления почти в полном составе.
Оренбургские делегаты говорят о необходимости вывести из состава управления Зиятдина Камалетдинова, основателя уфимского медресе «Галлия». Высказываются предложения избрать новым муфтием Мусу Бигиева. Отдельные делегаты поговаривают о том, что ОГПУ и Совправительство стремятся сохранить настоящий состав Духовного управления.
27 октября, 3-е заседание
Заседание начинается с приветственной речи муфтия Крыма Муслехитдинова, который передает привет от крымских мусульман и желает съезду плодотворной работы.
Весь остальной день занят докладами Тарджиманова и Бигиева о поездке на Меккинский конгресс. Информаторы ОГПУ замечают, что эти доклады построены таким образом, что новых сведений, кроме тех, которые уже были опубликованы в интервью по этому вопросу, они не дают. Впечатление на слушателей эти доклады производят слабое — докладчики много говорят о мелочах, касаясь существенных вопросов лишь вскользь.
Некоторые делегаты съезда комментируют эти доклады так: «Первая половина доклада – это рассказ про путешествие самой делегации, другая – описание вопросов, рассмотренных на конгрессе и касающихся только самой Аравии, но никак не нас, мусульман Советского Союза».
По этим докладам съезд принял следующую резолюцию: «3-й Всероссийский съезд мусульман, заслушав шестичасовой доклад уважаемых делегатов со вниманием и с удовлетворением… выражает благодарность Центральному правительству СССР, его представителям и консулам, дающим, со своей стороны, доступ и возможность участия российских мусульман в самом великом 1-м Всемирном историческом конгрессе ислама… Съезд российских мусульман, принимая постановления Всемекканского конгресса, вместе с тем находит правильной тактику, политику и мероприятия на конгрессе представителей российских мусульман. …Исламский съезд, поручая президиуму выразить уважение и благодарность правительству СССР и владыке Ибн-Сауду, произносит молитву при священной трибуне за конечные успехи пролетарских сил совместно с исламской силой на путях мировой революции».
По докладу о Меккинском конгрессе в части описания лишений, перенесенных делегацией Советского Союза из-за недоброжелательного отношения к ним англичан, один из делегатов задает вопрос: «Как полагает докладчик, была ли продиктована необходимость гонений на нашу делегацию самим английским правительством, или же все это учинялось местными представителями?». На вопрос этот К. Тарджиманов отвечает, что это было продиктовано правительством Великобритании.
Один из делегатов по докладу о конгрессе заявляет: «К чему деление на секты у мусульман? Почему не избрать всем одну из них?!»
Между тем, как свидетельствуют информаторы ОГПУ, некоторые делегаты поднимали вопрос о том, куда им передавать те или иные заявления. Говорят так: «Если через президиум, то там почти весь состав Духовного управления, выходит, жаловаться на них и им же передавать, а если непосредственно в комиссию, то и там сидят люди из Духовного управления». Особенно резко высказывается на эту тему Худжат Махмудов.
Некоторые делегаты поговаривают о необходимости создать отделение Духовного управления в Москве во главе с Бигиевым, что, по их мнению, будет способствовать более тесной связи с правительством СССР. Делегаты говорят также о необходимости вовлечь в работу Духовного управления большее число крестьян.
Мухтасиб из Буинска Абдусамат Шагидуллин накануне съезда вывешивает объявление, что всякие совещания и собрания в период работы съезда запрещаются, что вызывает негодование некоторых делегатов и с мест слышаться возгласы: «Черносотенец-ахун, теперь не царское правительство, а Советское, которое не воспрещает созыв частных собраний и совещаний!»
Делегаты от Казахстана в своих выступлениях выражают недовольство тем, что и в президиум, и в комиссию не проведены женщины.
В отношении избрания муфтием Мусы Бигиева высказывают большие сомнения, мотивируя тем, что он вспыльчив, что может скверно отразиться на взаимоотношениях с Советской властью.
Муса Бигиев в своей речи подчеркивает высокий авторитет муфтия Ризаэтдина Фахретдинова: «Даже в Мекке высокопочтенный представитель конгресса его обнял и искренно приветствовал, как одного из крупных ученых».
Делегаты Оренбурга и Арского кантона поговаривают о необходимости вывести членов президиума из состава Духовного управления. Делегаты же Казахстана высказываются, что нельзя этого делать в отношении Фахретдинова: «Если его отведут, то мы вообще отделимся». Возникает группа в семнадцать человек, которая недовольна составом комиссий, но в особенности составом президиума.
28 октября, 4-е заседание
Председательствует Хасан-Гата Габяши, который доводит до сведения делегатов, что им от имени съезда послано приглашение членам Башкирского Духовного управления прибыть на заседание. Далее под аплодисменты принимаются тексты приветственных телеграмм от имени съезда Калинину, Рыкову и Сталину. В этих телеграммах съезд благодарит от имени всех мусульман правительство за разрешение проведения Всемусульманского великого съезда, выражает готовность защищать Советскую власть и завоевания революции.
Далее перед тем, как дать слово для отчетного доклада представителям Духовного управления, президиум съезда голосует по вопросу о предоставлении решающего голоса представителю, прибывшему из Китая. Голосованием вопрос решается положительно.
Затем слово для доклада предоставляется Сулейманову, который в своем докладе останавливается на различных моментах деятельности Духовного управления, среди которых постройка и ремонт религиозных зданий, утверждение имамов и муэдзинов, рассмотрение отказов от сана, разработка мер к освобождению священнослужителей от принудительных работ и некоторых налогов, ведение архивных дел, выдача метрических удостоверений и справок, надзор за имуществом и организация музея Духовного управления.
Во время доклада Сулейманова прибывают представители от Башкирского Духовного управления, которые по окончании доклада приветствуют съезд на башкирском языке. В своем приветствии их представитель Юлдашев говорит: «Мы в качестве приглашенной делегации официально приветствуем съезд от имени миллионных башкир, ваших братьев». Свое приветствие Юлдашев закончил под аплодисменты лозунгом: «Да здравствует братство религии!»
После перерыва доклады делают Камалетдинов и Сулейманов. Камалетдинов подробно знакомит съезд с состоянием обучения исламу, указывая, где и сколько открыто религиозных школ и медресе и сколько в них обучается детей. Наилучшее впечатление у делегатов оставил доклад Сулейманова, худшее – Камалетдинова.
Среди делегатов агентами ОГПУ замечены группы, подготовленные для выступлений за сохранение состава Духовного управления.
Некоторые делегаты толкуют о необходимости избрания муфтием Тарджиманова. Исходит это преимущественно от учеников покойного Шагабутдина Марджани и его последователей. Нижегородские делегаты намереваются провести казыем Духовного управления оренбургского муллу Тимашева. Перед закрытием заседания слово для приветствия на арабском языке дано представителю Северного Кавказа.
29 октября, 5-й день съезда
Председательствует Нигматулла Тимашев. Принята резолюция по докладу о Меккинском конгрессе. Заслушаны доклады различных отделов Духовного управления.
Тарджиманов указывает на достигнутый Духовным управлением успех работы в Казахстане, Киргизстане и Каракалпакии, где приняты меры к увеличению количества религиозных библиотек, приведена в порядок финансовая часть, установлен и разослан по местам мусульманский календарь. Кроме того, во исполнение решения предыдущего съезда, «Коран Османа» передан на хранение в Ташкент.
За Духовным управлением закреплено здание, находящееся по Тукаевской улице, исходатайствовано издание нравственно-философского журнала «Ислам», составлен и внесен на утверждение центрального правительства Устав Духовного управления. Исходатайствовано уменьшение налога на имамов и освобождение от налогов муэдзинов, исходатайствовано распоряжение о возможности производить обряды бракосочетания и рождения до записи в загсе и постановление о беспрепятственном приеме детей имамов в трудовые школы и необложении их тяжелой платой.
Следующий доклад – о работе 5-го отдела Духовного управления. Докладывает Магкулов и Хошдавлетов. Деятельность этого отдела сводится к организации мухтасибатов в Казахстане, Туркменистане и Каракалпакии, что и делал Магкулов, разъезжая по этим областям. Хошдавлетов же, ссылаясь на свою старость, указал, что он ничего не делал, проживая все время в своей губернии.
30 октября, 6-й день съезда
В 9 часов утра съезд возобновляет работу под председательством Хасан-Гата Габяши. С докладом о деятельности Совета ученых выступает секретарь Совета Джангир Абызгильдин. Из доклада выясняется, что за отчетный промежуток времени Совет ученых подготовил к изданию книгу «Дини ислам» с переводом на русский, сделанном Ризаэтдином Фахретдиновым, и ряд других книг.
Заслушивается доклад ревизионной комиссии Духовного управления. После него задаются многочисленные вопросы и получены следующие ответы.
– В каком состоянии архив, как обстоит дело с формулярными списками на мулл?
Ответ: Состояние архива неважное. Духовное управление имеет намерение заняться приведением архива в надлежащий вид; формулярные списки будут введены.
– Можно ли выписывать книгу «Лага», экземпляр который выслан из Индии как подарок Духовному управлению?
Ответ: Можно.
– Почему у муэдзинов не отняли гражданских прав?
Ответ: Отнимать-то их отнимали, но вернули.
– Бьют ли кровяные жилы Духовного управления в вопросе вовлечения женщин в работу духовных органов?
Ответ: Не только кровяные, но и душевные.
– Почему неправильно и непосильно облагаются муллы государственными налогами?
Ответ: Как следствие несогласованности у местных органов власти.
– Почему Мухлиса Буби (казый Центрального Духовного управления – С.С.) не посылалась на места для проведения работ по вверенному ей отделу?
Ответ: Из-за перегруженности ее работой здесь и преклонности лет.
Мутаваллей одной из мечетей г. Уфы по имени Шарифа задает вопрос: «Почему Мухлиса Буби самолично не сделала доклад. Раз за нее делают доклады другие казыи, для чего же она нужна?»
По вопросу этому большинство делегатов выражают негодование.
– Почему советская власть не освобождает детей мулл от оплаты обучения в совшколах?
Ответ: Власть поступает в этом по Корану, освобождает от платы только детей пролетариев.
– Почему так много – два рубля – взимается при подаче заявлений на поступление в религиозные школы?
Ответ: Коллективно было бы дешевле: основания взимания общие, для всех заявлений.
– Почему требуются новые ходатайства на возобновление занятий в религиозных школах, функционировавших в прошлом?
Ответ: Вопрос компетенции мест. Есть и бессрочные разрешения, например, в Башкирии.
– Почему так много трудностей при получении справок на детей?
Ответ: На пути любви мытарств нет.
– Не лишаются ли гражданских прав учителя и учительницы вероучения?
Ответ: Ознакомьтесь с вопросом в местных органах юстиции.
– Допустимо ли открытие в районах краткосрочных курсов по подготовке мулл и муэдзинов?
Ответ: Допустимо только в губернских городах.
– Могут ли несколько районов проводить вероучение в одной мечети?
Ответ: Могут.
– Почему муллы большей частью стараются отдавать своих детей в советские, а не в религиозные школы?
Ответ: Спросите самих.
– Как быть, если раньше дня увидим луну?
Смех в зале. Ответ: Это невозможно.
– Почему вероучение разрешили только нам, одной нации, быть может, Кашаф (Кашафутдин Тарджиманов – С.С.) ходатайствовал, чтобы другим нациям это не давать?
Смех. Ответ: Других мы не касались.
– Как обстоит дело с калымом?
Ответ: Пока что вопрос этот не вошел в Уголовный кодекс.
– Можно ли совершать акты гражданского состояния и выдавать по ним справки?
Ответ: Совершать можно, справки – в религиозном духе, но с этим нужно остерегаться. Вообще все это мешает государственной статистике…
Докладная комиссия почему-то работала при закрытых дверях. Это обстоятельство очень смущало некоторых делегатов, к тому же среди них замечались мнения такого характера: «Муллы к вероучению толкают только наших крестьянских детей; своих же детей отдают в советские школы, вузы и т.п.»
Кратким докладом о деятельности Совета ученых закрылся шестой день заседания.
31 октября, 7-й день съезда
Заседание открылось под председательством Сартаева. Весь день заняли прения по докладам Духовного управления, Ученого совета и ревизионной комиссии.
Первым выступает Муса Бигиев, который говорит примерно следующее:
«…Абдулла Сулейманов восхвалял женщину, казыя Духовного управления, Мухлису Буби, говоря, что она сделала весьма многое; выходит, что она сделала больше, чем все остальные казыи. Оказывается, революция переработала единственную у нас женщину в сильного работника, а мужчин наоборот.
…На собраниях съезда могут быть три основных момента: речь, доклад и отчет. Речь – это, прежде всего, собственное мнение при наличие окраски, доклад – описание хороших и плохих сторон, отчет – это тот же доклад, но с цифровыми данными. Доклад же Сулейманова был не докладом и не отчетом, а густо накрашенной речью с самовыставлением самого себя, Сулейманова.
…В своем докладе он говорил, что отрекшиеся от сана муллы и азанчеи достойны проклятия, что они, как «негодные отсевы», разлетелись в разные стороны. Так ставить вопрос нельзя, ибо нельзя упускать из виду и того, что в основе этих фактов могут быть такие обстоятельства, как материальное неблагополучие. Характеризовать отрекшихся «негодными отсевами» неправильно, ибо, быть может, до этого состояния их довело само Духовное управление.
…В вопросе издания Корана, как видно, Духовное управление схалатничало. В отношении вероучения Духовным управлением сделано тоже мало – по 13650 приходам открыты только 969 религиозных школ. Цифра мизерная. Нельзя отговариваться тем, что не было возможности. Говорят: нельзя же развернуться, когда школы находятся в самих мечетях. Этот взгляд ошибочен, ибо проведение вероучения в мечетях ведет начало со времен Мухаммада, так что вопрос ни для кого не новый.
…Сулейманов говорил, что Духовное управление сумело организовать вокруг себя многомиллионную мусульманскую массу, а также стать известным во всем мусульманском мире. Нельзя успокаиваться тем, что все это проведено на бумаге, нельзя думать, что Духовное управление стало известным повсюду по одному тому, что на имя Сулейманова была получена из Индии книга. В то же время свои подведомственные приходы достаточно не обслуживаются и даже местами не знают о существовании Духовного управления вообще.
…В целом Духовное управление своими отчетными докладами выставляло съезду только «белые цифры», умалчивая об имевшихся, вне сомнения, «черных». Ошибки в работе, допущенные Тарджимановым и Камалетдиновым, я готов простить, но допущенные Сулеймановым – никогда.
…Духовное управление недостаточно уделяло внимания вопросам религиозного воспитания масс. Камалетдинов в докладе говорил, что Духовное управление обучает в религиозном духе около ста тысяч человек. Цифра эта неправильная, может быть, он считает в этом числе и всех стариков, посещающих мечети.
…В отношении ремонта здания Духовного управления сделано также весьма мало!»
Затем выступают другие делегаты. Шарифзян Ахметханов из Уфы начинает было говорить: «Духовное управление имеет в стране духовную, верховную власть…», но тут его останавливают возгласы с мест: «Долой, какая тут верховная власть, и что за власть! Ты этими словами навяжешь нас на неприятности!»
Казанский мухтасиб К. Салихов, одобряя деятельность Центрального Духовного управления, говорит о необходимости возможно большего открытия исламских курсов и медресе, а также усиления кадров разъездных агитаторов.
По окончании прений принимается одна общая резолюция по всем докладам следующего содержания: «Заслушав с большим вниманием доклады всех отделов Центрального Духовного управления, III съезд мусдуховенства, всесторонне их обсудив, нашел: произведенные расходы и отчетную часть доклада считать правильной – удовлетворительной. За усердные старательные действия в объединении собратьев киргизов, казахов и каракалпакских религиозных казахов выразить Духовному управлению благодарность. Выражая свое удовлетворение присоединяющимся собратьям киргизам, казахам и каракалпакам, съезд призывает и других собратьев присоединиться к Духовному управлению».
1 ноября, 8-й день съезда
Заседание открывается под председательством К. Тарджиманова. После открытия съезда принят текст телеграммы на имя ВЦИКа, Ибн-Сауда и исполкома конгресса, которые было решено послать в связи с докладом о Мекканском конгрессе. Далее съезд заслушивает доклад Садыка Иманкулова о работе организационной комиссии, которая признана удовлетворительной.
Слово для доклада о работе оргкомиссии предоставляется А. Сулейманову, который приступает к зачтению утвержденного комиссией плана в части устава. Съезд решает необходимым обсуждать этот план в отдельности по пунктам.
Наибольшее внимание вызывают следующие пункты плана.
По предлагаемому Сулеймановым плану, представителям религиозного культа предоставляется право не совершать религиозных обрядов над лицами, не подчиняющимися решениям съезда и отдельных духовных представителей в приходах. Этот пункт вызывает оживленное обсуждение, некоторые делегаты говорят, что это – церковная расправа. Ташкентский муфтий даже выражает опасение, что этим Духовное управление подталкивает многих к отходу от ислама, однако после голосования этот пункт делегатами принимается.
О возрасте лиц, имеющих право быть муллами. Съезд принимает этот пункт примерно в такой формулировке: «Муллами могут быть лица, достигшие двенадцати лет». Это решение дает возможность стать муллами и лицам, не отбывшим воинскую повинность.
Одним из делегатов вносится предложение не считать обязательным представление справок от органов юстиции о прежней несудимости при заявлениях желающих стать муллами. С возражением выступает А. Сулейманов, который говорит: «Мы не можем давать право ворам и конокрадам стать муллами».
О правах и обязанностях азанчей. В части этого пункта, обязывающего азанчей подметать полы и вообще заниматься уборкой, возражает уфимский азанчей Сулейман Аюханов. С возражением ему выступает мулла Шамсуллин, который говорит: «Нельзя тяготиться этим, раньше во времена пророка подметали полы даже бородой».
Замечено, что делегат Шамси Тукави из Белебейского кантона агитирует среди делегатов: «Нужно добиться того, чтобы наши наказы не оставались без последствий, и, если по тем или иным вопросам в силу шариата нужно будет изменять некоторые декреты соввласти, нужно этого добиться, пусть власть преклоняется перед нашими требованиями! Съезды нужно созывать чаще, по крайней мере, один раз в год, но если будут так, как этот бездеятельный, идущий по направлению ветра, то хватит в десять лет один раз!»
После обсуждения доклада организационной комиссии заседание закрылось.
2 ноября, 9-й день съезда
Председательствует Габдурахман Гумеров. Мандатная комиссия зачитывает список утвержденных делегатов. Всего прибывших делегатов 427 человек. По отдельным районам эти делегации распределяются следующим образом: Башреспублика – 98 человек, Татреспублика – 75, Казахстан – 130, внутренние губернии РСФСР – 76, Каракалпакская область – 3, из разных мест СССР – 41, Украина – 3, Китай – 1.
После рассмотрения и утверждения доклада мандатной комиссии съезд заслушивает доклад З. Камалетдинова об организации издательской деятельности и снабжения приходов религиозными книгами. Камалетдинов указывает, что с момента издания Декрета о вероучении и по настоящее время открыто 928 религиозных школ и что это количество на тринадцать тысяч приходов очень незначительное. В следующем году число школ по изучению вероучения увеличится минимум до четырех тысяч, и, беря для каждой школы примерно двадцать человек учащихся, он делает вывод, что будет обучаться религии восемьдесят тысяч человек. Для этого количества учащихся, и для нужд тринадцати тысяч приходов нужно минимум в три года издать один миллион восемьсот тысяч книг. В Духовном управлении средств на издание такого количества книг нет, их издать можно только с помощью самих мусульман…
Следующим заслушивается доклад комиссии по рассмотрению наказов с мест. Всего в комиссию поступило двести десять наказов. После бурного обсуждения принимаются следующие предложения:
…Религиозные курсы в медресе открывать там, где этого пожелает народ. В тех местах, где школы вероучения открываются не первый раз, просить власть разрешить не брать на них разрешения, а только об этом ставить власть в известность.
…Предоставить право преподавания вероучения не только духовенству, но также и тем, кто имеет удостоверение Центрального Духовного управления или мухтасибата о сдаче экзамена на право вероучения.
…Принять меры к тому, чтобы местные власти не препятствовали проведению в жизнь Декрета ВЦИКа о вероучении. Просить разрешить преподавание вероучения в религиозных школах ежедневно.
…Проводить в жизнь все постановления съезда и инструкции Центрального Духовного управления.
…Принять меры к обеспечению населения Кораном и другими религиозными книгами. Выпускать журнал «Ислам» полнее и приспособить его содержание к моменту.
…Принять меры к увеличению числа разъездных ораторов с тем, чтобы они разъезжали больше по деревням и заводским районам. Принять меры к подготовке проповедниц и исповедниц из среды женщин. Принять меры к изданию проповедей в большем количестве, чем это было до сих пор.
…Взять Центральному Духовному управлению под свое наблюдение нравственную сторону жизни духовенства.
…В предстоящем избрании ревизионной комиссии избрать в ее состав специалистов.
…Принять меры к борьбе с проституцией и пьянством в мусульманских приходах.
…Принять меры к открытию при мечетях и медресе религиозных библиотек. Принять меры к переводу на родной язык Корана и изречений пророка.
После принятия этих пунктов, предложенных комиссией, среди делегатов съезда начался беспорядок (крик, шум) и возгласы недовольства. Говорили, что комиссия многих вопросов, имеющихся в наказах, не внесла в свои предложения, и, в результате, решено заседание закрыть, а недовольным делегатам предоставить возможность свои предложения зарегистрировать в комиссии, которой, после их рассмотрении, сделать доклад на следующем заседании съезда еще раз.
Среди выкриков были слышны и такие: «Среди нас есть шпионы, пусть они слышат наши требования».
Некоторые делегаты подозревают президиум в том, что он якобы тесно связан с соввластью, в этом подозревают и некоторых членов Духовного управления, как-то К. Тарджиманова. Среди делегатов циркулируют также слухи о том, что якобы на местах изданы распоряжения о повсеместном закрытии религиозных школ.
В вопросе пересмотра наказов более всех настойчивы казахские делегаты.
При выходе со съезда представитель власти Ишматуллин одному из делегатов, идущему рядом с ним, говорит: «Неужели все эти требования истинно народные?!» Из толпы кто-то отвечает: «Вы думали, что взбудораживали народ ко всему этому мы, муллы? Нет, ошиблись, это представители масс сами своими устами говорят о своих требованиях!»
3 ноября, 10-й день съезда
Председательствует Зияэтдин Камалетдинов. Заслушивается доклад комиссии по рассмотрению жалоб на Духовное управление. Докладчик говорит, что все жалобы комиссия признала необоснованными и постановила оставить их без последствий. Это предложение комиссии ставится на голосование и принимается.
Далее рассматривается доклад комиссии по рассмотрению наказов. В результате решено принять меры к возвращению в распоряжение приходских бывших зданий религиозных медресе и мектебе, производить вероучение с десятилетнего возраста, организовать при Духовном управлении свою типографию, обеспечить духовенство жалованием, разрешить выступать в прессе против атеизма в литературном духе, при разрешении на открытие религиозных школ не ставить в обязательство наличие при этом мечети. Все эти пункты рассматриваются съездом как пожелания.
Особенно много споров вызывает вопрос о возрасте, с которого необходимо начинать изучение ислама. Обсуждение идет шумно, сопровождается криками. Наиболее обстоятельно выступает К. Тарджиманов, который говорит: «Мы же знаем, как Советское правительство в наших религиозных делах идет всегда навстречу, и уже декретом 1924 года только мы со всех наций в единственном числе в пределах РСФСР получили право вероучения. Это право мы в большинстве случаев по своей вине еще не использовали на все сто процентов. Нужно ли нам требовать неограничения возраста? Мне кажется – не следует, ведь нужно же немного быть скромными в своих требованиях. К тому же, этот пункт в основе противоречит существу декрета, следовательно, требуя этого, ВЦИК должен будет изменить весь этот декрет, а это фактически невозможно…»
Шум, выкрики продолжались. После этого выступает Муса Бигиев со следующей речью: «Дело вовсе не в установлении предела в возрасте учащихся. У меня шесть человек детей, они учатся в совшколах, но и не забывают вероучения, занимаясь усердно после занятий в советских школах. Здесь вопрос зависит от постановки религиозного воспитания, нужно уметь воспитывать детей в нужном нам духе, но не делая недоступной для них и науку. Не получилось бы со всего этого то, что обручи лопнут и вода выльется. Тогда собрать эту воду будет делом не слишком легким для нас. Нужно довольствоваться имеемым. Не нужно игнорировать и советские школы – нужно посылать туда своих детей. Ведь мы еще не полностью использовали предоставленное нам право в этом вопросе…»
Выкрики и возгласы с мест усиливаются. Шум нарастает все более и председательствующий пытается призвать съезд к порядку, но из этого ничего не получается. С мест слышны возгласы: «Мы сюда прибыли за тысячи верст только для того, чтобы изложить все истинные свои пожелания. Нам нужно, чтобы вероучению не было никаких препятствий…». Или: «Мы не Мусы Бигиевы, мы крестьяне, а не московские муллы, им хорошо так говорить…»
Работа комиссии по рассмотрению наказов в целом признается удовлетворительной. Затем заслушивается предложенное оргкомиссией «Положение об Ученом совете», которое сводится к следующему: Совет улемов подчинен Духовному управлению, в его обязанности входит составление программы для школ, медресе и курсов, перевод Корана и других книг на татарский язык, и вообще воспитание масс в религиозно-нравственном духе. Доклад не вызывает особых прений и утверждается. На этом заседание закрывается.
4 ноября, последний день съезда
Председательствует Мирза-Али Сартаев. Проводятся выборы закрытым голосованием муфтия и членов Центрального Духовного управления. В результате муфтием вновь избран Ризаэтдин Фахретдинов (за – 350 голосов, против – 36). казыями – Кашафутдин Тарджиманов, Зияэтдин Камалетдинов, Габдулла Сулейманов, Мухлиса Бубинская, Магдей Магкулов, Хусаин Байгильдин.
После выборов принимаются предложения в связи с наступлением 9-й годовщины Октябрьской революции послать приветственные телеграммы Сталину, Ворошилову и в Академию наук в Ленинграде. Затем зачитывается обращение к мусульманам, составленное Мусой Бигиевым, которое съездом принимается единогласно.
Это обращение следующего содержания: «Преданная уважаемая нация пророка ислама Мухаммада, да благославление ему. Вы, исламские нации в России, хотя вы из разных племен, но из вас каждый по происхождению является, …каждый из вас есть верующий мусульманин. Вы в данное время в культурном веке среди России являетесь свободными республиками. Ваша религия велика, ваше происхождение велико, ваша кровь чиста. Полны крови ваши жилы, исламская религия в ваших сердцах, любовь к культуре и восхищение к религии.
После мировой войны благодаря великой революции земля возвращена вам самим, религия ваша осталась только в вашей воле. Будьте любителями своей земли и родины. Во всех случаях соблюдайте вашу религию, относитесь с уважением к каждой и подчиняйтесь правительственным порядкам.
Жизнь на этом свете – это молитва… Со всей силой, во всех случаях в домах, начальных школах и мечетях соблюдайте чистоту и основы гигиены, и тогда будет уважение и счастье в ваших семьях, нравственность и красота в ваших дочерях, сила и энергия в ваших детях и здоровье в ваших родах. Отдавайте ваших детей в народные школы, в государственные школы в деревнях и в городах. Обеспечивайте нравственность и религию в ваших детях семейным и мечетным воспитанием.
Если матери ваших детей будут уважаемыми хозяйками в ваших домах среди семьи, если ваши дети наполнят народные школы, государственные школы и культурные маджи, если сами займетесь на своих базарах торговлей, на земле – земледелием, то среди наций будете уважаемыми и почитаемыми нациями.
Экономический мир открывается силой сохи.
Старайтесь всеми усилиями в восстановлении сельского хозяйства и принимайте все мероприятия государства. Соблюдайте жизненные порядки, исламскую нравственность и хорошие мероприятия государства. В любое время и каждый из вас остерегайтесь пьянства.
Обязывайте себя лозунгом: «Долой неграмотность», и дайте грамотность каждому из российских мусульман…
После мировой войны, после опасного голода в пропасти оставались тысячи сирот, нуждающихся детей, нетрудоспособных и инвалидов во всех концах нашей земли. Протяните им руку помощи с силой веры в ваших сердцах и с пригибанием ваших милостивых глаз.
Останутся освобожденными милые дети от пропасти, девочки от адских унижений и сыновья от вреда хулиганства.
Уважаемая община! Миссия ваша полностью выполнена. Будьте постоянно на правильном пути, могущим быть хорошим примером во всех случаях для ваших прихожан!»
После принятия этого обращения Муса Бигиев в своей последней речи обращаясь к делегатам говорит, что, несмотря на то, что съезд был созван для разрешения исключительно религиозных вопросов, однако им приняты ряд пунктов, содержащих в себе политические требования, а принятие такого рода решений незаконны и недопустимы, эти требования новым составом Духовное управление выполнены быть не могут и выполняться не будут.
Затем слово предоставляется делегату Шамсулле, который утверждает, что съезд от власти вовсе ничего не требует, а только просит, как дети просят отца. Слова эти тут же обыгрываются Бигиевым: «Вы просите, хорошо, но я вам заявляю, что Духовное управление проводить в жизнь эти просьбы не будет». После этих слов Шамсулла пытается провести предложение об избрание делегации в Москву с ходатайством об удовлетворении решений съезда, но М. Бигиев лишает его слова, говоря, что все, что в силах, Духовное управление сделает само, а что невыполнимо и невозможно, от того следует отказаться. На эти выступления съезд никак не реагирует, вопрос остается открытым.
В заключение выступает муфтий Ризаэтдин Фахретдинов, который также указывает на необоснованность в этот момент каких-либо политических требований и призывает съезд реализовать то, что указано и разрешено властью. После этого Муса Бигиев зачитывает аят из Корана, Ризаэтдин Фахретдинов произносит небольшую речь и объявляет съезд закрытым.
* * *
…Материалы съезда тщательно изучались руководством Восточного отдела ОГПУ и были оценены как организованное наступление духовенства на позиции государственной власти. В правительство была направлена докладная записка, в которой подчеркивалось: духовенство стремится сохранить свои экономических ресурсы и преумножить политические права, борется против советских школ, комсомола, женского и пионерского движений, против кооперации, и, одновременно с этим, создаtт денежные фонды, пытается возвратить имущество, принадлежавшее ранее религиозным общинам – здания мечетей и медресе, а также вакуфы — имущество, переданное общинам прихожанами. Сам факт существования у мусульманских общин вакуфного имущества, неподконтрольного властям, противоречит политике в области государственной собственности. Требуются немедленные ответные меры — вот смысл записки, подготовленной Восточным отделом.
К 1927 году Центральное Духовное управление в Уфе объединяло почти пятнадцать тысяч приходов, что само по себе могло настораживать — в каждой религиозной общине возможен очаг сопротивления, а их совокупность пугает. Тем более, в эти годы по всему округу, подчиненному уфимскому муфтиату, проходят мусульманские сходы, участники которых выражают недовольство. Они требуют прекратить антирелигиозную пропаганду в газетах и на общественных собраниях, предоставить Центральному Духовному управлению право на организацию типографии для издания религиозной литературы, отменить подоходный налог с духовенства, передать обряды венчания, рождения и разводов в ведение духовных лиц, прекратить изъятие мечетей, мектебов и медресе.
Все эти требования становятся объектом разбирательств на Республиканском совещании партийных работников, которое выносит решение сузить возможности Центрального Духовного управления. Мусульманские съезды в республике решено созывать не чаще одного раза в три года, обсуждать на них лишь богословские вопросы, исключив политические. Постановлением ограничивается состав выборных приходских органов, вводятся новые ограничения по налогам.
У проблемы возникает еще один аспект.
Местное руководство стремится вытеснить Центральное Духовное управление мусульман из Уфы. Правительство Башкирской автономии просит ВЦИК о переводе Центрального духовного управления мусульман Внутренней России и Сибири в Казань или Москву, – с такой инициативой выступил нарком внутренних дел Башкирии Шагит Худайбердин.
Это решение, однако, не учитывает сложившихся традиций, согласно которым центральное мусульманское ведомство размещалось именно в Уфе, посреди России, в ее географическом центре. Размещение Центрального Духовного управления в Казани нарушает сложившийся в государстве баланс и распределение ролей.
На Всероссийском съезде мусульманского духовенства в 1906 году вопрос о переносе Духовного управления в Казань уже обсуждался, но решение по нему было принято отрицательное. В интересах нового советского строя решено — сохранить именно Уфу в качестве официального центра российских мусульман.
